Прочь из чёрной дыры - Лукас Ольга

— Пятнадцать минут, если пробок не будет, — говорит тот и отключается.

За окном стемнело, но не сильно. Всё такое морозно-льдисто-синее. Хорошо смотреть на эту зимнюю сказку из тёплого безопасного магазина!

Мы с Федей стоим рядом. Перед нами на подоконнике переноска с затаившимся Другом и моя сумка, из которой торчит капюшон погрызенной куртки.

Мы молчим. Не потому, что не о чем поговорить: очень даже есть о чём, я так и не выяснила, как Федя победил овчарку. А он, наверное, хочет узнать, как я смогла так незаметно убежать и спрятаться. Но эту информацию вполне можно сбросить при перезагрузке. А вот то, что происходит сейчас, в тишине — уже не забудется.

На первый взгляд — ничего не происходит, мы просто стоим, но при этом создаём первое общее воспоминание. В котором будет этот голубой снег за окном, пахнущий хлоркой подоконник, контрабандой пронесённый в магазин Друг в переноске и ожидание.

Охранник уже несколько раз прошёл мимо нас. Наконец он не выдерживает.

— Молодые люди, вы долго тут будете стоять?

Пока я выдумываю отговорку, Федя выкладывает всё как есть. Что одежда его пострадала в битве с собакой и что за нами сейчас заедет на машине ответственный взрослый.

Друг ворочается в переноске: наверное, ему надоело сидеть неподвижно. Охранник подозрительно смотрит на ожившую сумку, но Федя поспешно поправляет её, вроде как она начала сползать с подоконника.

— С собакой этой надо что-то делать, — строго говорит охранник. — Многие жалуются.

Интересно, как эти «многие» поняли, что у нас в переноске собака, а не кошка или, скажем, кролик? И почему они ябедничают охраннику, а не попросят нас уйти? Прикидываю, что вполне могу подождать деда на улице, с переноской на плече. Лишь бы Федю на мороз не выставили. К счастью, я не высказываю свои мысли вслух, иначе могла бы всё испортить.

— Моя мама этого так не оставит, — заверяет охранника Федя. — Больше на собаку жаловаться не будут. Вот увидите.

Охранник недоверчиво качает головой и уходит в глубь магазина. Ну, конечно, он имел в виду невоспитанную овчарку, которая порвала Федину куртку!

— Но для начала мама убьёт меня, — признаётся Федя. — Она сто раз говорила, что когда очень агрессивная собака бежит к твоей, нельзя становиться между ними. Вернее, можно, если ты взрослый и знаешь, что делать. Я не знаю. Но просто не мог же я бросить Друга!

Интересно, а отец бы бросил беззащитного пёсика? Уверена, что бросил бы. И на дерево залез — на аллее их много.

Минут через пятнадцать, как и обещал, дедушка подъезжает к магазину. Вижу в окно его машину, сигналящую всеми огнями.

— Я на месте, — отзванивается он. — Выходи. Или помочь что-то донести?

— Ничего нести не надо. Только включи печку на полную мощность! — говорю я.

В салоне не особенно жарко, хоть печка, по словам дедушки, «шпарит на всю ивановскую». Но у него есть плед, в который иногда кутается бабушка. Этим пледом и укрывается Федя.

— Как же ты без тёплой одежды на улице оказался? — спрашивает у него дед после того, как я представляю их друг другу и Федя называет свой домашний адрес.

— Одежда тут, — Федя хлопает по моей сумке. — Просто она испортилась. Здесь во дворах живёт ненормальная собака. И сегодня мы с ней неудачно встретились.

— Вика, ты-то как? — спрашивает дед и выезжает на дорогу.

— Ну, так. Меня не тронули.

— Все уцелели. И люди, и маленькая собачка, — говорит Федя.

— Там ещё и собачка была? — удивляется дед.

— Она и сейчас здесь, — посмеивается Федя. — Друг, голос!

Переноска отвечает громким «Р-р-гав! Рр-гав!» — Федя хлопает себя по бокам, вспоминает, что карманы на куртке, а куртка — в сумке. Вытаскивает куртку, кладёт на сиденье и вынимает из кармана коробочку с сухариками для собак.

— Всегда угощаю Друга, когда он выполняет команды, — поясняет он. — Слушай, я понял, почему овчарка на куртку так накинулась! Унюхала, что в кармане вкусненькое, а достать не могла.

— Как она тебя вместе с курткой не сожрала! — говорит дед.

— У меня хорошая реакция, — с гордостью говорит Федя. — Когда она подбегала, я решил её отвлечь, потому что хозяйка была на подходе. Кинул переноску. Переноска была вкусной, но недолго. Тогда в ход пошла куртка. Её я зашвырнул подальше, рисковал. Собака могла броситься на меня, решив, что я на неё замахнулся. Но куртка ей понравилась. Она её грызла и таскала по всему газону — еду хотела выкусить! А потом хозяйка её догнала — хвать за ошейник, шарах поводком по спине и потащила к дому. Мне вообще слова не сказала. Короче, понятно, почему от такой собака убегает.

— Тебе от отца не попадёт за испорченную вещь? — волнуется дед. — Можешь у меня переночевать, пока всё уляжется.

— За испорченную вещь попадёт хозяйке собаки, — говорит Федя. — Я всё снимал на телефон и покажу маме. Так что скоро они обе — и хозяйка, и собака — будут гулять в железных намордниках на о-о-очень коротком поводке.

В салоне становится теплее. Федя уже не кутается в плед. И тут мы подъезжаем к его дому.

— Плед возьми с собой, потом в школе отдашь Вике, — говорит дед.

Федя выходит из машины. На плечах сиреневый плед. В одной руке переноска с Другом, в другой — куртка, которую он не стал утрамбовывать обратно в мою сумку. Выскакиваю, чтобы помочь ему нажать код на домофоне, и не знаю, что сказать на прощание.

— Норм погуляли. Но движ как-то спокойнее, скажи? — находится Федя.

— И там только одна собака, — киваю я и распахиваю перед ним дверь подъезда.

Дед подвозит меня до дома, а потом втаскивает в квартиру новый телевизор с таким широким экраном, что можно установить танцевальное приложение, и персонажи окажутся почти одного роста со мной.

— Будете сидеть как в кино, — говорит дед. — В моей молодости знаешь, как говорили про последний ряд в кинотеатре? «Места для поцелуйчиков».

Он очень хочет выглядеть современным. Но пока не получается.

— Дедусь, а откуда у тебя деньги на такой шикарный телик? — интересуюсь я. — Это же должна быть половина твоей пенсии!

— Почти половина и вышла? — соглашается дед. — Могу себе позволить. У нас же теперь постоялец, я ему плату за проживание назначил.

Постоялец — это мой отец. Поселившись в доме дедушки и бабушки, он попытался ввести те же порядки, что и у нас. Велел старикам тихо сидеть, пока он смотрит кино, ходить на цыпочках. Если у него плохое настроение — улавливать это с порога и не попадаться на глаза.

Но дед сказал: «Чтооо? В моём доме порядки устанавливаю я!»

И отец сдулся. Сразу куда-то пропало его плохое настроение. Он купил наушники, чтобы смотреть телевизор и не мешать бабушке, которая тоже смотрит телевизор. Он моет посуду после ужина и разбирает стиральную машину. И за проживание в доме он платит сумму, установленную дедом.

— И как он терпит? — удивляюсь я.

— Сам не понимаю. Всё делаю, чтоб он от нас съехал, а он — ни в какую.

Дед пьёт на кухне кофе, ещё раз с гордостью осматривает со всех сторон новенький телевизор и уезжает, сказав на прощание:

— Надолго его с твоей бабушкой оставлять нельзя! Сразу садится на шею! А у меня не забалуешь!

Кажется, он всерьёз взялся за воспитание моего отца.

Пока я убираю со стола и мою посуду, приходит голосовое сообщение от Феди.

Его мама, конечно, огонь. Когда сын вернулся домой, замотанный в чужое старое покрывало, с рваной курткой в руке, она не стала тратить время на воспитательные разговоры, а сразу погнала к дому, где живёт опасная собака. Опросила старушек на скамейках и школьников во дворе и нашла нужную квартиру. И не только ушла живой из логова чудовища, не только смогла получить денежную компенсацию за испорченную вещь, но ещё и записала невоспитанную собаку вместе с хозяйкой к собачьему психологу. Тому самому, к которому Федя водил Друга. Записала и пообещала отслеживать её успехи через приложение.

Федина мама — начальник. Она умеет заставить людей делать то, что ей нужно, и постоянно проходит курсы повышения квалификации.