Кактусы у нас не растут - Елена Владимировна Сидорова

какой-то пухленький и кругленький, но когда в конце танца Верочка опустилась на пол в полушпагате и, несколько раз взмахнув руками, сложила их впереди себя и замерла, то все на какое-то время застыли, остолбенев от такой красоты.

Главные призы на том летнем карнавале получили Лебедь и Бабочка.

…Любаша продолжала ездить в лагерь из смены в смену. Куклой она больше никогда не наряжалась. А выступить на карнавале хотелось. Её страдания каким-то необъяснимым образом заметили молоденькая девушка-повар Оля и физрук Евгений Николаевич, который за Олей ухаживал. Они тоже ездили в этот лагерь годами, то есть летами, и знали многих детей уже давно. Поэтому и дети, и взрослые относились друг к другу если не по-родственному, то по-дружески. Любаша непременно участвовала в лагерных спартакиадах, частенько дежурила в столовой, помогая накрывать на столы, может, поэтому взрослые решили помочь и ей.

Вместе с физруком и симпатичной девушкой-поваром они решили, что Любаша на карнавале будет принцем. Любашины непокорные короткие кудри и спортивная фигурка вполне позволяли сыграть роль мальчика. Среди многолетних залежей реквизита нашлись куски старого тёмно-синего бархатного занавеса. Через какое-то время из них получились пышные короткие штанишки, плащ-накидка, который надо было перекидывать через плечо, и красивый берет с перьями из бумаги. Из разветвленной ветки дерева, предварительно ошкурив её и привязав короткий конец так, чтобы получилась удобная ручка, Евгений Николаевич сделал шпагу. Пригодился и черпак от старой поварешки. Шпага получилась как настоящая, нисколько не похожая на палку с поварёшкой.

Через несколько дней общих трудов на карнавале появился славный мальчик – принц из какого-то немыслимо далёкого прошлого.

На этот раз Принц поразил всех. Любаша в тёмносинем, переливающемся на свету бархатном костюме, со шпагой на боку ходила по кругу зала и была несказанно счастлива. Ей казалось, что среди всей шумной толпы она видела только улыбающиеся лица физрука и молодой поварихи. Какие ещё были костюмы, Любаша просто не запомнила. Был ли приз, тоже забылось, да это было и неважно. Но на всю жизнь осталось невероятное чувство переполненности светлым, лёгким, как дыхание, ощущением счастья.

…Обо всем этом Любаша вспомнила через много лет, когда сама работала в летнем лагере, который теперь, как и многие другие, назывался детским оздоровительным центром. Она вела в лагере кружок, а её небольшие ещё дочь и сын были каждый в своем отряде. В лагерь Любашу пригласила Жанна Васильевна, начальник оздоровительного центра, с которой они встретились однажды случайно в троллейбусе. Любаша посетовала, что она и дети тоскуют летом в городе, а Жанна Васильевна тут же предложила ей поработать, и, конечно, взять с собой детей. Любаша была ей безмерно благодарна, главное, за то, что можно было увезти детей подальше от шумного, пыльного летнего города. Любаша поселилась в доме, где в разных комнатах квартировали повара, технические и другие работники лагеря. В одной квартире с ней жили библиотекарь и руководитель кружка по вязанию игрушек. Они встречались вместе по вечерам, когда кружки и библиотека заканчивали свою работу.

Любаша успевала быстренько постирать носки и трусишки своих, небольших ещё, дочки и сына, развесив нехитрое бельишко на верёвку в длинном коридоре. Потом ставили чайник, чаёвничали и рассказывали друг другу о том, как прошел день. Жанна Васильевна заходила к ним, если у неё получалось ненадолго освободиться от дел. Однажды, увидев развешанное на верёвке детское бельё, она искренне возмутилась:

– Ты что, стираешь своим детям?

– Да, – ответила Любаша.

– И кого ты собираешься из них вырастить?

Своих детей у Жанны Васильевны не было, но она души не чаяла в племянниках, которых помогала растить и воспитывать.

– Вот мои племянники всему научены, даже стирать свои носки. Нельзя же растить неумёх, неспособных следить за собой, – не могла угомониться она.

– Просто я очень люблю стирать, – отшучивалась Любаша.

И, понимая всю непедагогичность в вопросах воспитания самостоятельности у своих детей, с каким-то невероятным удовольствием и упорством она продолжала стирать и развешивать их одёжку каждый день. Она знала, что уже умеют её дети и чему она их ещё обязательно научит. А пока ей хотелось, чтобы они никогда не испытали горестного чувства неустроенности, неухоженности и одиночества. И пусть не на карнавале, а в обычной жизни её дочь и сын радостно ощущают себя нарядной Бабочкой и прекрасным Принцем.

Жанна не Жанна, Людмила не Людмила

Уже вторую смену Любаша работала в загородном детском оздоровительном центре, куда её вместе с сыном и дочкой пригласила Жанна Васильевна. Любаша знала её давно. Во-первых, в их небольшом городке та была известным лидером молодежного движения, хотя уже давненько перешагнула молодежный возраст, но была ещё полна энергии, умела организовать народ на масштабные дела. Во-вторых, она была подругой Людмилы Алексеевны, с которой Любаша работала в одной школе. Обе были много старше Любаши и дружили с юности. Любаша не могла представить их молодыми, потому что по жизни встретилась с уже взрослыми женщинами: Людмила Алексеевна темноволосая, довольно высокая и крупная, а Жанна Васильевна наоборот – невысокая, пухленькая, с седыми кудряшками, обрамляющими круглое лицо.

Любаша вела в школе уроки музыки, а Людмила Алексеевна английский. Как-то так получилось, что, несмотря на разницу в возрасте, они подружились. Людмилу Алексеевну школьники слушались беспрекословно, её требования были не жесткими, не громкими, но достаточно убедительными. И ребятня, и Любаша видели за внешней сдержанностью учительницы добрый и весёлый нрав. Бывало, что на педсовете обе, и Любаша, и Людмила Алексеевна получали замечание от завуча за то, что слишком явно отвлекались от темы. Любаша, сидя за одной партой с Людмилой Алексеевной, писала той на листочке короткие фразы:

Вчера была в театре. В какой-то момент по ходу пьесы в зал запустили белый дым. Сначала закашлял первый ряд.

Здесь Людмила Алексеевна ещё сдерживалась.

Потом закашлял второй ряд. И так, пока дым гулял по залу, кашляли все ряды друг за другом.

Тут они обе тряслись в беззвучном смехе, за что и заслуживали порицание.

Любаша бывала в гостях у Людмилы Алексеевны в дни её рождения. Собиралась разновозрастная, шумная и весёлая компания, в которой все были на равных, хотя и соблюдали субординацию. Все без устали юморили, хохотали и без труда находили общие темы для разговоров. Именно там Любаша встречалась иногда с Жанной Васильевной, которую за глаза все называли просто Жанна: имя не очень сочеталось с её