Черное солнце - Джеймс Твайнинг

скрежетом отодвигая кресла, и лишь трое из них на мгновение задержались и с сожалением посмотрели на Парижа, а затем перевели взгляд на семерых, которые уже стояли за спинкой кресла Вены. Париж медленно кивнул этим троим, и они присоединились к остальным.

— Это бремя длиной в жизнь, — тихо проговорил Париж, — и это мое бремя.

— Уже не твое. — Вена покачал головой. — Решение принято единогласно: отныне этот огненный факел понесет другой. Понесет в одиночку.

— Что ты хочешь этим сказать? — Глаза Парижа расширились; внезапно он осознал, что именно хотел сказать Вена.

Вена не удостоил его ответом. Он молча кивнул Берлину, который опустил руку в карман и извлек оттуда маленький блокнот и белую таблетку. Подойдя к Парижу, он положил блокнот на полированную дубовую поверхность, на него — очень аккуратно — таблетку, а рядом поставил стакан с водой. Затем отступил назад.

Париж посмотрел на появившиеся перед ним на столе предметы, потом обвел взглядом присутствующих; его глаза наполнились слезами.

— Это ошибка. Чудовищная ошибка.

— Ты служил делу верой и правдой, — тихо сказал Вена, — но время твое истекло.

Силясь не разрыдаться, Париж вынул из кармана ручку и что-то написал в блокноте. Затем, вырвав страничку, он сложил ее вдвое и вручил Берлину, который обогнул стол и вручил ее Вене.

Тот развернул листок, кивнул, а затем поднес его к пламени стоявшей перед ним свечи. Листок вспыхнул и мгновенно истлел.

Одиннадцать пар глаз были теперь устремлены на Парижа. Плечи его содрогались; он снял с пальца золотое кольцо и положил его перед собой на стол. Затем он взял со стола белую таблетку, положил ее на язык и запил водой из стакана.

Две минуты спустя он был мертв.

Глава 57

Ночной клуб «Туннель», Петроградская сторона, Санкт-Петербург

9 января, 01.13

Водитель такси по имени Игорь днем работал учителем в школе, а по ночам он вливался в ряды предприимчивых сограждан, которые стремились увеличить свои жалкие официальные доходы, мотаясь по улицам города в качестве «частников», то есть на своих частных автомобилях, зорко следя за тем, не «голосует» ли где на обочине сильно припозднившийся пассажир.

Жалуясь на ломаном английском на холода, результаты футбольных матчей и продажность местных партийных чиновников, он перевез Тома, Арчи и Доминик через Неву на Петроградскую сторону. Он, конечно же, прекрасно знает адрес клуба «Туннель», где Арчи договорился о встрече с Виктором, которого ему стоило немалых трудов отыскать. Игорь лишь передернул плечами, сложил пальцы наподобие пистолета и выпалил в зеркальце заднего вида, в котором он в этот момент видел Тома, а Том — его указательный палец.

Снаружи здание имело вид весьма непривлекательный — бетонный сарай, тыльная стена которого уходила в мерзлую землю не вертикально, а под углом. Вход охраняли трое дюжих секьюрити в черных беретах и камуфляжах, по всей вероятности, «афганцы». Входная дверь — стальной прямоугольник сантиметров двадцать толщиной — была подперта списанным «Калашниковым»; крутая бетонная лестница была едва различима в тусклом красноватом сиянии аварийного освещения.

— Это старый атомный бункер, — пояснил Арчи, когда Том и Доминик с удивлением посмотрели на униформу охранников, а затем на дверь, — и хозяин тут Виктор. Не волнуйтесь, все схвачено.

Охранники сверили их имена по гостевому списку и разрешили пройти мимо жалкого вида очереди из страждущих, которые притоптывали ногами и хлопали себя по бокам, чтобы хоть немного согреться в ожидании, когда их наконец-то пропустят внутрь.

Едва они начали спускаться по выщербленным ступеням, в лицо им ударила волна горячего воздуха — затхлой смеси человеческого пота и алкоголя. Тупая пульсация, ритмичный перестук музыки становились с каждым их шагом все громче, напоминая приглушенное биение гигантского сердца.

У подножия лестницы обнаружилась еще одна толстая стальная дверь, распахнувшаяся при их приближении. Басовое цунами нахлынуло на них могучей всесокрушающей волной, на мгновение ослепив, оглушив и парализовав дыхание, будто они внезапно опустились на чудовищную глубину.

Двое других охранников в камуфляже и допотопных продолговатых черных очках, увешанные дубинками, баллончиками со слезоточивым газом и прочими угрожающими атрибутами борьбы с неуправляемыми посетителями, возникли в дверном проеме, но тут же расступились, пропуская их к квадратной дырке в кирпичной стене, за которой очаровательная темноволосая девушка, одетая, как им показалось, с предельным минимализмом, приняла от них деньги и пальто и постучала пальцем по висевшей за ее спиной надписи, не глядя при этом ни на них, ни на надпись и не переставая с абсолютным безразличием жевать резинку.

Надпись была по-русски, но под ней корявыми буквами был нацарапан перевод:

Просьба оставлять пистолеты и ножи при входе.

Большое спасибо. Администрация.

Проволочная корзинка под вывеской подтверждала недвусмысленность просьбы — она была доверху набита пистолетами и ножами мыслимых и немыслимых типов и размеров, и к каждому была присобачена нелепейшая розовая наклейка с номером.

— Откуда ты знаешь этого Виктора? — с изрядной долей скепсиса спросил Том у Арчи.

— Связан по бизнесу уже бог знает сколько лет. Серьезный коллекционер. Интересов у него два, и сочетание весьма необычное: Пикассо и воинские реликвии.

— Н-да, миленькое у него тут заведение.

— Честно говоря, я горячо поддерживаю просьбу администрации оставлять оружие в камере хранения, — заметил Арчи.

У них за спиной послышалось громкое пиканье, и, повернувшись, они увидели громадного детину, с трудом протискивающегося в рамку металлодетектора стандартного аэропортовского образца, установленного у входа в зал. Один из охранников подошел к нему и отогнул полу пиджака: из наплечной кобуры торчала серебристая рукоятка «магнума». Охранник повернулся к черноволосой гардеробщице, и та, оглядев посетителя с ног до головы, кивнула утвердительно. Гостя пропустили вместе с неразлучным «кольтом».

— Нет правил без исключений, — прокомментировала Доминик.

Они прошли через металлодетектор и оказались в главном зале заведения. Как Том и ожидал, учитывая его изначальное предназначение, зал оказался продолговатым, с низким сводчатым потолком и шероховатыми стенами туннелем шириной не более пятнадцати футов, что, естественно, усиливало и музыку, и без того шумные разговоры, превращая их в нескончаемый оглушительный рев. В дальнем торце виднелась импровизированная сцена, отгороженная от остального зала проволочной сеткой от пола до потолка, в центре располагался диджей, а по обе стороны от него две грудастые и довольно соблазнительные стриптизерши извивались вокруг медных шестов.

Перед ними находился тесный танцпол, кишевший людьми, которые конвульсивно дергались и подпрыгивали в такт пульсирующей музыке, всполохам света и беснующимся лазерным лучам. Столики и стулья гнездились вдоль стен, но большая часть шумной толпы теснилась посередине, у бара, и почти все непрестанно дымили сигаретами.

— Я принесу нам