Не воротишься - Надежда Вадимовна Ларионова

зацепках. Такое бы отвезти на дачу – грядки копать. К тому же великовато оно Марине. Так что она запахивает его, поджимает шею, кутается, как в банный халат.

Берег весь покрыт грязными бурыми водорослями. Они хрустят под ногами, и Марине этот хруст кажется таким громким, таким неуместным в утренней тишине. Она идет вдоль воды, и волны то и дело высовывают свои белые языки и почти касаются ее ботинок. Поначалу Марина отшатывается от них, но вскоре позволяет волнам омывать ноги.

Волны накатываются на камни: «Шурх-шурх-шурх», – шепчут вкрадчиво, повторяют слова ведьмы в бархатном кресле: «Просто иди вперед, милая. – В глазах у ведьмы мерцают красные огоньки. – Тебе не нужно ничего искать, что ты ищешь – само тебя найдет».

Марина прикрывает рот – губы снова задрожали в глупой улыбке. «Я сошла с ума», – думает Марина и продолжает свой путь.

Берег становится все более каменистым. Красные гранитные плиты, местами поросшие желтым лишайником, скрадывают пляж. От холода у Марины сводит живот. Промокшие джинсы облепили ноги, и подол стал темным и тяжелым. Но Марина не останавливается.

Под ногами все меньше островков песка. А впереди валуны, скользкие от водорослей, стоит только оступиться, потерять равновесие – и течение поможет, понесет в темную глубину.

И вдруг, между камней – движение. Марина видит нечто. Нечто маленькое, белое плещет мокрыми ладошками. Голые, бледно-синие ножки увязли в водорослях.

– Малыш. – Марина карабкается к нему, подошвы ботинок то и дело съезжают, застревают между стыками плит, вязнут в песке.

Она не знает, как он тут оказался. Малыш, которому нужна помощь. Марина падает на колени в воду и, ни секунды не раздумывая, подхватывает его на руки. Расстегивает пуговицы и захлопывает нагретые полы пальто.

Пока они возвращаются на пляж, он, будто родной, жмется к ее животу.

* * *

Поднимаясь на свой этаж, отяжелевшая Марина слышит, как пес скребет обитую дерматином дверь. Потявкивает. Одной рукой Марина держит под попку ношу, а другой тыкает в звонок. Внутри стягивается узел – как их встретят?

Лицо у мужа помятое и сонное.

– Ты как тут… Я думал, ты вообще дома. Сережа оглядывает подслеповато ее пальто, мокрое, с налипшими водорослями.

И замечает макушку, торчащую из-за ее руки. Сережа вздрагивает, но твердым голосом продолжает:

– Заходите.

И малыш у Марины под сердцем радостно вздрагивает.

* * *

Впервые за пять лет брака Марина и Сережа ощущают квартиру своим гнездышком. Они сидят друг напротив друга, а между ними – Сыночек. Из угла следит пара собачьих глаз.

– Ревнивая ты псина, – с теплотой говорит Сережа старому маламуту, но в его сторону даже не смотрит.

Сережа весь обращен к ним – к жене и Сыночку.

На плите урчит чайник. Марина сидит, прижавшись спиной к батарее. Она качает сомкнутые колени туда-сюда. И перебирает ласково новые мысли – какую смесь купить, какие бутылочки, где ставить коляску – в подъезде внизу или на этаже в коридоре.

Сыночек совсем отогрелся и порозовел. Он блестит глазами на нее и на Сережу и пищит, когда Сережа треплет его то за ручку, то за румяную щечку. Сыночек похож на птенца, с пушком вместо волос и по-птичьи внимательным взглядом.

Когда чайник свистит, Сережа достает из холодильника собачью миску. В миске уже намешана разваренная рисовая каша и рыбьи головы.

– Поест и задобрится. Залив сверху кипяток и перемешав, Сережа ставит миску перед псом.

Пес кривится, обнажая немного зубы. Он не любит «рыбные дни». Зато Сыночек на коленях у Марины оживляется. Он пищит настойчивее и пытается слезть на пол.

– Да отпусти его, Марина, дай осмотреться, – говорит Сережа.

Марина согласно кивает и опускается вместе с Сыночком на пол.

Но вместо того чтобы ползти, Сыночек встает на свои крепкие белые ножки и идет! Уверенно топает прямо к собачьей миске. Марина с Сережей переглядываются. И Марина радостно отмечает в его лице отцовское умиление.

От миски поднимается пар. Всем тельцем Сыночек тянется к терпко пахнущему вареву. Хватается за эмалированный край миски, миска с грохотом опрокидывается, и Сыночек довольно верещит. Его с головы до ног окатывает теплой рыбной жижей. Марина сдергивает с крючка кухонное полотенце и принимается вытирать жижу с личика. И вдруг ощущает, как по ладони мазнул кончик голодного языка. А потом еще. И еще.

Пес вскидывает голову и надрывно лает, мечется между вскочившей Мариной с Сыночком на руках и охающим Сережей, собирающим в салфетку рыбные ошметки.

– Ты бы ванну лучше набрал, – раздраженно пихая пса, требует Марина.

Сыночек юлит в ее руках, так и норовя выскользнуть и рвануть к миске. Он кричит, будто чайка, истошно и требовательно, пока Марина не позволяет облизать дочиста свои пальцы.

И глядя на то, как Сыночек довольно чмокает, смягчается.

– Нам купаться надо, – говорит она и целует Сыночка между безвеких глаз.

* * *

Марина видит себя с Сыночком в краешке запотевшего зеркала. Его хохлатая макушка. Ее дрожащий подбородок. Сколько лет это зеркало ловило ее перемены. Помнило надувающийся и снова впалый живот. Снова. И снова.

А сегодня, наконец, у нее на руках распластался Сыночек. Вытянулся от подбородка до пупка. Кряхтит. Попискивает, глядя на прибывающую воду.

Марина опускается с ним на колени, и Сыночек выскальзывает из ее рук в наполненную ванну. Барахтается и гулит и, будто карасик в ведре, вспенивает воду. У Марины екает сердце, когда Сыночек ныряет первый раз. Но голова его тут же вновь показывается над водой, и пятки радостно барабанят по дну ванны. Марина опускает руку в воду и водит по волнам, которые бегут от Сыночка.

Где-то в глубине квартиры Сережа отчитывает пса. Тот скулит и скулит, дербаня лапой коврик у входной двери. Но Марина уже охладела к псу. Будто не было за плечами часов их одиноких прогулок. Будто не слизывал он слезы с ее щек после очередного возвращения из больницы.

Когда Марина поднимает Сыночка из воды, он издает недовольный вопль и вытягивается в струнку.

– Агу-лалай, агу-лалай, – поет Марина. – Мой сыночек, не серчай. – И протирает пушистым полотенцем каждую складочку, каждый пальчик.

Что-то странное видится ей в этих маленьких, белых пальчиках. Марина присматривается. Между ними будто бы тонкие, прозрачные совсем перепонки.

* * *

За полночь пес тихонько проходит в спальню. Марина слышит во сне, как он цокает по паркету и со вздохом укладывается с ее стороны кровати. Слышит она и как Сыночек посвистывает во сне. Сонные мысли рисуют Сыночка, сидящего в ванне, с перепонками между пальцев. Марина думает, будь