Жребий на неудачу - Юрий Вячеславович Ситников

пара пустяков.

Проглотив очередное печенье, Галина заерзала на стуле.

— Ты работаешь в салоне маникюршей, а не парикмахером. Чувствуешь разницу?

— Ладно, — вспыхнула Ника. — Не нравится, как я работаю, езжай в салон, пусть с тобой парикмахеры возятся.

— Ника! Ты обещала. Клялась, что я буду с классной прической. Продолжай!

— Не буду, — девушка надула губы и отошла к окну.

— Мама, не стой столбом. Заставь ее. Она расстроит мою свадьбу! У меня не будет прически, я не приеду в ЗАГС, Аркаша разозлится, бросит меня, и я останусь старой девой. Мама! Ника!

Бабушка Галины по материнской линии, восьмидесятилетняя Фекла Карповна, решила вмешаться в разговор:

— Маетесь вы все дурью, вот что я вам скажу! Чем на башке города строить, лучше вымой голову и иди с распущенными волосами.

— Ба, сделай одолжение, выйди из комнаты.

— Давайте, продолжайте в том же духе, — ворчала пенсионерка. — Намудрили черти что, жених увидит и с испугу деру даст.

Софья Тихоновна вытолкала мать за дверь.

— Мама, иди посмотри, как дела на кухне.

Подойдя к насупившейся Нике, Софья Тихоновна погладила подругу дочери по плечу.

— Детка, не дуйся, — шептала она. — Ты же знаешь Галку, она жуткая паникерша. А сегодня такой день, сам Бог велел нервничать. Не обращай на ее слова внимания. Ну пожалуйста, ради меня.

Ника повела плечиком.

— Хорошо, тетя Соня, но учтите, если она еще раз назовет меня маникюршей, я за себя не ручаюсь.

Галя тем временем тихо всхлипывала, жалея саму себя.

— Никому я не нужна. В такой день от меня отвернулась лучшая подруга. Ника, прости меня.

Ника взяла расческу.

— Не крутись только.

Улыбнувшись, Галина потянулась за печенюшкой. Софья Тихоновна вовремя схватила со столика коробку.

— Мам, ты чего?!

— Галя, полкилограмма печенья за час — это перебор.

— Я нервничаю, а когда нервничаю, я хочу есть.

— Перетерпи.

— У меня не получится. Мам, последнюю можно съесть?

— Нет.

— Галь, я согласна с тетей Соней, ты бы поубавила аппетит. В платье не влезешь.

— Как вы не понимаете, я не могу без сладкого. Меня сейчас затрясет, — Галина затопала ногами, мотнула головой.

У Ники из рук выпала расческа.

— Осторожно, Галька!

— Делай что хочешь, — Софья Тихоновна протянула дочери коробку и, выйдя из комнаты, хлопнула дверью.

— Моя мать самая настоящая истеричка, — сказала Галина. — И отец сегодня на взводе. Блин, скорее бы уже нас расписали.

В соседней комнате Борис Игоревич ходил взад-вперед, прижимая к уху телефон.

— Костя, как у вас дела? — кричал он в трубку. — Удалось завести машину? Ты постарайся. Сам понимаешь, твоя машина нам необходима.

Бросив телефон на диван, Борис Игоревич вытер со лба пот и посмотрел на появившуюся в дверях тещу.

— Мама, я вас умоляю, не мешайтесь.

— Мне уже нельзя в комнату зайти? — озлобилась Фекла Карповна. — А, между прочим, квартира мне принадлежит. Я ответственный квартиросъемщик. Попрошу об этом не забывать.

— Мы помним, мама, помним. Почему бы вам не пойти к девочкам?

— Меня оттуда выгнали.

— Идите на кухню.

— И с кухни погнали. Я хочу посмотреть телевизор.

Из груди Бориса Игоревича вырвался стон.

Взяв телефон, он вышел в коридор. Звонок в дверь заставил его остановиться и распахнуть дверь. На пороге стояла Люська.

— Ты к кому? — спросил Кожевников.

— Мне нужен Борис Игоревич.

— Это я. Чем могу помочь?

— Можно пройти? Ваш адрес мне дала Лариса Григорьевна, она сказала, вы дружили с Маратом Рушаковым.

— Допустим, дружил, — осторожно произнес Кожевников, косясь в сторону кухни.

— Понимаете, я не успела встретиться с Маратом Евгеньевичем, мне очень нужно переговорить с вами. Рушакова задушили, как и его знакомого Алексея Павловича. Мне кажется…

— Что ты сказала? Алексей мертв?

— Вы были с ним знакомы?

— Господи, — Борис Игоревич схватился за сердце. — Не может быть. Конечно, мы знакомы… столько лет вместе…

— Боря, ты мне срочно нужен, — кричала Софья Тихоновна. — Боря, ты где?

— Иду, Соня. — Кожевников виновато взглянул на Люську. — У нас сегодня свадьба. Дочь выходит замуж. Разрываюсь на части, ты уж извини.

— Понимаю, — кивнула Люська. — Когда мне лучше к вам подъехать? Дня через два?

— Боря!

— Соня, подожди минуту. — Кожевников втащил Люську в коридор. — Оставайся. Приглашаю тебя на свадьбу. Из ЗАГСа мы едем в ресторан, после можем обо всем поговорить.

— После ресторана вряд ли получится продуктивный разговор.

— Понимаю, куда клонишь, спешу тебя успокоить, я не пью. Вообще.

— Борис, сколько можно ждать?!

— Ты согласна? — торопил Люську Кожевников.

— Согласна.

Чуть погодя Люська спросила, чем она может быть полезна. Ее отправили на улицу, где она сразу была взята в оборот друзьями Гали — Константином и Кирой. Сначала крепили к капоту белой машины кольца, затем занялись ленточками.

Несколько пенсионерок в предвкушении интересного зрелища, сидя на скамейке, тихо переговаривались.

— Я тебе говорила, твоя развалюха выкинет фортель в самый неподходящий момент, — злилась на мужа Кира. — Мои слова подтвердились.

— Завелась тачка, не начинай.

— Вопрос в другом, не заглохнет ли она по дороге, Галька нам этого не простит. Костя, как ты крепишь? Привязывать надо не там.

— Не учи ученого.

— Я поднимаюсь в квартиру.

— Давно бы так, — пробасил Константин, когда Кира скрылась в подъезде.

Вскоре к подъезду подъехали два лимузина: черный и белый.

Галины друзья и родственники Кожевниковых сгруппировались вокруг машин. Кто-то открыл бутылку шампанского.

Старушки у подъезда оживились.

Сама же Галя, облаченная в шикарное платье, стояла перед зеркалом, критически рассматривая свое отражение. Рядом суетились Софья Тихоновна и Ника.

— Галчонок, ты у меня такая красивая, — Софья Тихоновна смахнула слезу.

— Не реви, мама. Ника, прическа слишком пышная!

— Галь, в самый раз.

— Я бледная, — капризничала Кожевникова.

— Тебе кажется.

— И щеки стали толще!

— Скажи спасибо сладкому, — хихикнула Ника.

— Мам, чего она опять начинает?!

— Девочки, пора выходить.

— Рано. Пусть ждут. — Галя сделала шаг и застонала. — Корсет жмет. Дышать трудно. Вы его слишком затянули, я не выдержу. Сделайте по-другому.

Ника тихо выругалась. Софья Тихоновна принялась выполнять указание дочери.

Десять минут спустя она спросила:

— Теперь нормально?

— Вроде да, хотя… Ой!

— Опять жмет?

— Нет! Ой! Ой! Снимите с меня платье. Скорее!

— Галя, все ждут только тебя, что за фокусы?

— Снимите! У меня живот свело. Ника, мама, умоляю, побыстрее.

Находясь в полуобморочном состоянии, Софья Тихоновна проворчала:

— Я предупреждала. Кто наедается в день свадьбы печеньем? Галька, я тебя сейчас выпорю.

— Выпори, но только чуть позже. Я хочу в туалет.

Фекла Карповна, прохаживаясь в коридоре перед зеркалом, то и дело поправляла свою крохотную шляпку.

Когда мимо пронеслась внучка, пенсионерка едва устояла на ногах.

— Галя, ты куда? Почему ты сняла платье? Свадьба отменяется? Соня, что происходит?

— Отстань, мама, не