Успенский Эдуард - Эдуард Николаевич Успенский

ты, Амфилохий, вот что. Иди-ка ты на свое место и добывай алмазы. И кувалда твоя мохом не покроется.

Но через пять минут он снова позвонил в колокольчик. Амфилохий снова пришлепал, волоча за собой кувалду. С ней он никогда не расставался. Видно, любил ее.

— Чего тебе, господин?

— Вот чего. Ты, Амфилохий, умойся поосновательнее. Приоденься и поднимись наверх, на поверхность земли.

— Зачем? — испугался Амфилохий.

— Отыщешь там мальчишку поприличнее, запихнешь его в мешок и принесешь сюда. Будет у меня ученик.

— А умываться-то зачем?

— Чтобы мальчишку своей чумазостью не напугать.

— Хорошо, господин. Слушаюсь и повинуюсь.

И пошел верзила с грустью умываться. Делать нечего, воля господина для раба — все равно что воля Аллаха для господина.

— Э-хе-хе. — сказал сам себе Бахрам. — Вот точно так и две тысячи лет назад один подземный слуга вылез наружу, пришел на большой городской базар, нашел меня в очистках, сунул меня в мешок, принес меня сюда и отдал на обучение великому джинну Самархану.

Потом он подумал и добавил:

— А что? И не зря. Ведь вырос я и стал человеком. Мои бедные родители, которые меня никогда не видели, смело могут мной гордиться.

В это время третьеклассница Маша Скрипкина с портфелем в руках не торопясь шла в сторону, противоположную от школы. Она шла прогуливаясь, потому что прогуливала.

Ее легко понять. Ей уже поставили две двойки по природоведению. Не хватало ей третьей!

Причина была в том, что Маша была сугубо городской житель и во всякую природу не особенно верила и учить природоведение не хотела. А учительница Мария Ивановна очень хотела, чтобы она учила природоведение.

И вот нашла коса на камень.

Маша была упрямая, как маленький бычок. Мария Ивановна не нашла к ней правильного педагогического подхода. Ей бы надо было взять Машу в лес, за город, показать ей всякие подснежники, букашки. Попросить родителей, чтобы они купили Маше птичку или рыбку. Посадить с Машей лук в банке на окне. Глядишь, Маша бы все поняла про природу.

А Марья Ивановна воспитывала Машу двойками. Маша взяла и сбежала. Она шла и бурчала про себя:

— Камни, кирпичи — вот лучшая природа. В крайнем случае, фонари.

Вдруг канализационный люк перед ней открылся и из него высунулась здоровая голова размером с большой котел для плова.

— Салям алейкум, — сказала голова. — Ты кто?

Надо сказать, что Маша была одета в легкий современный костюмчик: рубашка, курточка, портфель и темные брючата.

— Я Маша, — ответила Маша. — А вы кто?

— Амфилохий, — ответил джинн из канализации.

— А что вы там делаете? — спросила Маша — Водопровод ремонтируете?

— Я на задании. — сказал джинн. — Меня послали искать ребенка.

— У вас ребенок потерялся?

— Нет еще. У нас его пока пет. Нам нужен толковый ребенок. Ты, например, толковый ребенок?

— Когда как, — ответила Маша — Дома я толковый ребенок, а в школе не очень. Но если я дома уроки делаю, и не очень толковый ребенок. А когда мы в школе не учимся, а играем, я опять толковый ребенок.

•Совсем меня запутал этот мальчик, — подумал Амфилохий. — Надо хватать его и бежать. Все равно я не могу из люка вылезти, плечи не пускают. Лучше потом поменять его, если что не так».

На всякий случай он спросил:

— А ты считать умеешь? Или читать?

— Умею, — сказала Маша.

— Ну вот сколько будет, если… если прибавить… если поделить… Тьфу ты! — закончил он.

Он просто вытащил мешок, схватил Машу за шкирку и шпихнул ее в него.

— Эй ты, лопоухий! — кричала Маша. — Ты что делаешь?!

— Не Лопоухий, а Амфилохий, — ответил джинн. — Я ребенка нашел.

— Ты не того нашел! — кричала Маша.

Она сердилась, кусалась, колотила его по спине ногами, но он упрямо тащил ее вниз по подземным переходам.

И вот в пещеру великого подземного Бахрама вступил довольный Амфилохий. В этот раз без кувалды, а с мешком.

— Вот, — вытряхнул он Машу на пол, — принес, хозяин.

Маша плюхнулась на огромный ковер как тощая весенняя лягушка — всеми четырьмя лапами. Но быстро вскочила и приняла позу знаменитого японского каратиста Вань-Дзань-Дзень-Фу. (Ноги вперед, корпус назад с поворотом направо, руки прижаты к груди, левый локоть направлен на противника.)

Любой нормальный человек, увидев такую решительно-агрессивную позу, сразу бы отступил. Но Бахрам был темноват в этом смысле.

Он осторожно, спиной вперед, сполз со своего трона и принялся разглядывать Машу, обходя ее вокруг.

— А что, ничего! — сказал он. — Не самый худший экземпляр. Спасибо тебе, Амфилохий.

— Сам ты экземпляр! — сказала сердитая Маша.

— Еще и ругается! — поразился Бахрам. — Любой другой ребенок, сын самого шаха или эмира, был бы рад сюда попасть. Здесь столько алмазов и рубинов! Да здесь одной яшмы можно набрать на пять тысяч верблюдов!

— Не нужны мне ваши верблюды!

— А мрамор, а базальт, а сланцы! А нефть! Знаешь, сколько здесь нефти? Не меньше миллиона бухарских кувшинов.

— Не нужны мне ваши кувшины!

— Смотри, — сердито сказал Бахрам. — Если будешь себя плохо вести, не успеешь мигнуть — мы тебя отправим обратно.

— А я и хочу обратно, — сказала Маша.

— Тогда мы тебя отправим в рудники! — решил Бах рам. — Чтобы не потакать.

— Я хочу к маме! — сказала Маша.

— С этим покончено, — решительно объяснил Бахрам. — Я теперь тебе и мама и папа! И бабушка и дедушка. Ясно?

— Господин, а я ему кто? — спросил Амфилохий.

— А никто! — отмел его притязания Бахрам. Так. пятая вода на киселе! Может, троюродный дедушка или сосед по кишлаку.

Амфилохий обиделся «на соседа по кишлаку», взял свою кувалду и удалился в далекую пещеру добывать пять тысяч кувшинов яшмы.

— Я есть хочу! — хныкала Маша. — Я пить хочу! Я к маме хочу! Я в школу хочу.

— Так, — сказал Бахрам. — Выполняем в порядке поступления.

Он хлопнул в ладоши:

— Амфилохий!

Амфилохий опять прибежал:

— Чего изволите, господин?

— Принеси сюда мою волшебную завтракательную скатерть.

— Ты что, господин!? — воскликнул эмоциональный джинн — Там, на земле, давно уже день, а ты завтракать! Ребенку обедать пора.

— Тогда принеси обедательную скатерть.

— Слушаюсь, господин.

Бахрам обратился к девочке Маше:

— Скажи, подросток, чего ты хочешь?

— Я есть хочу! Я к маме хочу! Я в школу хочу!

Она добавила еще:

— А-А-А-А!

Это «а-а-а» таким гулким эхом разнеслось по пещере, по снова прибежал испуганный Амфилохий:

— Это что, обвал?

Бахрам схватился за голову обеими руками:

— Ой, какой позор! Мальчик! Наследник рода! Будущий владелец подземелья! А плачет! Нет, я не вынесу этого!

— Я не мальчик, — сказала Маша. — Я девочка!

— Чего? — удивился Бахрам. — Девочка?

— Чего? Чего? — поразился кувалдовый джинн.

— Ничего,