Сумасшедшая деревня - Андрей Васильевич Саломатов

— Это не матрац, — перебил Алеша Марину Георгиевну. — Это разумное инопланетное существо — мимикр. Тетушка Даринда и мой друг Фуго прилетели к нам на Землю отдыхать.

Марина Георгиевна еще строже посмотрела на Алешу и сердито проговорила:

— Ты, наверное, слишком много читаешь фантастики. Или отравился ядовитыми грибами. Давай-ка ложись на диван и снимай штаны. Я поставлю тебе клизму.

— Ап-чхи, — вдруг чихнула Даринда, и Марина Георгиевна испуганно отскочила на середину комнаты.

В общем, Алеше понадобилось не менее пятнадцати минут на то, чтобы объяснить врачу, кого ей придется лечить. Но даже после этого Марина Георгиевна не могла поверить, что ее пациентка — существо с другой планеты.

Фуго, который до сих пор не принимал в разговоре участия, соскользнул с кресла, принял вид большого фибрового чемодана и после этого обратился к доктору:

— Мы — мимикры. Можем принимать любой вид…

— Боже мой, — в полуобморочном состоянии проговорила Марина Георгиевна. — У вас и чемоданы говорят! Неужели в космосе есть планеты, населенные разумными матрацами и чемоданами? Или я окончательно свихнулась? Я, наверное, пойду домой и поставлю себе клизму.

И все же, успокоившись, Марина Георгиевна осмотрела больную. От всех этих разговоров Даринда проснулась и слабым голосом спросила незнакомую женщину в белом халате:

— Вы кто?

— Я врач-терапевт, — ответила Марина Георгиевна. — Объясните, пожалуйста, что и где у вас болит?

— Я так долго нервничала, — начала Даринда. — Вначале нас с племянником украли разбойники, затем отвезли в милицию, потом мы с Фуго всю ночь бегали по какому-то городу…

— По Рузе, — пояснил Алеша.

— Потом мы опять поехали в милицию, — продолжила Даринда.

— Достаточно, — оборвала ее Марина Георгиевна. — Мне почти все ясно. — Она осторожно ощупала живой матрац, прослушала тетушку стетоскопом[29], пожала плечами и спросила: — Скажите, а у вас печень есть?

— Не знаю, — жалобно ответила Даринда.

— А почки?

— Честно говоря, я не знаю, как устроен мой организм, — печально проговорила тетушка.

— Тогда я посоветовала бы вам обратиться к Петру Семеновичу, — сказала Марина Георгиевна.

— А кто это? — осторожно поинтересовалась Даринда.

— Это наш ветеринар, — ответил за доктора Алеша. — Он лечит коров, овец, коз — в общем, всякую живность.

— Ну знаете! Вы бы нас еще к специалисту по картошке послали! — вспылил Фуго, который снова принял обычный мимикриный вид. — Мы вам не коровы и даже не живность!

— А вы, гражданин инопланетянин, не возмущайтесь, — спокойно сказала Марина Георгиевна. — Лично вы сейчас больше похожи на большого бритого ежа. Поэтому ветеринар, возможно, лучше разобрался бы, как лечить больную. А я могу посоветовать только горячее молоко с медом и постельный режим. Нервы, они лечатся просто: лежи и спи, само пройдет.

Фуго провожал врача до двери уже в облике Алешиного прадедушки. Марина Георгиевна была человеком очень уравновешенным и доверчивым, поэтому быстро привыкла к мысли, что инопланетяне запросто могут принимать вид хоть чемодана, хоть симпатичного старичка. И, уходя, она своим обычным, деловым тоном наказала мимикру:

— Вашей тетушке нужен абсолютный покой. Иначе из нее выйдет воздух, и ни одна мастерская не возьмется ее восстанавливать.

Марина Георгиевна вышла из дома как раз в тот момент, когда во двор вошел Сергей Никифоров, час назад отпущенный из психиатрической больницы. Корреспондент твердо решил окончательно выяснить, кто же все-таки баламутит деревню, и, сойдя с автобуса, прямиком направился в логово к загадочным лилипутам. Но, увидев на крыльце врача, Никифоров в нерешительности остановился. После психиатрической больницы и долгой беседы с академиком Шалгановым люди в белых халатах вызывали у него усиленное сердцебиение.

А Марина Георгиевна, заметив молодого человека в черных очках, который явно раздумывал, в какую бы сторону убежать, окликнула его:

— Здравствуйте, гражданин. Вы что, тоже оттуда? — Она как-то неопределенно покрутила в воздухе рукой, имея в виду космическое пространство.

— Да, в некотором роде оттуда, — озираясь, ответил корреспондент, который подумал, что его спрашивают о психиатрической больнице. — Но они меня сами отпустили, — быстро добавил он.

— И вы тоже умеете прикидываться чемоданом? — спросила Марина Георгиевна.

— Чемоданом? — не понял Никифоров. — Не знаю, не пробовал.

Марина Георгиевна подошла поближе к Сергею, внимательно посмотрела на него и сказала:

— У вас кожа имеет землистый оттенок. Стало быть, барахлит желудок. Наверное, вы еще не привыкли к нашей земной пище. Советую вам каждый вечер ставить себе клизму и пить побольше молока. Кстати, — вспомнила Марина Георгиевна, — а вы вообще-то к какому классу относитесь: к млекопитающим или, может, земноводным?

— Я лично? — совсем растерялся Никифоров. Только сейчас он понял, что перед ним, скорее всего, еще одна жертва лилипутских козней, психически больная, которая, вероятно, сбежала из больницы. — Вообще-то я homo sapiens, — отступая назад, ответил корреспондент. — Что означает: человек разумный.

— Ну-ну, не волнуйтесь так, — сказала Марина Георгиевна и, выйдя за калитку, отправилась домой. — Не забудьте вечером поставить клизму, — напомнила она на прощанье и помахала Никифорову рукой.

Испугавшись, что в доме он встретит еще кого-нибудь из врачей или больных, Никифоров спрятался в кустах и стал наблюдать за окнами.

А в психиатрической больнице жизнь текла своим чередом. Пенсионер Клубникин закончил писать восьмое письмо, которое намеревался отправить в Организацию Объединенных Наций. Он так устал от сочинительства, что прилег на кровать и задумался о смысле жизни. Клубникин долго размышлял на эту тему и в конце концов пришел к выводу, что жизнь — это борьба, а потому нельзя лежать сложа руки. После чего Клубникин поднялся с кровати и сел писать донесение главнокомандующему Вооруженных Сил Мира. Но от этого важного занятия его оторвал призыв на обед. Вежливый голос из динамика вдруг сказал:

«Уважаемые граждане, просим вас на время оторваться от своих дел и проследовать в столовую».

Сильно проголодавшись, Клубникин позабыл о том, что объявил голодовку, и, бросив авторучку, поспешно вышел из палаты.

В столовой Клубникин выбрал место за столиком рядом с тихим больным в аккуратной голубой пижаме со свежим кустиком незабудки в петлице. Пенсионер быстро съел тарелку наваристого борща, а