Черный ворон - Энн Кливз

Ночью он развернул коврик, положил Катриону посередине, распустил ленты, разметал ее волосы и понес ее на холм. Стояла безлунная ночь. Черная, как вороново крыло. Искавшие Катриону люди ходили по мысу и утесам с фонарями. Магнус видел огоньки, но его никто не заметил. Раз они прочесывали берег, он пошел вглубь острова, оставил ее на вереске под дождем, вернулся за лопатой. Закопал девочку в торфянике, завалил камнями. К рассвету закончил. Летние ночи коротки, но его никто не видел. Дома он разрезал коврик материнскими ножницами и сжег по кускам.

Мать не выходила из своей комнаты, пока он не закончил. Потом, как всегда, сварила кашу на завтрак. Они никогда об этом не говорили. Только когда за ним пришли полицейские, она сказала: «Ничего им не говори».

– Вот как все было, – сказал он, когда слова иссякли, а картинка перед глазами померкла. – Вот что случилось.

По лицу детектива он понял – тот разочарован. Не это он надеялся услышать.

– Вот как все было, – повторил Магнус. – Прости.

И тут случилось неожиданное – после долгих лет вынужденного молчания слова сами потекли из него, будто прорвало плотину. Он снова заговорил, начав рассказывать детективу с Фэр-Айла о том, как в последний раз видел Кэтрин Росс. Материнский запрет внезапно утратил власть над Магнусом.

Глава 45

Весь вечер Фрэн болезненно ощущала течение времени. С каждой минутой вероятность того, что Кэсси просто заблудилась и находится под присмотром добрых людей, таяла. Близилась полночь, в Леруике вовсю гремели празднества – в каждом зале танцевали, смеялись, слушали музыку. Мужчины буянили, напившись. Не время для детей. Все дети давно должны быть в постелях. Она пыталась замедлить ход времени, ей не хотелось, чтобы этот момент настал. Следила за стрелками часов, но не могла смотреть, как они сходятся, и отворачивалась.

На улице стоял лютый холод – такой, что пробирает до костей. Сидя у камина в Рейвенсвике, Фрэн чувствовала этот холод, несмотря на тепло дома. Шторы были раздвинуты – она ждала огней фар на дороге. Время от времени Фрэн стирала конденсат со стекла и видела густой белый иней на каждой травинке. Она думала о Кэсси, надеялась, что та не сняла шарф и варежки. Лучше представлять ее на улице, чем где-то запертой. Кэсси боялась темноты, всегда спала с ночником. Фрэн вспомнила кошмары, мучившие дочь, ее сонные руки, тянущиеся за утешением. Представив это, она невольно моргнула и почувствовала слезы на щеках. Вытирать их не было сил.

Юэн Росс сидел рядом с ней. Полноватая полицейская за столом молчала. Юэн налил Фрэн виски, как когда-то она ему после смерти дочери. Она отпила из вежливости. Даже сейчас, с помутненным от ужаса сознанием, не хотела его обидеть. Он знал – его дочь мертва. У нее еще оставалась надежда.

Собаку она заперла в спальне – та слишком напоминала о Кэсси. Не хотелось даже видеть ее, а запах вызывал рвотные позывы.

Зазвенел телефон. Она вскочила и схватила трубку до второго гудка. Адреналин ударил в мозг, внезапно прояснив мысли. Это был Дункан.

– Есть новости?

– Я позвонила бы, – сказала она.

После визита Переса в Хаа Дункан требовал объяснений. Она не понимала его состояния. Ожидала, что Дункан будет обвинять ее в потере дочери, – в аналогичной ситуации она выцарапала бы ему глаза. Но он был холоден и отстранен. Сначала Фрэн решила, что он пьян и пытается это скрыть. Потом поняла – дело в другом. С тех пор он звонил каждый час. Фрэн не могла на него злиться. Это ведь она была виновата, не он. Если бы она разрешила Кэсси поехать к отцу в Хаа, с ней ничего не случилось бы.

– Прости, – прошептала она.

Фрэн говорила это при каждом звонке.

На мгновение повисла тишина.

– Тебе не за что извиняться. Ты не сделала ничего плохого. Мне приехать?

– Нет. Пусть кто-то будет в обоих домах. На всякий случай.

Дункан уже собирался что-то сказать, но Фрэн прервала его:

– Извини, я вешаю трубку. Вдруг позвонит полиция. Как только что-то узнаю – перезвоню. Обещаю.

Повесив трубку, Фрэн увидела свое отражение в окне – неясный силуэт женщины среднего возраста. И внезапно ее накрыла волна жалости к себе. Фрэн переехала сюда ради безопасности Кэсси. Всего лишь хотела лучшей жизни для них обеих. И над ней как будто кто-то жестоко издевался. Ей и так пришлось тяжко после того, как нашла те трупы. А справиться с этим она уже просто не могла. Фрэн вдруг осознала, что рыдает – но на этот раз не из-за Кэсси, а по себе самой.

Юэн подошел сзади и протянул ей носовой платок. Чистый, отглаженный, белоснежный. Она взяла. Гладкая ткань на щеках принесла крошечное утешение.

– Как ты умудряешься гладить в такое время? – вырвалось у нее первое, что пришло в голову.

Он на мгновение задумался, понимая, о чем она. Потом слегка улыбнулся:

– Не я. У меня есть помощница по хозяйству, которая поддерживает порядок. Один я совсем расклеился бы. Ты же видела.

Сейчас он выглядел абсолютно спокойным.

– Ты нашел что-нибудь в записях Кэтрин? – неожиданно спросила Фрэн. – Что поможет найти того, кто это делает.

Прежде чем он успел ответить, снаружи раздался шум мотора. Ее отражение в окне распалось – его осветили фары. Когда машина замедлила ход и остановилась, Фрэн затаила дыхание. Это был Джимми Перес, и с первого взгляда стало ясно – он один. Фрэн замерла, все еще надеясь, вопреки всякой логике, что он обойдет машину и поможет Кэсси выбраться с заднего сиденья. Но он направился прямо к дому. «Он пришел сообщить мне о смерти Кэсси», – подумала она. С хорошими новостями он позвонил бы. Не стал бы тратить время на дорогу. Мэгги услышала его приближение и начала лаять, царапая дверь спальни.

Едва переступив порог, он сказал:

– Мне нечего сообщить. Мы ее еще не нашли.

Поскольку, пока он шел от машины к дому, Фрэн уже убедила себя, что Кэсси мертва, эти слова принесли облегчение. Ей захотелось его обнять.

– Мне нужно задать несколько вопросов, – добавил он.

– Конечно.

Он взглянул поверх ее плеча на Юэна Росса.

– Простите. Мне нужно поговорить с миссис Хантер наедине. Вы же понимаете?

– Пойду домой, – сказал Юэн. – Позвони, если буду нужен. А можешь остаться у меня, Фрэн, если хочешь. Не обращай внимания на время. Я не лягу.

Фрэн даже не заметила, как он ушел. Понимала, что должна поблагодарить и проводить,