Снежный шар историй - Валентина Филиппенко

Песня господина Ши

Не только математика, но и искусство стало смыслом жизни для моего дяди: каждый день он старался уделять вечности как минимум десять минут. В предпоследнюю субботу года, в обед, он сидел на нашей кухне на фоне чудесного сугроба за окном и вдруг замолчал. Его указательный палец прорезал густой от запаха яблочного пирога воздух, и дядя Ши прогудел:

– Кажется, я только что написал песню.

Нас было не удивить. (Как-то раз дядя привёз к нам орла и показывал фокусы с дрессировкой хищных птиц. После этого я научилась быстро прятаться под диван, а кошка Муся с тех пор больше не считает себя самым опасным зверем на свете). Но дядя очень натурально засуетился, попросил оставить его одного на десять минут в ду́ше, включил воду и закрыл перед нашими любопытными носами дверь. Ёлка, уже украшенная в гостиной, пожала плечами и продолжила перекладывать огоньки гирлянды в своих еловых пальцах.

Мы слышали стук воды, стук хрупких пальцев дяди по кафелю, стук карандаша, словно ударных палочек. Спустя полчаса дядя вышел из душа мокрый – не от воды, а от напряжения.

– Мне давно нужна была песня! И вот наконец она пришла.

Папа попросил дядю спеть или сыграть нам своё творение. Мама предложила ему гитару (у нас была старая гитара, которую иногда доставали для гостей). Дядя препятственно выставил руку вперёд и попросил два стакана воды:

– Музыкой будет вода.

Переливая воду из стакана в стакан (так бабушка в детстве учила меня охлаждать кипяток), он начал читать стихи. Сохранился лишь фрагмент, вот он:

У четверга – холодный лоб

(Он три часа к стеклу

Стоял). А лампы разных проб

Уже грызут смолу.

Темнеет рано за окном,

Но снег же выпал: слизь.

Теперь и разговоры – корм

Для змей, что завелись.

Их гордо страхами назвав,

Свободнее не стать.

Пугает шорох, тень. Рукав,

Поймавший рукоять.

И дверь скрипит, и кость – скрипит,

И где-то за углом

Календарийский монолит

Поёт протяжно: ом-м-м-м-м.

Нужно заметить, что год назад дядя написал мамин портрет, а в октябре этого года снял короткометражный фильм про папино ухо и его драматические взаимоотношения с реальностью. Так что песня под шум воды показалась нам даже немного ОБЫКНОВЕННОЙ, НОРМАЛЬНОЙ для дяди.

Когда же дядя Ши спел её ещё раз, зазвонил телефон. Извинившись, он ушёл обуваться в коридор.

– Куда ты? – спросила мама. Вот-вот из духовки должен был появиться пирог с инжиром, а за окном началась метель.

– На радио. Меня позвали в вечерний эфир – сегодня у песни будет премьера.

Эфир мы слушали всей семьёй, пирог съели. Дядя Ши на день уехал в Петербург, потом – в Париж и ещё на денёк в Брюссель. Он должен был вернуться к Новому году – к самой долгой ночи в году.

О песне Ши тут же написали в иностранной газете и сняли очень атмосферное видео на ютубе. Потом песня стала саундтреком какого-то иранского фильма о свободе и равенстве всех людей на земле. Немецкий художник нарисовал обложку для мини-альбома в музыкальных библиотеках. Но за всем этим целой «пластинки» водяной поэзии не последовало. Хотя папа предлагал поставить складной стул со стаканами для господина Ши у нас в ванной.

Подарок на день рождения

Не знаю, как вам, а мне очень жаль тех, кто родился накануне Нового года. Потому что им обычно дарят один подарок сразу на два праздника. И даже не стесняются! Это, конечно, несправедливо, но, как объяснила мне мама, всему виной экономика.

Мы вырезали с ней снежинки из салфеток, когда в дверь вдруг позвонили. На пороге стоял занесённый снегом курьер в кепке и толстой, будто объевшейся сахарной ваты, куртке. А перед ним стояла огромная коробка. И тряслась.

– Доставка! – радостно крикнул курьер и убежал вниз по лестнице. На коробке, конечно, красовалось имя дяди Ши.

– Это он нам прислал? – спросила я маму, вглядываясь из-за спины в трясущуюся коробку.

– Едва ли… Он даже открытку не сможет отправить почтой, – вздохнула мама. – Это, наверное, прислали ему.

Коробка, услышав нас, закивала. Смелость отличает и мужчин, и женщин. Мама смело взяла посылку, оказавшуюся совсем лёгкой, и занесла в квартиру. Коробка прижалась к ней и затихла.

– Надо резать, – словно врач, сказала мама, указав на верёвочки, сжимавшие посылку. И только ножницы коснулись бечёвки, словно разводные мосты, стенки коробки распались, и из неё появился… попугай.

Огромная клетка с большой цветастой птицей стояла посреди коридора и сияла. К одному из прутьев был прикреплён конверт.

Читать чужие письма – плохо, но так как уже пять минут в нашем доме был гость из далёких тропиков с клювом и перьями (ему, возможно, нужен был особый уход и специальное отношение), мама взяла конверт и оторвала липкую заплатку.

– Ши! – крикнуло на маму письмо.

Раз уж никто не знает, когда у тебя день рождения, вполне возможно, что тебя можно поздравить с праздником сегодня.

Я скучаю, друг, и шлю тебе этого старинного мудрого попугая, который, возможно, окажется лучшим собеседником на свете.

Напиши мне ответ. Или…

Научи птицу говорить то, что я должен услышать.

Твой А. Б.

Мама, конечно, читала письмо вслух, и, после того как закончила, попугай одобрительно нам кивнул, нахохлился, распустил крылья куполом и сказал:

– Ши-и-и-и-и-и! С-со-о-о-обес-с-с-седни-и-и-ик!

– А когда у дяди Ши день рождения? – спросила я маму.

– Тридцать первого декабря, – вздохнула мама.

До тридцать первого декабря оставалось три дня.

Хорошее дело вместо обеда

В общем, теперь в нашей квартире к шелесту новогоднего дождика, позвякиванию игрушек на ёлке и воркованию кухни добавился скрип, стрёкот и отрывистое бормотание попугая. Под эту музыку вместе с мамой мы упаковывали подарки в лиловую блестящую фольгу. Это были собачьи косточки, миски, таблетки от глистов и огромные щётки для густой шерсти.

Нет, мы не хотели купить пони или волкодава. Мы собирались в собачий приют. Правило ОХД – Одного Хорошего Дела – мама объяснила мне ещё в детском саду. Оказывается, чтобы быть счастливым, иногда полезно делать что-то доброе для других. Просто так. Можно помочь зверям, можно – людям. Тут к кому больше сердце лежит.

В какой-то год мы собирали тёплые вещи и лекарства для бабушек, живущих в соседнем дворе и забытых их детьми и внуками. Ещё покупали игрушки для детей