Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

приятеля. «Опять соврал? А ведь в школе мы были не разлей вода…»

Мучимый сомнениями, Мешков допил кофе, нашел телефон Уватского отдела полиции и набрал номер. Представился полной должностью и объяснил вопрос. Его соединили с капитаном.

Местный полицейский отвечал охотно:

— Кречета у нас все знают. Боевой офицер, но с армией у него не сложилось, а в ЧВК командиром стал.

— Погиб?

— Ранен в Бахмуте, потом госпиталь, а там… Похоронили Кречета в августе всем селом. Жаль мать не дождалась, угасла с горя.

— От ЧВК на похоронах кто-то был?

— Приезжал сослуживец Кречета. Он и Кречету и его матери памятники заказал. И вообще всё делал, будто родственник.

— Как зовут?

— Позывной у него еще такой… Запямятовал.

— А лицо помнишь?

— Увижу, узнаю.

— Капитан, дай номер мобильного. Я фото пришлю.

Мешков послал фотографию Михаила Штанько. Капитан в далеком Увате узнал Штанько сразу:

— Да! Он самый! И позывной вспомнил — Заступ. Он ваш местный?

— Не то слово.

— Передавай ему привет от всех Уватских!

— Долго Заступ у вас был?

— Недели две или чуть больше. Как захотел, уехал. А что?

— Да так, спасибо.

Пока Мешков размышлял, как отнестись к правдивой информации из Увата, к нему зашел эксперт-криминалист Кринский.

— Из баллистической лаборатории пришел результат, — сообщил Геннадий Семенович и передал заключение на трех листах.

— И шо там? — шурша страницами спросил оперативник.

— Вот главное. Пуля, которой убили Бориса Войтенко, не из того автомата, что вы изъяли при обыске у Штанько.

Глава 54

Подтверждение невиновности Штанько в убийстве молодой пары заставили Мешкова по-новому отнестись и к другим словам прежнего друга. А вдруг он говорил правду? Зачем ему убивать раненого Хвороста, которого сам притащил в больницу?

По словам Штанько, он видел тайник с оружием на Ильинской ферме. Оружие перевозили на автобусе «Ритуал» — хорошая маскировка. Паша Хворост узнал водителя, описал как крупного светловолосого парня с усами подковой и назвал его Ударником. Кого он имел в виду? Своего приятеля передовика труда? А может боксера с отменным ударом? Однако Хворост не занимался боксом и отлынивал от всякой постоянной работы. Зато вечно бренчал на гитаре и даже играл в ресторане на свадьбах. А в каждой рок-группе есть ударные!

Придя к этой мысли, майор немедленно направился в ресторан «Три кабана».

Во дворе ресторана он увидел фуру, куда рабочие грузили оборудование и ценную утварь. Процессом руководила хозяйка с подвязанной рукой.

Мария Федоровна Синица встретила возбужденного полицейского проницательным взглядом:

— Олег Николаевич, уж не свадьбу ли хочешь заказать?

— С чего?

— А то я не в курсе, что ты невесту подобрал с готовым платьем.

— За свадьбу я и пришел поговорить. Но не свою, а те шо раньше.

— Туману нагоняешь, — покачала головой хозяйка ресторана. — Сам видишь, я закрываюсь, всю технику оптом продаю белгородским. А деньги Марине Чмыхиной переведу.

— Моей соседке. На шо?

— На дроны. Чтоб наши быстрее победили. Как думаешь, долго еще?

— Про то у военных голова болит. А меня, Мария Федоровна, интересуют музыканты, которые играли на свадьбах вместе с Пашей Хворостом.

— Ох уж эти музыканты! Глаз да глаз за ними, чтоб не напились раньше времени.

— У вас фотографии остались?

— Где-то были. — Синица никогда бы не добилась успеха, если бы не отстаивала свой интерес: — Мешков, ты крестик мой когда вернешь?

Кровавая трагедия семьи Наумовых всплыла перед глазами полицейского. Если требовалось наказание для грабителей, то оно свершилось.

— Уже можно, — решил он. — Зайдите в отдел, вам выдадут. Я распоряжусь.

Синица приободрилась:

— Заберу крестик и с внуком в Белгород. У нас постоянные прилеты, а там хотя бы с детьми гулять можно.

Через опустевший зал мимо голых полок бара хозяйка провела Мешкова в свой кабинет. Открыла шкаф здоровой рукой и со вздохом указала на коробку на нижней полке.

— Ни у меня ни у дочери свадьбы не было, зато чужих повидала.

Олег знал, что Синица родила дочь без мужа сразу после школы. Дочка Катя повторила ее судьбу и сейчас налаживала личную жизнь в Москве, а Мария Федоровна одна воспитывала внука.

— Фотографий на свадьбах много печатали. Я кое-что оставляла, чтобы наглядно обсуждать детали с будущими молодоженами.

Олег выставил коробку на стол, начал перебирать старые фотографии и неожиданно увидел себя. Его давняя свадьба с Ольгой! Их танец, блеск в глазах, стыдливая радость на лицах — счастье из прошлой жизни.

Женщина заметила смятение на лице мужчины и сама удивилась:

— Тут Ольга почти как Наталья Кошелева. Если ее в то же платье одеть… Да ты однолюб, Мешков!

— Я опер! — нервно отреагировал Олег.

Он склонил голову и стал лихорадочно копаться в коробке, пока не извлек фотографию музыкантов. На переднем плане стоял Паша Хворост с гитарой, а за ударной установкой сидел плечистый парень с усами подковой.

— Ударник! — выдохнул полицейский и показал Синице: — Знаете его?

— А этот. Хохол из Ахтырки. Его музыканты подзуживали «Крым наш или ваш?»

— Имя, фамилия?

Мария Федоровна наморщила лоб:

— Фамилии он стеснялся… Вспомнила — Сивоконь! Подумаешь, я Синица, гитарист Хворост, да и тебя в детстве Мешком дразнили.

— Давно его видели?

— Давно. Сивоконь к нам подрабатывать приезжал. А как Украине безвиз с Европой дали, так нос задрал и сюда ни ногой.

Из закрытого ресторана Мешков вышел с фотографиями в кармане и с вопросами в голове. Если Сивоконь-Ударник проживал на Украине, то как он проник в Грайгород? Почему именно сейчас? И главное: он ли был за рулем автобуса «Ритуал»?

За ответом на последний вопрос Мешков отправился в ритуальную контору. Заметил рядом автобус ПАЗ с черной надписью. Ему сегодня везет. В сумрачном помещении конторы вместе с хозяином Львом Марковичем Жинкиным коротал время старый водитель Кузьмич.

Майор с порога ринулся к водителю и сунул под нос фотографию Ударника:

— Кузьмич, ни в жизнь не поверю, шо ты ни разу не подглядел, кто ездит на твоем любимом автобусе?

Кузьмич отодвинул карточку на вытянутую руку, пригляделся.

— Ну, видел раз со спины. Може этот, може не.

— Как он выглядел?

— Высокий бугай, жрет всякую гадость.

— Какую еще гадость?

— Вчера прибирал в кабине, а там чек из магазина в складке кресла. Он колу и сэндвичи покупал. Гадость!

— Где чек? — заинтересовался полицейский.

— В мусорном мешке во дворе.

— Кузьмич, будь добр, найди чек.

Водитель вопросительно посмотрел на хозяина конторы. Жинкин отвлекся от судоку и качнул ладонью:

— Мы с полицией дружим.

Кузьмич вышел. Оставшись наедине с полицейским, Лев Маркович поерзал на стуле, подался вперед и вкрадчиво спросил:

— Слышал я, что два раба