Михаил Коршунов - Сентябрь + сентябрь

Первыш подумал-подумал да и начал поти­хоньку чертить и писать наоборот. Справа налево. По-арабски.

К нему подошла Тамара Григорьевна:

— Что ты делаешь?

— Я… пишу, — смутился Коля.

— Как ты пишешь?

— Он по-арабски пишет, — сказал Боря. — Он мамину ручку в школу принёс.

«Уж чья бы корова мычала, а его бы молча­ла», — подумал Первыш. Сам Боря недавно открыл тетрадь вверх ногами и начал писать диктант. И только потом увидел, что перепутал всё на свете.

Так и написан у него в тетради диктант вверх ногами.

Это что? Не по-арабски!

— А вот если я тебе, — сказала Коле Тамара Григорьевна,— твоей же арабской ручкой поставлю тоже арабскую цифру «два»?..

Валентин Васильевич как начал смеяться, и то­гда все в классе засмеялись.

На этот раз обошлось: Тамара Григорьевна про­сто попугала двойкой. А то, когда в тетради грязь, непременно получишь двойку.

И ещё Тамара Григорьевна выставляет тетрадь в классе у доски, чтобы весь класс видел и двойку и грязь.

Иногда выставляет тетрадь не в классе, а в за­ле, чтобы уже вся школа видела и двойку и грязь.

Вот почему Тамара Григорьевна спросила сегод­ня у Первыша, какую ручку он принёс.

— Очень хорошо, — сказала Тамара Григорьев­на.— Тетради кладём наискосок. Колпачок ручки должен быть направлен куда, Данилин? Я тебя спрашиваю, Серёжа Данилин!

Серёжа не слушал Тамару Григорьевну: он пы­тался рассказать Лиле Зориной, как они с Борей и Первышем построили планетоход.

— Встань, Данилин.

Серёжа встал.

— Прекрати разговаривать и застегни куртку на все пуговицы.

Серёжа кивнул и быстро сел. Застегнуть куртку на все пуговицы он не мог, потому что в тот вечер, когда построили планетоход, Света отрезала у него от куртки пуговицу.

— Лиля, скажи ты: куда должен быть направ­лен колпачок ручки?

Лиля сказала, что колпачок ручки должен быть направлен в плечо.

— Верно, Лиля.

Тут Петя Амосов встал и сказал, что у него кончились в ручке чернила.

— Иди и набери,— сказала Тамара Григорьев­на.

Петя подошёл к шкафу, в котором хранились бутылки с клеем, цветная бумага, ножницы, перо­чистки и много других необходимых для перво­классников вещей, достал пузырёк с чернилами и окунул в него ручку.

Валентин Васильевич взял мел и начал чертить на доске развёртку кубика. Отметил размеры, ли­нии сгиба. Проставил масштаб.

Ребята должны уметь разбираться в техниче­ских данных кубика. Должны видеть и понимать его в пространстве, хотя кубик сейчас плоский, он развёрнут на доске.

Однажды во время урока Валентин Васильевич пригласил класс обойти школу и всё, что попадётся по пути, развернуть — ящики, скамейки, полки с книгами, вёдра, пианино, и даже фикус в кадушке, и диван в кабинете у Серафимы Павловны.

В уме каждый развернул, а потом снова свер­нул. Конструировал.

Валентин Васильевич, как всегда, в обыкновен­ном показывал необыкновенное.

В классе Валентин Васильевич всё теперь чертит только на доске: боится тёти Клавы. Хотя она ему ничего не сделала за числовую ось. Но он всё равно боится. Вроде ему надо «хлебать и хлебать киселя до взрослого человека». Тамара Григорьевна сказала:

— Отступим в тетради клеточку вниз и напи­шем число и месяц. Завитков, какое сегодня число?

Боря сказал:

— Девятое февраля.

— День какой? Тема Новиков!

Тема Новиков шевельнул губами, подумал и не сразу ответил:

— Среда.

И потом Тема начал про всякое говорить. Тамара Григорьевна послушала-послушала и сказала:

— Мы потеряли из-за тебя две драгоценные ми­нуты. За это время на заводе сделали двенадцать велосипедов.

Тема, как услышал про велосипеды, совсем об­радовался и хотел рассказать про свой велосипед. Но Тамара Григорьевна строго сказала:

— Новиков, замолчи.

А Галя сказала:

— А то на заводе целый пароход сделают.

Боря сказал:

— Не пароход, а корабль на подводных крыль­ях.

Тамара Григорьевна покачала головой:

— Может быть, кому-то хочется, чтобы его звёздочка оказалась на улитке?

Нет, этого никому не хотелось. Все ребята сразу закрыли рты.

Тамара Григорьевна немного подождала, потом повторила про тетрадь и клеточку.

Ребята отступили в тет­радях клеточку вниз и на­чали писать число и месяц.

В классе светило яркое зимнее солнце, и на потол­ке задвигались от металли­ческих колпачков солнеч­ные зайчики: они тоже от­ступили клеточку вниз и начали писать число и месяц.

Петя кончил набирать в ручку чернила и пошёл на своё место.

Тут ребята как засмеются! Ну, нельзя было удержаться от смеха: Петя весь был в кляксах. На себе клякс не видно, а на других видно. Поэтому и смешно!

Даже про улитку все забыли.

Серёжа громче всех смеялся:

— Ха-ха-ха!

Боря начал показывать, как смеётся Серёжа. И начал не просто смеяться, а прямо кричать:

— Ха-ха-ха!.. Хи-хи-хи!.. Хо-хо-хо!

И Первыш смеялся. Потом вдруг заметил, что на его ботинке появилась клякса и на столе по­явилась клякса. Он смеялся над Петей и размахи­вал от смеха ручкой.

Вот так и бывает — смеёшься над чужими кляк­сами и обзаводишься собственными.

Петя не дошёл до своего места: Тамара Григо­рьевна отправила его умываться.

Пока ждали Амосова, Сережа опять начал рас­сказывать Лиле о планетоходе.

Валентин Васильевич продолжал чертить на доске развёртку кубика и вроде бы ничего не слышал про кляксы. Но он всё слышал и смеялся, потому что смеялась его спина, и это было видно.

Просто Валентин Васильевич боялся повернуть­ся. Он боялся Тамары Григорьевны так же, как бо­ялся и тёти Клавы.

Когда спина Валентина Васильевича перестала смеяться, он повернулся и сказал:

— Планетоход — это новая машина, над кото­рой работают инженеры.

Серёжа сказал:

— А мы его уже построили.

Тамара Григорьевна покачала головой:

— Данилин, ты опять разговариваешь и меша­ешь Валентину Васильевичу.

— Нет, нет, Тамара Григорьевна. Это интерес­но. Значит, построили. А из чего вы его построили?

И Серёжа рассказал, из чего они с Колей и Бо­рей построили планетоход. И как они потом ездили на планетоходе вдоль и поперёк Луны. И что в ка­бине у них горел свет и была радиоантенна. И что двигатели можно сделать совсем очень мощными, если взять ещё мясорубку и полотёр.

Ребята внимательно слушали Серёжу. Рассказ о планетоходе им понравился. И Валентину Василь­евичу рассказ понравился. И Тамаре Григорьевне понравился.

Пришёл умытый Петя. Он тяжело дышал, и ре­бята знали, почему он тяжело дышит: хотя Петя и самый высокий человек в классе, но и ему прихо­дится везде подпрыгивать. И в умывальной комна­те тоже, когда достаёшь полотенце.

Все первоклассники в школе подпрыгивают. Первышу надо подпрыгивать выше всех: он самый маленький первоклассник.

Тамара Григорьевна разрешила Пете сесть и сказала, что если он и в следующий раз не сумеет аккуратно заправить чернилами ручку, то она за­ставит его писать карандашом, как детсадовца.

Потом опять все стали говорить о планетоходе.

Галя предложила построить планетоход из ку­биков, которые они склеивают из цветной бумаги.

Валентин Васильевич сказал, что это вполне возможно.

А Тамара Григорьевна ещё сказала, что она по­просит коллективных вожатых, чтобы они планетоход, который ребята построят из кубиков, нарисо­вали впереди ракеты на том листе бумаги, где нарисованы улитка, стрекоза, грузовик, самолёт и ракета. И на планетоходе будут отправляться в пу­тешествие лучшие октябрятские звёздочки.

Ребята согласились с Тамарой Григорьевной, что планетоход должен быть впереди ракеты. Он ведь ездит уже по Луне и другим планетам. Боль­шим и маленьким. Всяким.

А пока что надо было начертить в тетрадях раз­вёртку кубика.

Валентин Васильевич взял мел и приступил к работе на доске. Ребята взяли ручки и приступили к работе в тетрадях.

На потолке задвигались солнечные зайчики: они тоже начали чертить кубики для постройки планетохода.

Глава 6

По школьному радио объявили, что в конце ме­сяца среди юных конькобежцев будут проведены соревнования в беге на коньках на звание чемпиона Олимпийской Снежинки. Чемпионы получат зачётные книжки спортсменов и значки «Олимпийская Снежинка».

После этого объявления вся школа заволнова­лась: обсуждала условия соревнований и кто из конькобежцев претендент на Олимпийскую Сне­жинку.

На уроках физкультуры Глеб Глебыч почти не стучал по басам рояля: все старательно занима­лись физкультурой. Тем более, что Глеб Глебыч проводил специальную зарядку, в которую входили упражнения для разминки спортсмена-конько­бежца.

Ревякин теперь не плевался жёваной промокаш­кой, не скакал по партам, не катался на перилах, а только бегал по коридорам, как конькобежец: ру­ки заложит за спину и бежит головой вперёд.