Сверхприключения сверхкосмонавта - Валерий Владимирович Медведев

— Андрей, ты почему не в форме? — спросила мать.

— Так, — ответил он.

Когда он вошел в школу, ребята и девчонки удивленно и насмешливо провожали его взглядами. Кто-то хлопнул его по плечу:

— Ты, чудило, чего так вырядился?

— Так.

И в классе на перекличке учительница спросила его:

— Ивенин, ты почему не в форме?

Андрей встал и, потупившись, ответил:

— Так…

— Это не ответ.

Он молчал. Кто-то хихикнул. Сзади сказали:

— «Не хочу учиться, а хочу жениться».

Класс засмеялся.

— Следовало бы тебя отправить домой… Садись.

Шел урок. Учительница постукивала мелом по доске, что-то объясняла… Но для Андрея мир словно бы отключился. Он не слышал ни звука, он смотрел на учительницу и слушал только себя: «Интересно, кому же это я вчера сказал?»

Он медленно повернул голову и взглянул на девочку с челкой. Может быть, Нине?.. Нет… Он посмотрел на девочку с косами. Наташе?.. Нет… Обернулся в другую сторону, к девочке с веснушками. Любе?.. Нет…

— Ивенин, что ты вертишься?

Андрей встал. И тут прозвучал звонок.

В коридорах была обычная школьная суета. Андрей медленно, сам еще не зная куда пойдет, забрел в соседний класс.

Здесь он с той же необъяснимой серьезностью всматривался в лица девочек.

На одном из лиц он остановился особенно долго, пока смутившаяся девочка строго не спросила его:

— Ты что это уставился, Ивенин?

И Андрей молча ушел.

Прозвенел звонок, ученики разбежались по классам, а Андрей спустился по пустынной лестнице к гардеробу.

— Ты что, с уроков сбежал? — спросила гардеробщица тетя Паша.

Андрей молча взял свой плащ. Тетя Паша осторожно тронула его за рукав и, кивнув на костюм, тихо спросила:

— У тебя, может, помер кто?

Андрей вздрогнул и дико посмотрел на тетю Пашу. «Добрая ворчунья тетя Паша, ничего ты не знаешь. Да я сам ничего не знаю… Умер — странное слово. Разве может сейчас в мире хоть кто-нибудь умереть?! В этот май с лопающимися почками, со вчерашней грозой, со стихами Тютчева?.. А может, и правда? Может, нет его самого, Ивенина Андрея? Может, это не он, а кто-то другой? Может, настоящий Ивенин, в школьной форме, сидит сейчас в классе и прилежно слушает урок?..»

— Да, — сказал он тёте Паше.

— Кто же? — сочувственно спросила она.

— Я, — и он пошел к выходу. А тетя Паша побежала к уборщице тете Оле поделиться своими последними новостями.

У дверей он заметил объявление и прошел уже мимо, но вернулся и прочитал. Почему он вернулся? Ему же было все равно, что там написано. Нет, не все равно. Какое-то слово резануло его сознание. Да-да, слово «бал».

«Внимание! 10 мая в нашей школе состоится весенний бал. Приглашаются учащиеся соседней школы».

Он оглянулся. Тетя Паша и тетя Оля смотрели на него из глубины школьного вестибюля. Он чопорно поклонился им и толкнул дверь на улицу.

Он шел привычным путем домой и представлял себе этот бал, весенний бал на пятом этаже школы в актовом зале, где бородатые классики в строгих рамках, Толстой и Тургенев, строго косятся на мальчишек и девчонок, а вечно юные Пушкин и Лермонтов с добродушным изумлением глядят на «племя младое, незнакомое».

Андрей не пошел домой. Он сел на «Букашку», троллейбус «Б», и приехал по Садовому кольцу в ЦПКиО. «Ну и названьице!» — в который раз привычно подумал он. Здесь уже вовсю работали аттракционы, карусели и всякие хитрые механизмы индустрии развлечений, открытые, как всегда, к Первому мая…

Он снова, еще не зная зачем, купил второй раз в жизни на деньги, не истраченные в школьном буфете, букетик нарциссов. И шагал по набережной Москвы-реки, по Нескучному саду, поражаясь тому, как много вокруг прекрасных и юных девичьих лиц. Как много… Но ни одно не напоминало ему то, какое непонятная сила уже нарисовала в его душе.

… — Мама, — спросил он дома, — если бы отец был жив, я мог бы с ним очень-очень, ну очень серьезно поговорить?

— Да, — не сразу сказала мать. — А со мной?

— С тобой?.. — тоже не сразу ответил Андрей. — С тобой… я уже поговорил…

Поздним вечером за стеклом окна ничего не видно, кроме близких и дальних огоньков. Но если выключить свет в комнате, улица сразу приблизится, фонари округлят сиянием свои лампы, и даже звуки шагов станут громче…

Снова зажег свет — букетик нарциссов лежит на столе. У цветов какой-то беззащитный вид, они такие одинокие на большом пустом столе…

Андрей снял башмаки и тут же увидел рядом, под кроватью, новые элегантные туфли. Они как бы презрительно смотрели на своих собратьев — предшественников, прошагавших многие километры.

Прижав новые туфли к груди, он сделал по комнате несколько робких танцевальных па.

Утром мать увидела перед зеркалом букетик цветов. Как давно ей не дарили цветы… Когда это было в последний раз?

«Если сын дарит матери цветы, значит, он уже вырос», — подумала она. И ей стало радостно и больно: радостно оттого, что сын уже большой, и больно потому, что так неуловимо быстро летят годы и приближение старости замечаешь только по своим детям.

Глава третья

Ах какой это был первый весенний школьный бал! Бал… бал. Даже в звуке слов — музыка.

Праздничная музыка доносилась сверху в вестибюль, где стояли ребята, чинно встречая своих приглашенных девочек из соседней школы.

«В своем отечестве нет пророка… Или пророчиц, — подумал Андрей. — Почему я не учусь в соседней школе?.. Они, вы понимаете, кто? ОНИ там совсем другие!..»

И все же как ни вглядывается в приходящих девчонок, но на сокровенный вопрос «да», в душе звучит самое простое «нет».

Все сегодня нарядные в этом большом зале, и Андрей всего лишь один из всех.

Он гордо стоял у колонны, словно Чайльд Гарольд, и напряженно искал чье-то, пока еще неведомое лицо.

Две девочки танцевали вместе, и не из-за отсутствия партнеров, а потому, что были удивительно хороши. Просто им нравилось, когда мальчишки пытались разбить их пару, а они не сдавались и делали вид, что им нравится танцевать друг с другом. Пролетая мимо Андрея, они посматривали на него и шептались, словно заговорщики.

Внезапно они остановились, и самая бойкая, оставив партнершу, шагнула к Андрею. На нее сразу устремилось множество глаз, она была такая