КАТА - Екатерина Ааронова

желания, подобные тому вихрю, что приближал к смерти, бросали его от одной мимолетной, мнимой любви к другой. Жажда. Непреодолимая жажда любви слепо вела по дороге жизни. Он не был красивым. Отнюдь. Но умел завоевывать, быть охотником. Нежное обольщение не давало рассмотреть его изъяны. Грубая горбинка на носу была уже такой притягательной, неровные зубы привлекали внимание к страстно жаждущим губам, а небольшой животик казался очаровательно милым. Он никогда не был жесток. Мог быть отличным защитником, хорошим другом, особенно женщинам. Но любой такой дружбе всегда наступал неизбежный конец. И так по кругу. И снова, и снова. Годам к 30 он впервые женился. Нет, она не была особенной. Она и сама это знала. Таковы реалии жизни – зависимой, социальной, ущербной, заставляющей людей причинять боль лишь ради статуса и продолжения рода.

Он никогда не изменял, был выше этого. Но мысли, фантазии, туманившие сознание, поглощали, пожирали его личность. Он жаждал сна, чтобы покинуть реальность. В голове создавались образы. Он строил целый мир, где все было гораздо проще. Для него и таких, как он. Где рамки были стерты. Где каждую ночь он мог придумывать, чувствовать все новые, такие недоступные эмоции. Утопать в них. Растворяться в них, все больше теряя связь с реальностью. Однако вскоре появился ребенок. А за ним второй, потом третий. Теперь и в детях он мог бы найти спасение от тягот брака. Мог бы очистить свой разум. Поддаться иным, более благородным порывам. Но все не так.

Наоборот, Ден был подавлен настолько, что едва мог сдерживаться. Казалось, его жизнь, та, которую так любил, была окончена. Неужели ему всегда придется бороться со своими желаниями? Подобно ката[14]. Смог бы он победить нечто столь неосязаемое? Неужели больше не почувствует себя счастливым? Но все переменилось. Он увидел ее, такую юную, невинную. Девушку, с которой так неудачно, так опрометчиво познакомил его лучший друг, ее брат. Она – будто глоток светлой жизни в том мертвом мире, в котором он существовал. Легкая, радостная, не знающая забот. Он любил ее, желал так сильно, что готов был кричать.

Воображение. Воображение играло с ним в опасную игру. Которую он хотел проходить снова и снова. Игру, где с каждым разом открывал бы для себя все новые уровни. Ее пухлые губы так манили, заставляя часами мечтать об их прикосновении. Не только к его губам. Ко всему телу. Он в красках представлял, как они ласкали его шею, грудь. Его член. Как ее нежный ротик заставлял бы его кричать о любви. Он желал ее изящные руки. Руки, которые могли бы доставить столько невероятных ощущений. Он обожал. Бесконечно представлял ее, предвкушал наготу.

Он видел, насколько прекрасно было ее миниатюрное пышное тело. Хотел изучить каждую его клеточку. А какие наслаждения мог бы доставить ей он. Она и не представляла. Ее аппетитная грудь так и просила приникнуть к ней. Ласкать ее часами. Жадно смаковать и заставлять утопать в удовольствии. Он хотел испробовать ее, ощутить вкус. Сладкий, пленяющий, с нотками ванили и спелого манго. Ден представлял ее бедра, прижимающиеся к его телу. Скользящие по нему все яростнее от непреодолимого желания, от предвкушения самых ярких горячих оргазмов. Его слепая страсть вынуждала искать больше шансов увидеть ее, вдохнуть аромат, почувствовать присутствие. Под видом героя приковал ее ближе к себе. Теперь каждый день мог находиться с ней. Мания. Самое что ни на есть безумство. Он терял себя, зарывался еще глубже. Так долго и так мучительно терзался. И, наконец, осмелился сдаться.

Отказался от, как казалось многим, идеально построенного быта. Он освободился. Снял с себя цепи брака, которые так крепко сдерживали его сущность, и более не мог себя контролировать. Он достиг ее. Покорил, овладел ею. Делал это снова и снова. Он не мог остановиться. Как долго он жаждал ее и наконец получал. Она же, как он себе и представлял, каждый раз раздвигала границы его страсти и заставляла переживать эмоции как в первый раз. Казалось, он нашел ту единственную, которой готов был отдаться на растерзание сам. Но оковы, так крепко державшие его половину жизни, разбившись вдребезги о большое, прекрасное, возвышенное чувство, оставили на нем глубокие раны.

Боль, которой он теперь боялся, которую избегал. Он, как вылетевший из сильно натянутой рогатки раскаленный камень, уже не мог остановиться на достигнутом и сжигал все на своем пути. Ею одной не мог он теперь насытиться. Как и тогда, когда ему встретилась абсолютно другая, не поддающаяся его чарам, но та, что сама закидывала сети. И Дена снова захватило искушение. Он соблазнился другой. Той, что встретилась ему случайно и сама нашла в нем спасение. Чем он мог гордиться в этой ускользающей жизни, кроме как прекрасной, когда-то преданной семьей, так смиренно принимающей его? В последний миг перед ним предстала мучительно долгая картина, напоминавшая о том, сколько боли приносила его жажда новой «любви». Не прекращавшийся круговорот женских слез теперь терзал его изнутри, весь затянувшийся, ничтожно короткий остаток его жизни.

В ту же секунду, как мелкая душа его была похищена из тела и раздроблена в пыль, время вернулось к естественному ритму. Дерзкий мотор, шипение колес, звуки бьющегося об асфальт стекла – все прекратилось в одно мгновение. Лишь музыка тихо сливалась с дождем.

За минуту до его смерти стена ливня покрыла тело. Каждая капля погружала свою жертву все больше и глубже в мокрую землю. Глеб слабо видел и уже почти ничего не чувствовал. Он не мог даже пошевелиться. Только отчаяние, прекрасным голосом Полины спрятанное в музыку, эхом звучало у него в голове. До этого она, маленькая, хрупкая, бегала из стороны в сторону, то разглядывая дорогу в надежде на помощь, то пытаясь расправиться с веревкой. Ужасные панические атаки накрывали ее, заставляя намертво вцепляться в холодное ржавое оружие. В отличие от Глеба, она еще могла чувствовать. Абсолютно все. Прилив адреналина, казалось, не притуплял ощущения, а делал их только ярче. Ей было невыносимо больно, но она тогда не могла сдаться, просто не могла. На руках ее уже не оставалось живого места.

Было трудно различить, чья лилась кровь, да и дождь смывал ее все яростнее. Дикая боль. Она чувствовала, как метал врезается ей в кожу, как мышцы горят от бесконечных попыток разорвать сцепление ловушки, а горло раздирают нескончаемые мольбы. И только потеряв все надежды, поддерживая утопающего, в полном трансе, ей оставалось делать то единственное, на что едва хватало сил. То, что в трудную минуту поднимало на ноги, всегда могло ее успокоить. Всю боль и отчаяние, все надежды на спасение она вложила в песню, которую тихо напевала на родном языке.

– Полина, – послышалось у нее в голове. – Полина.

Она обернулась на зов. Казалось, это лишь ее воображение. Никого не было. Но вроде послышался шум с дороги. Она думала, что утратила веру в спасение. Но вот оно. Такое долгожданное, такое близкое, доносящееся из темноты. Освещая фонариком телефона путь, она рванула к дороге, где и погасла вскоре та мимолетная, но такая яркая искра ее единственной надежды.

Часть 3. Безликие

Глава 1

Я бежала так долго и так быстро, что, казалось, сердце могло вырваться из груди. Уже не чувствовала хвори. Она просто сошла на нет. Пульс учащался пропорционально усиливающемуся дождю. Ветер сбивал меня с пути. Дыхание начало прерываться, я замедлила шаг. Жадно глотая воздух, продолжала направляться к цели, но уже шагом. Казалось, мы проехали совсем немного, но обратный путь был бесконечным. Не помню, сколько времени прошло. Помню, что уже стемнело. Моя затея уже не казалась такой правильной. Пропитываясь дождем, одежда быстро тяжелела, заставляя прилагать еще больше усилий для каждого шага.