Ни единого шанса - Ксюша Иванова

вообще? Да и тупой он, как пробка… Кидаю его на заднее сиденье к рюкзаку и пакету. Елки-палки! Я ж для нее бутеры и йогурты у матери брал!

Хватаю пакет и, выскочив из машины, бегу следом, уже понимая, что не возьмет, что это будет обидно для нее выглядеть, если я еду совать ей стану. Но бегу все равно зачем-то. Поворачиваю за угол. Но ее уже не видно ни у одного из трех подъездов девятиэтажки. В первый, наверное, вошла…

Растерянно оглядываюсь по сторонам. И вдруг замечаю вдалеке, подходящей к старому панельному дому, стоящему чуть в стороне от того, на который указала она. Ну, собственно, она-то и не говорила, что именно здесь живет… Хотя я мог бы и во двор заехать. Бежать за нею смысла уже нет…

…- Ну, ты, Князь, даешь! — стебется Стрелец, перебирая все то, что лежит у меня на заднем сиденье. — Тесак моей бабушки, бутербродики и молочко! С Лизкой, что ли, в ролевые игры играли ночью?

— Ага, — ржет Энигма, доставая из моего бардачка упаковку презервативов. — Только игры оказались не возбуждающими — даже презики не распечатали.

— Дебилы, — на секунду прикрывая глаза, качаю головой я. Лишь бы поржать им!

— Сам такой, — кулак Стрельцова легонько впечатывается сзади в плечо. — А куда это ты вчера слинял из клуба? Хоть бы нам свистнул, что уезжаешь! Телефон твой недоступен был. Искали тебя, Князь, по клубу этому, как придурки.

— Мать позвонила. У отца приступ был сердечный.

— Ого! И как он? — перестают издеваться и сочувствующе смотрят на меня пацаны.

— Сейчас нормально уже. Даже на работу ехать собирался с утра.

— Ты, если надо чего, говори! — Воронов тоже в плечо тыкает кулаком. Киваю. Они, хоть и придурки те еще, но за своих горой стоять будут. И тут же переводит тему. — Лизку забирать будем?

Ну точно — не равнодушен Энигма к Лизке, вон как заботится о ней!

Забирать мне её не хочется совсем. Но на мобиле стопятьсот пропущенных от нее. Нужно бы сдаваться — всё равно ведь найдёт. Но вдруг в голову приходит мысль, как оттянуть неизбежное.

— Это ж нам ко второй паре, а она уже в универе должна быть.

— Что? — удивлённо смотрит Стрельцов.

— Э, Князь, у тебя амнезия никак? — изображает испуг Энигма.

— А что? — не понимаю я. — Я что-то напутал?

Поворачиваю в сторону универа от дома Стрельцова и пытаюсь вспомнить, что там с Лизой вообще быть должно сегодня.

— Она вчера сказала, что тоже не пойдёт на первую, когда мы её домой подвозили! И ты обещал забрать…

Не помню. От слова вообще. Обещал, да? А думал, наверное, совсем о другом. О другой…

Разворачиваюсь на перекрёстке. До пары минут пятнадцать всего. Но раз обещал…

Обиженная Лиза в коротенькой юбочке и кожаной курточке, в ботинках на высоких каблуках вышагивает вдоль бордюра на остановке общественного транспорта. И даже такси не вызвала? А что так? Мысленно стебусь я. Но выхожу, старательно изображая покаянное лицо.

Делает вид, что не видит меня. Отворачивается. Она обиженную теперь неделю будет из себя строить! Но у меня сегодня нет настроения это терпеть. Решаю проблему кардинально.

— Лиз, я тут решил, — выдерживаю театральную паузу. — Нам нужно расстаться.

— Что? — поворачивается ко мне. — Ванечка! Прости меня! Я знаю, что я зря обижаюсь, что у тебя причины были, раз опоздал и не отвечал мне! Клянусь, больше никаких капризов, никаких обид!

Длинные ресницы быстро-быстро порхают, явно намекая на то, что их хозяйка вот-вот расплачется.

А по сути, мне давно уже перестали приносить удовольствие наши отношения. Меня давно уже не трогают её слезы и не вызывают восхищения надутые губки. И это всё пора как-то заканчивать на самом деле…

— Ты простил меня? — обнимает, запустив руки под мою расстегнутую куртку. Целует в шею, к губам тянется.

И я, ненавидя себя за это, не могу вот так, на улице, на глазах у парней, просто взять и сказать, что между нами все кончено… Я подталкиваю её к машине, увернувшись от губ. И она садится, улыбаясь так, как будто ничего не произошло.

19 глава. София

Три пакета с вещами, рюкзак с учебниками и гитара на плечах оттягивали руки так, что казалось, вообще оторвутся скоро! Но я упрямо шла, считая шаги от столба к столбу. Мобильный так и не нашла. Мать не призналась, но я была уверена, что это её рук дело…

Наивно было думать, что я успею на пары.

А ещё… Наивно думать, что у бабушки они меня не найдут. Мать же и сдаст. За бутылку водки запросто. Или даже просто так, чтобы ей и её ненаглядному Мишке не угрожали. Так что вопрос времени, когда они придут… И лучше, чтобы меня у бабушки к тому моменту не было, иначе могут и ей с Лилькой навредить!

А куда мне пойти? Из родни только бабушка и дядька, материн старший брат. Но к нему не вариант вообще. Он мою мамашу на дух не переваривает, мы и не знакомы почти, так пару раз виделись, кажется, в последний раз у отца на похоронах…

К Майе — подружке по колледжу? Ну, мы не настолько близки, чтобы вот так пожить завалиться. К Димке? У него я иногда бывала в гостях, но оставаться ночевать… Перед Димкиной матерью неудобно…

Ладно, сегодня к бабушке, а завтра решу…

Прислонив к двери пакеты, сую свой ключ в бабушкину дверь. И ещё до поворота ключа дверь неожиданно открывается. С площадки слышу Лилькин плач. Ну, что тут ещё случилось?

Бросаю в прихожей вещи, гитара, звеня струнами, падает на пол плашмя, и чуть ли не бегом, на ходу скидывая ботинки, несусь в комнату. С порога пытаюсь осознать то, что видят глаза.

Бабушка на диване лежит. Странная, с перекошенным синеватым лицом, с неестественно выгнутой рукой, закинутой за голову. Живая. Глазами смотрит на меня, рот открывает, но сказать ничего не может.

От шока, наверное, у меня прорезается речь:

— Когда? — громко и чётко говорю я.

— Утром… Утром р-рано ещё голова у н-нее б-б-болела, — заикается Лилька. — А недавно легла отдохнуть… и в-всё!

— Скорую вызвала? — выдыхаю чужим сиплым голосом.

— Тётя Света вызвала-а-а, — начинает