Доверие - Андрей Вячеславович Матвеенко

Вначале лошадь отпустили попастись на травке. Затем отвели в конюшню и поставили в денник. Приятно пахло свежей деревянной стружкой и сеном. Стояла тишина; в чистом, уютном помещении никого не было видно, и Агата приуныла: «Как я тут буду одна? Скукотища. И что это за «лошадиная школа-рай», где нет других коней?»

Но Агата переживала зря: долго ей одной грустить не пришлось — двери внезапно отворились, впустив двух незнакомых мужчин. Вошедший первым — симпатичный русоволосый молодой парень спортивного телосложения, — широко улыбаясь, громко спросил:

— Где у нас тут новенькая?

Другой — крепкий и приземистый смуглый здоровяк в клетчатой, рваной на локте рубахе — метнул быстрый взгляд на загон. Бегающие туда-сюда чёрные маленькие глазки его, сверлившие лошадь, словно буравчики, Агате не понравились сразу.

Светловолосый, подойдя к лошади ближе, протянул ей руку. На румяном лице его, с прямым большим носом, строго сияли карие глаза.

— Ну что ж, давай знакомиться. Савелий. — Агата по цирковой привычке протянула мужчине правую ногу. Он сдержанно рассмеялся, нежно пощекотав её за ухом. — Ай да молодец! С такой понятливой легко будет работать, — мужчины, перемигнувшись, довольно улыбнулись.

Крепыш ушёл, а Савелий стал приводить Агату в порядок. Делал он это ловко и аккуратно: почистил щёткой и помассажировал всё её тело, протёр влажной суконной тряпкой, почистил копыта, расчесал прядями гриву и, напоследок, заботливо укрыл сверху попоной. Насыпал в кормушку овса. И лошадь, вспоминая слова Ефима: «У человека, любящего животных как собственных детей, это чувство проявляется в любых мелочах», облегчённо вздохнув, успокоилась. Не торопясь, принялась разжёвывать сладковатые зёрна.

А тут и инструктор Савелий снова навестил её. Потрепав нежно густую шелковистую гриву, напоил водой: попить Агата любила. Летом, в жару, она иногда до восьми вёдер в сутки выпивала!

После освежающих процедур и еды он вывел Агату во двор размяться. Вечерело. Ветерок, собирая силы для ночной пробежки, вовсю проказничал на верхушках раскидистых, завалившихся от старости на один бок ив. Шелестел листвой стройных белоствольных берёзок, распугивая примостившихся там ворон. Савелий повёл Агату по площадке, держа за уздечку. Лошади хотелось побегать галопом или рысью, но пришлось подчиниться новому хозяину. Фыркнув и раздув ноздри, она с наслаждением вдыхала свежий воздух.

— Здорово, Савка, — послышался из-за высокого забора чей-то охрипший голос. — Никак, новенькую тренируешь? Красивая лошадь! Откуда её к нам?

— Из цирка, — весело и звонко откликнулся Савелий, поворачивая Агату на второй круг.

Строго по расписанию

Так проходил день за днём. Всё строго по расписанию. С утра — туалет, завтрак, занятия, которые проходили всегда в виде игр, что было очень увлекательно и интересно. И хотя Агата ещё в цирке привыкла ко всякого рода упражнениям, но здесь они были другими. Гораздо приятнее и вроде бы даже проще, если иметь в виду технику их исполнения. Однако на самом деле они были сложней, так как от лошади требовалось не просто повиновение, а полное доверие к человеку.

Потом лошадь опять кормили-поили и до полудня отпускали попастись на травке одну. Вот где было раздолье! Бегай, скачи, резвись вволю. Наслаждайся сочной, ароматной травой. Что может быть прекраснее?

Затем её снова навещал инструктор Савелий, и они до вечера работали на площадке, оттачивая разные упражнения уже в который раз. Им обоим предстояло ещё многому научиться. Савелию — освоить в совершенстве «лошадиный язык», изучить досконально характер и привычки животного, а Агате — признать человека лидером, полностью довериться ему и работать не по приказу, а из уважения к вожаку. В общем, притереться друг к другу, стать единым, дружным коллективом, а по-лошадиному — сплочённым табуном.

Сначала Савелий проверил, как лошадь реагирует — пугается или нет? — на посторонние звуки и движения рядом с ней (шуршание, стук, крик, махание руками). Агата относилась спокойно, привыкла к таким мелочам, ведь в цирке шума-гама, суеты хватало с избытком.

Затем инструктор перешёл к мягким, осторожным касаниям руками её тела. Лошади, несмотря на щекотку, такие занятия пришлись по нраву. И теперь Савелий гладил-ласкал Агату не только во время чистки и массажа, но и в виде приятного упражнения на дружелюбие и привыкание друг к другу.

Видя, что животное его не боится, инструктор стал переходить к более сложным упражнениям. Закидывал на Агату верёвку. Учил её не сопротивляться при физическом давлении, а уступать; исполнять нужное упражнение по жесту, покачиванию указательного пальца. Заставлял ходить боком, назад и по кругу разными аллюрами и с разным темпом, в сбруе и без неё. То требовал преодолевать препятствия, то прыгать, поворачиваться или останавливаться внезапно… И всё это не спеша, мягко, но настойчиво и всегда добиваясь своего.

Все эти упражнения были знакомы Агате ещё со времен её цирковой деятельности, и сейчас она с удовольствием демонстрировала инструктору свои старые навыки и умения. То и дело раздавались восторженные возгласы Савелия, и лошадь-умница получала заслуженную морковку или горбушку хлеба, а то и кусочек сахара. Сладости Агата любила больше всего, так как была ужасной лакомкой.

Свобода, простор и веселье!

Частенько Савелий выводил свою подопечную на прогулки за пределы территории школы. Ловко вскочив в седло, направлял её через заливные луга к близлежащему леску. Для Агаты, выросшей в городских условиях, наступал настоящий праздник.

Всё для неё здесь было ново и непривычно: и высокие светлые колоннады сосен, и тихий шорох лишайникового ковра под копытами, и весёлое щебетание малых птах в густых зарослях орешника, и неугомонное журчание извилистой речушки. А ещё свобода, простор и веселье! Оба — и человек и животное — радовались, как малые дети. Купались в речке, резвились на лужайке среди высокой травы. Скакали по изумрудным просторам, аж ветер свистел в ушах. И лишь к вечеру, слегка притомившись, они, довольные и возбуждённые, возвращались в школу.

После вечернего туалета — чистки и водных закаливающих процедур и обтираний, которые в тёплые вечера проходили обычно на свежем воздухе, — наступало время ужина. Кормили здесь чаще (до шести раз), но небольшими порциями, да и меню было гораздо разнообразнее. Агата уже успела попробовать не только кашу «маш», но и дроблёные горох и кукурузу. Неплохо на вкус!

К тому же и пить здесь можно было вволю и в любое время — не то что на конезаводе, где приходилось напиваться из ведра про запас. Здесь же в каждом деннике стояли автоматические поилки. Просто и удобно!

Через месяц в конюшне появилось пополнение. Новенькие лошади