Зверь - Мола Кармен

— Пока это не представляется возможным. Марш еще пытается усовершенствовать свой метод. Вся сложность в том, что сернистый мышьяк очень быстро разлагается.

Агирре заглянул в колбу. Волосы дипломата оставались серыми, как и сгустившиеся над карлистом тучи.

Лусия вздохнула. Она боялась, что час, который требуется для завершения опыта, может стать для Клары роковым.

— Можете пока прилечь и отдохнуть, — предложил доктор. — От того, что мы будем сидеть тут и смотреть на образец, реакция не ускорится.

Альбан устало опустился на стул, сбросил башмаки и в следующую секунду захрапел.

Минуты медленно ползли, под полом скреблись мыши, откуда-то издалека доносились жалобные стоны больных…

Доктора Альбана разбудил тычок в бок. Над ним стоял Агирре:

— Волосы изменили цвет.

Альбан вскочил и подбежал к колбе:

— Так и есть, они желтые!

— Мне кажется, это не желтый, — возразил Агирре.

— В медицине такой цвет считается желтым. Это выпал сернистый мышьяк. Дон Асенсио де лас Эрас был отравлен мышьяком.

Томас не стал ждать дальнейших объяснений. Он стремительно выбежал из здания, Лусия бросилась за ним. Ей удалось догнать Агирре только у выхода из больницы. Лунный свет заливал фасады зданий на улице Аточа серебром.

— Что с того, что этого человека отравили?

— Они травят карлистов! Вот что делают карбонарии с помощью этой крови! Вот только я не знаю как… Возможно, как в случае с дипломатом, обещают, что, если выпить кровь, можно не бояться холеры. Наверное, и падре Игнасио они тоже наплели подобную чушь. Не важно, как именно их обманывают. Цель карбонариев — уничтожить всех, кто борется за наши идеалы.

— Да кого интересуют ваши карлисты? Берта, Хуана, моя сестра… вот кого убивают! Если те двое, о ком вы говорите, тоже были среди убийц, а потом их отравили, то надеюсь, что они будут гореть в аду!

Агирре бросил на Лусию суровый взгляд. Его отправили в Мадрид с заданием, и теперь оно выполнено. Он не собирался тратить время на разговоры с четырнадцатилетней девчонкой. Агирре молча отвернулся и пошел прочь по улице Санта-Исабель.

Стоя в дверях больницы, Лусия смотрела на небо. Идеально круглый лунный диск по-прежнему равнодушно сиял на нем.

57

____

Подтянув колени к груди, Клара обхватила себя руками, но ее тело уже много часов назад превратилось в ледышку. Сырость подземелья пробирала до костей. Повар не вернул ей голубое платье, и стыд из-за наготы быстро уступил место страданиям от боли и холода. Мириам оторвала нижнюю часть юбки и сквозь прутья передала лоскут Кларе, возможно тронутая тем, что соседка пострадала, пытаясь защитить ее. Клара обмотала лоскут вокруг шеи, прикрыла им грудь и ноги и старательно растерла кожу, чтобы хоть немного согреться. Но все было напрасно. Она не могла побороть мучительный озноб. Если бы ей удалось уснуть, время пошло бы быстрее. У нее оставалась единственная надежда на то, что дверь вверху винтовой лестницы скоро откроется. Наверное, платье ей не вернут, но от купания станет легче.

В подземелье все молчали. Тишину прерывало только легкое посапывание кого-то из девочек. Клара закрыла глаза: она решила, что станет рассказывать себе сказку и попытается заснуть.

Лусия не могла спать. Высунувшись из окна, выходившего на улицу Альмаден, она разглядывала бледный ореол вокруг луны. Она не знала, куда пошел Томас Агирре, но ей было все равно, ведь он не Элой и не Диего. У Томаса своя война, своя цель, не имеющая к ней никакого отношения. Кто такие эти карлисты? Чего они хотят? Уже не в первый раз она слышала, что они как-то связаны с монархией и церковью и затеяли войну против правительства. Но все это не имело никакого отношения ни к ней, ни к Кларе. И неважно, во имя чего карбонарии истязают девочек — во имя бога или во имя дьявола. Ее волновало только одно: судьба сестры и других несчастных жертв Зверя, всех, кто погиб, едва шагнув в отрочество. Она с детства привыкла к тому, что к женщинам относятся иначе, чем к мужчинам, и обращаются с ними как с животными, а то и хуже. Любому крестьянину осел дороже, чем жена с ее переменчивым настроением, вечным источником ссор… Какая разница, умрет она или нет? Вот и для Томаса Агирре двое мужчин, теолог Игнасио Гарсиа и дипломат Асенсио де лас Эрас, значили гораздо больше принесенных в жертву девочек.

Лусия снова посмотрела на луну. Говорят, ее циклы влияют на самочувствие, на приход месячных, на настроение женщины. Каждый раз в полнолуние Кандида предупреждала ее, что кровотечение может усилиться. Не сегодня ли ночью Клара станет взрослой? Нет, нужно гнать от себя дурные мысли, не обращать внимания на зловещее сияние луны. Ничего другого не остается — только ждать рассвета, чтобы снова отправиться на поиски Клары, хотя Лусия понятия не имела, что теперь делать. Она попыталась взять себя в руки и вспомнила историю, которую рассказывала на ночь сестре, — сказку о дереве сожалений.

Кларе казалось, что она слышит голос сестры. Убаюкивающий голос, которым Лусия, лежа рядом с ней и матерью, описывала сады Кампо-дель-Моро — сад, где растет дерево сожалений. Туда трудно пробраться, и гуляют в этом саду только короли и члены королевской семьи, но Лусия знает лазейку. Нужно спуститься в сточную трубу у ворот Святого Винсента, проползти под королевским дворцом и выбраться через одну из пещер Кампо-дель-Моро. И тогда остается только найти дерево сожалений. Сделать это нетрудно, потому что это секвойя, самая высокая в саду.

Между скульптурами и фонтанами, по дорожкам сада, роскошного, как и сам королевский дворец, нужно подойти к секвойе, рассказывала Лусия. Это слово она слышала от королевской прачки. Та еще говорила, что секвойе почти сто лет и высотой она с целый дом. Лусия подумала тогда, что такое дерево достойно стать персонажем сказки, и назвала его деревом сожалений. С его верхушки человек может увидеть всю свою жизнь, но забраться на него непросто — у Лусии были свои правила: например, в любой волшебной сказке должно говориться о чем-то опасном. И вот, продолжала она, если тебе все-таки удалось залезть на самый верх этого дерева, то можно выбрать любой день своей жизни и стереть его навсегда.

Клара засыпала. Она представляла, что карабкается на сказочную секвойю в Кампо-дель-Моро. Оказавшись на вершине, она увидела на горизонте все дни своей жизни. Можно выбрать любой и попросить дерево сожалений, чтобы он исчез, но волшебство действует всего один раз, поэтому выбирать нужно тщательно. «Ты бы какой стерла?» — спрашивала ее Лусия. В Пеньюэласе Клара еще не знала, что ответить. Тогда в ее жизни еще не было ни одного настолько страшного дня.

Диск луны двигался по небу и наконец исчез за одним из зданий. Лусия по-прежнему не могла уснуть. Какой день своей жизни она стерла бы? Вопрос, в детстве звучавший так безобидно, теперь предполагал тяжелый выбор: день, когда умерла мама, или Элой, или Диего, или ее первый день в публичном доме, когда над ней пыхтел Могильщик, или тот день, когда она убила Зверя, а вернувшись на спичечную фабрику, поняла, что Клара исчезла… Возможно, разумнее всего было бы стереть тот день, когда она вошла в дом теолога Игнасио Гарсиа и украла кольцо, но сейчас ей пришло в голову, что, возможно, это ничего не изменило бы.

Что, если от судьбы не убежишь? Что, если холера все равно унесла бы маму, злоба мадридцев уничтожила бы Элоя, а интриги карбонариев привели бы к гибели Диего? Что, если Кларе было предначертано стать жертвой Зверя — из-за кольца или по другой причине? Она вспомнила, как священники возносят хвалу божественному провидению, тому, как бог управляет судьбами людей. И какое тогда значение имеет все, что Лусия делает ради сестры? Возможно, если бы она забралась на дерево сожалений и стерла тот день, когда Зверь унес Клару, он все равно похитил бы ее — в другом месте, другим способом. Возможно, гибель Клары была предначертана свыше.