Михаил Коршунов - Сентябрь + сентябрь

— И я имею,— сказал Петя.— У меня один большой.

— Кто его убирает? — спросила Тамара Григо­рьевна.

— Мама убирает. А на другой день я ничего не трогаю.

Тамара Григорьевна покачала головой. А ребя­та засмеялись.

— Тамара Григорьевна,— сказала Галя, — Но­виков опять шапку из ящика достал.

Галя чувствовала себя уже санитаром и следила за порядком.

Тема быстро спрятал шапку в ящик.

— А кто мне объяснит,— сказала Тамара Гри­горьевна, — для чего нужны в городе милици­онеры?

— Я объясню, — поднял руку Серёжа.

— Пожалуйста, — кивнула Тамара Григорьевна.

— Они переключают светофоры.

— А для чего нужны в городе светофоры?

— Для автомобилей и пешеходов.

— Чтобы автомобили не перекувыркивались, — добавила Зорина Лиля.

— Зачем же сразу перекувыркиваться, — миро­любиво сказала Тамара Григорьевна.— Внимание! Встали с мест и тихонько подошли все к окну.

Ребята встали и подошли все к окну. Из окна был виден школьный двор и часть улицы. Тамара Григорьевна показала на улицу:

— Вот светофор. Все видят, где светофор?

— Да!

— Все! — закричали ребята.

Первыш тоже закричал:

— Да! Все!

Хотя он не видел. Первыш и без того маленький, а тут перед ним оказалась ещё Лиля со своими тре­мя бантами. И один бант — самый большой — всё загородил. Что из-за него увидишь, какой там светофор!.. Тогда Первыш потянул за конец ленты, и бант развязался. Тихо так развязался, Лиля даже не за­метила.

И Первыш увидел улицу и светофор.

— Серёжа правильно сказал, что светофоры нужны в городе для автомобилей и пешеходов, — продолжала Тамара Григорьевна. — Переходить улицу разрешается только на зелёный свет и там, где есть белые квадратики или кружочки. Кнопки. Видите, отсюда, сверху. Знать правила уличного движения — это значит правильно ходить и ездить по городу. И следят за этим милиционеры. Следят и помогают людям и автомобилям. Поэтому мили­ция и посылает ребятам письма, чтобы они учили правила уличного движения, умели правильно хо­дить по городу, правильно ходить в школу.

Первышу светофор не нужен: он рядом живёт со школой. И Боре не нужен. И Серёже не нужен. А Теме Новикову светофор нужен. Он по светофору в школу ходит.

Может быть, поэтому милиция ему письмо и прислала? И Лиле тоже поэтому прислала?

Ей тоже светофор нужен. И даже не один. У неё вообще всегда всего много: бантов, карандашей в портфеле, тетрадей и теперь ещё светофоров. Ника­кого чувства меры.

Когда Лиля что-нибудь ищет в портфеле, то ни­когда сразу найти не может.

Тамара Григорьевна даже записку к Лиле до­мой отправляла, чтобы дома Лилин портфель раз­грузили.

Портфель разгрузили, а Лиля опять его нагрузила.

И куклу еще таскает. Большую. А маленькую в портфеле прячет.

Ребята видели. И Тамара Григорьевна видела, но делает вид, что не видела.

Тамара Григорьевна всегда всё видит. И сейчас она увидела, что у Лили бант развязан. И она за­вязала ей бант. А тогда Первыш перестал видеть улицу.

Но уже не надо было видеть улицу, потому что Тамара Григорьевна сказала, чтобы все сели по ме­стам. Будут продолжать классное собрание — вы­бирать должностных лиц.

Глава 5

Тётя Клава иногда запирает двери школы на ключ. После звонка на первый урок. Делает это для того, чтобы спокойно помыть полы в раздевалке и в вестибюле или, как говорит сама тётя Клава, что­бы никто «не шустрил вокруг ведра».

Раз в неделю так получалось, что у первых и пятых классов занятия начинались на час позже. Поэтому те ребята, которые приходили ко второму уроку, приносили с собой клюшки и шайбу: можно, пока тётя Клава не открыла двери школы, поиграть в хоккей.

Играли, конечно, без коньков или, как говорила тётя Клава, «на простых ботинках». А случалось — и без резиновой шайбы. Сосулькой играли! Разо­бьётся одна сосулька — заменяли другой.

Тётя Клава хоккей уважала. Ей даже было из­вестно, кто такие братья Майоровы.

Первыш, Боря и Серёжа всегда смотрели, как играют в шайбу их коллективные вожатые.

Первыш, как только видел из окна квартиры, что уже играют, звонил по телефону Боре и Серёже. И все они — Первыш, Боря и Серёжа — быстро на­девали пальто, шапки, хватали портфели и бежали в школьный двор.

В 5-м «А» во время игры громче всех кричали Самохин и Ревякин, потому что Самохин был капи­таном одной команды, Ревякин — другой.

Самохин был капитаном команды «Космонав­тов», а Ревякин — капитаном команды «Чёрных бомбовозов».

Названия команд — это не навсегда: кто про­игрывал, становился «Чёрным бомбовозом», а кто выигрывал, становился командой «Космонавтов».

Первоклассники сидели на крыльце школы. Они шумели и совсем не слушали тишину.

Если приходил Валентин Васильевич, он тоже садился на крыльцо школы и тоже смеялся, шумел и совсем не слушал тишину.

А уж про коллективных вожатых и говорить нечего: какая тут тишина, на хоккейном поле!

Если приходил Глеб Глебыч или кто-нибудь из 10-го «А» с производственной практики, то игра принимала вполне приличный вид: Глеб Глебыч и старшеклассники начинали игру судить и допуска­ли силовую борьбу в рамках правил.

Самохин всячески подбадривал свою команду, чтобы за командой сохранилось звание «космонав­тов». Он не только кричал или в ужасе хватался за голову, но и действовал личным примером: наращивал высокий темп игры. Такой высокий, что «простые ботинки» не выдерживали и Самохин падал.

Сосульки под клюшками разбивались вдребезги одна за другой. А темп всё нарастал и нарастал.

Но тут раздавался предварительный звонок к началу второго урока.

Тётя Клава отпирала двери школы.

Ребята прекращали играть, шли в раздевалку, вешали пальто и шапки. Победители шли весёлыми. Кто проигрывал, шёл грустным.

В определённом углу, который выделила тётя Клава, ребята складывали клюшки. Но это не зна­чит, что игра на сегодня прекратилась.

Вовсе нет!

После уроков игра возобновлялась, и с ещё боль­шей страстью: не было ограничения во времени.

Первыш оставался поглядеть. Он даже видел, как однажды пришла бабушка Ревякина и стала его уговаривать, чтобы шёл домой.

А Ревякин всё бегал и бегал. Он тоже нара­щивал темп, потому что его команде в третий раз грозила опасность остаться в «Чёрных бомбо­возах».

Тогда бабушка смело вошла на хоккейное поле, поймала Ревякина за воротник пальто. Ревякин попытался вырваться от бабушки. Но бабушка ока­залась сильной, просто на редкость сильной: она отняла клюшку и потащила Ревякина домой. И не просто потащила, а по пути колотила его клюшкой пониже хлястика пальто.

Ревякин от стыда опустил голову. Ведь он слыл в школе человеком отчаянным.

Первыш очень тогда его пожалел. Догнал и су­нул в руку портфель, потому что портфель Ревяки­на остался лежать на крыльце школы.

Ревякин благодарно кивнул Первышу. А бабуш­ка взглянула так строго на Первыша, что Первыш решил особенно не задерживаться около Ревякина. У Первыша тоже есть хлястик. А бабушка, чего доброго, вздумает наращивать темп…

С тех пор в школе стало известно, что Ревякин боится не только своего персонального вожатого Костю Волгушина, но и собственную бабушку. И Ревякин из-за собственной бабушки опять чуть не покусался с Самохиным и не получил предупрежде­ние за дисциплину и печать. Круглую.

* * *

Тамара Григорьевна и Валентин Васильевич про­водили занятия по черчению, и не просто по черче­нию, а по конструированию.

Ребята должны были начертить в тетрадях раз­вёртку кубика, чтобы потом по этой развёртке, как по чертежу, склеить кубики из цветной бумаги. Ку­биков получится много — их весь класс будет клеить.

А когда кубики будут готовы, из них можно будет сложить, сконструировать всё, что угодно, — ра­кету, самолёт, корабль на подводных крыльях. Тамара Григорьевна сказала:

— Взять ручки.

Ребята взяли ручки.

— Поднять и показать мне. Кто как держит ручку.

Ребята подняли и показали. Тамара Григорьевна спросила у Коли, не «араб­ская» ли у него сегодня ручка? Первыш смутился и сказал:

— Нет.

Однажды Первыш потихоньку от мамы взял в школу её «арабскую» ручку.

Первыш знал, что писать этой ручкой что-ни­будь привычное слева направо нельзя — корябает бумагу, потому что уже привыкла писать наоборот, справа налево.

Но Первыш решил всё-таки попробовать и, глав­ное, похвастаться перед ребятами, какая она кра­сивая и совсем целая.

Валентин Васильевич написал на доске задачу: число «Икс» больше нуля, больше единицы и равно единице.

Первыш хотел провести в тетради числовую ось и написать всё про число «Икс», но «арабская» ручка так закорябала пером по бумаге, что писать и чертить было невозможно.