Зверь - Мола Кармен

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

62

Мадрид, 25 июля 1834 года

Окутанный туманом Мадрид погрузился во мрак. Газовые фонари не горели, высоко в беззвездном небе светила полная луна. Воздух был пропитан сыростью, Лусия обхватила себя за плечи, чтобы унять дрожь. Переулки по обе стороны улицы разевали черные рты, готовые извергнуть из своих недр бродяг, грабителей и проституток. Лусия ускорила шаг, ее пугала мертвая тишина. Ни в одном окне не горел свет. Слева и справа возвышались серые дома, безмолвные и настороженные. На самом верху чудовища, демоны и гаргульи с разинутыми в крике пастями, пытались выбраться на крыши.

Что она здесь делает? Почему город кажется необитаемым? Когда он стал похож на призрачную декорацию? Она вышла из дома Львицы… Решила пойти к Ане Кастелар. За ней, словно шлейф подвенечного платья, тянулись остекленевший взгляд мертвой Хосефы и безразличие проституток, мелких хищниц, готовых передраться из-за оставшихся в доме ценных вещей. Но ведь потом горничная открыла ей, впустила ее в особняк на улице Орталеза… И Ана приняла ее с распростертыми объятиями…

Вокруг было тихо, но в висках у нее будто стучали барабаны, да так сильно, словно кто-то пытался пробить их насквозь. Голова Лусии готова была взорваться. Полная луна напоминала затянутый бельмом глаз.

Что же это — барабанная дробь или цокот копыт? Лусия вспотела… Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, но возможно, это было и к лучшему. Перед ней вдруг остановился огромный конь. Она с трудом подняла голову, чтобы его разглядеть. На спине коня, держась за гриву, сидел Элой. Его синие глаза сияли так ярко, что все вокруг поблекло. Он смеялся так же, как тогда, когда ему удавалось обчистить карманы незадачливого студента. Элой был не один: из-за его спины, обхватив его руками, выглядывала светловолосая девочка. Клара.

— Лусия, не ищи меня больше! У меня все хорошо. Ты помогла мне встретиться с мамой.

— Нет, ты не умерла! Я знаю, что ты не умерла!

Лусия бросилась к сестре, но Элой развернул коня и пустил его в галоп. Ничего, Лусия все равно его догонит! Она будет бежать очень быстро, схватит Клару, вытащит ее из мира мертвых. Копыта высекли искры из камня — Элой заставил коня резко повернуть и скрылся в каком-то доме, проехав между двумя колоннами. Лусия побежала следом, но, едва переступив порог, на что-то налетела.

Она попыталась разглядеть, что же это — такое влажное, холодное, мягкое… Наконец луна выглянула из-за домов и осветила останки Клары — руку, ногу, тело и голову. Кровь хлестала из ее членов так, будто их только что оторвали. Лусия в ужасе пыталась сложить кровавые куски вместе. Приставила руку к телу, плотно прижала ее, и вдруг голова разинула рот и выкрикнула: «Это ты виновата! Ничего уже не сделать… Моя кровь на твоей совести!»

Лусию отшвырнуло в сторону. От удара в живот перехватило дыхание. Кто-то ударил ее кулаком. Мужчины и женщины, скрывавшиеся в полумраке, подкарауливали ее. Сотни рук и ног не давали ей встать. Ядовитое дыхание этих людей пахло тухлым мясом. Они казались сплошной массой, пока вдруг одно лицо, освещенное насмешницей-луной, не приблизилось к Лусии вплотную. Это была Кандида, ее мать.

— Так ты заботишься о своей сестре?

Кандида плюнула Лусии в лицо, но чьи-то руки удерживали ее, она не могла утереться, и слюна текла по ее щеке, щекоча губы.

— Я виновата, мама! Пожалуйста, отпустите меня! Я виновата!

— За что ты извиняешься, воровка? За то, что крадешь у мертвых?

Кандида исчезла в тени, и теперь над Лусией нависло лицо старика, падре Игнасио Гарсиа, с тем же безжизненным выражением, с каким он смотрел на нее, когда она пряталась под кроватью.

— Зачем ты украла мое кольцо? Если бы не ты, Клара была бы жива!

— Мы все были бы живы!

Кто-то лез через груду рук, ног и тел, не дававших Лусии двигаться и дышать. Это была Хуана.

— Ты шлюха! Шлюха!

Лусия почувствовала, что ее куда-то тащат. Какая-то сила наконец отняла ее у этих людей и вышвырнула обратно на улицу. Оглушенная, обессиленная, она понимала, что кошмар не закончился и будет терзать ее, пока не замучит насмерть. Слез у нее не осталось, и она думала только об одном: любого наказания ей будет мало. Она сама открыла портал в ад. Пусть же придет боль, пусть придут страдания — она все это заслужила.

Она наклонилась, ища камень, чтобы разодрать им кожу, и увидела под ногами разбитый стеклянный пузырек. К донышку присохла свернувшаяся кровь. Лусия подняла осколок и поднесла к запястью, но та же рука, что спасла ее от бесновавшейся толпы, остановила ее и теперь. Она узнала эту руку.

— Даже когда тебе кажется, что пришел конец, надежда все равно не умирает. Этот город состоит не только из мрачных теней. Есть Доносо, ты должна сказать ему, чтобы он перестал бояться. Есть Томас Агирре. В твоих силах изменить их обоих.

Диего отпустил руку Лусии и ласково погладил по щеке.

— Мадрид не оставит тебя одну.

— Если бы ты был со мной!

Лусия не могла сдержать слез. Она попыталась обнять Диего — ей так не хватало дружеского участия, которое он подарил ей в тот последний вечер, когда они, не подозревая об этом, простились навсегда. Его руки, тепло его дыхания подарили ей уверенность, что долгий путь, каким бы мрачным он ни оказался, все же приведет к счастливому концу. Вместе они смогли бы выбраться из этого туннеля. Но когда она почти дотянулась до Диего, он растворился как дым.

Город снова превратился в кладбище, безмолвное, холодное, незнакомое. Полная луна искала свое отражение в осколке стекла, который Лусия держала в руке. Не раздумывая ни секунды, она вонзила его в запястье и криво вспорола руку до локтя. Боль казалась невыносимой, но она решила довести дело до конца. Она закричала, чтобы не сдаваться, чтобы не думать. Она кричала и кричала.

Горло саднило от крика, но рука была цела. Пот лил с нее градом, и она не сразу поняла, где она — что это за роскошная комната и мягкая постель? Дверь отворилась, вошла Ана Кастелар.

— Не волнуйся, тебе просто приснился кошмар!

Ана села рядом с Лусией, вытерла ей лоб платком. Девочка наконец вспомнила, что, когда пришла, Ана проводила ее в эту комнату и она сразу рухнула в постель. За окном по-прежнему было темно.

— Я услышала твой крик из спальни. Тебе теперь не о чем беспокоиться. Ты в безопасности.

Лусия вдруг перестала плакать.

— Здесь никто не в безопасности. Весь Мадрид — сплошная ложь и смерть. Мою сестру, наверное, уже выбросили в какую-нибудь канаву. Или выбросят завтра, какая разница. Она умрет, как и все остальные. И это моя вина.

— Ты не виновата, виноват город. Мадрид уничтожает себя, но однажды он станет другим. Междоусобная война закончится, и он будет жить без карлистов, без инквизиции, без убийств, к которым все мы уже привыкли. На это уйдет много времени, но этот день обязательно наступит.

Ане все-таки удалось заставить Лусию еле заметно улыбнуться.

— Сегодня мой муж возвращается из королевской резиденции. Он человек влиятельный, я попрошу его заставить полицию — если надо, даже военных — продолжать поиски до тех пор, пока Клару не обнаружат.

Лусия положила голову Ане на колени, и та погладила ее по коротким рыжим волосам, напоминавшим теперь бархатную шапочку. Еще несколько минут назад Лусии казалось, что конец неотвратим. Возможно, так и есть, но Лусия не прекратит поисков. И если найдет Клару мертвой, то лишит себя жизни.

63

____

Умерших все еще хоронили на маленьких церковных кладбищах — таких, например, как кладбище Святого Себастьяна или Буэна-Дича, — хотя король Жозеф Бонапарт еще в 1809 году распорядился вынести кладбища за черту города, чтобы, когда пожары и другие стихийные бедствия разрушают могилы, город не наполнялся тошнотворным запахом человеческих останков — как после пожара 1773 года в церкви Санта-Крус. С тех пор за городской стеной появилось много новых кладбищ.