Чингиз Абдуллаев - На стороне бога

Он по очереди пожал всем руки и побрел к машине немного сутулясь, словно боялся, что его окликнут.

— Спасибо вам за все, — протянул руку Алтынбай, — и извините меня за моего соотечественника. Мне жаль, что все так получилось. Вы, наверное, меня подозревали больше, а не его?

— Не подозревал. — Дронго протянул в ответ руку. — Не бывает немного честных или немного порядочных людей. Кажется, Толстой сказал, что нельзя быть немного беременным. Порядочный человек должен быть порядочным во всем. Как только я поговорил с вами, я сразу понял, кто передо мной. А он все время врал, юлил, изворачивался. Нет, я вас ни минуты не подозревал. До свидания.

Алтынбай пошел к машине. Погорельский уже сидел впереди. Толдина и Буянов разместились на заднем сиденье. Алтынбай помахал рукой и уселся в кабину машины, которая осела под его весом.

— Может, ты мне объяснишь?.. — начал Вейдеманис, но Дронго сжал ему руку, и тот замолчал.

— Я тоже пойду, — сказал Новрузов. — Мой работа закончилась. Скоро Мехти приходить сюда.

— Спасибо вам, — кивнул ему Дронго на прощание. Он повернулся и вместе с Эдгаром направился в дом. Вейдеманис удивленно смотрел на своего друга. Когда они вошли в гостиную, он снова спросил:

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Глава 14

Дронго молчал. Он взял стул и сел за столик, словно ожидая остальных.

Отари предложил одно кресло своему другу, а второе подвинул Людмиле. Она была в темном длинном платье и казалась похожей на фарфоровые статуэтки прошлого века.

Но женщина не села в кресло, уступив его своему супругу, а вместо этого подвинула стул и устроилась около мужа. Вейдеманис расположился рядом с ними.

— Я кое-чего не понимаю, — сказал Отари, — меня не совсем устраивают ваши объяснения. Я понимаю, что Усманову нужно было убрать ненужного свидетеля, который его узнал. Я понимаю, как он нас всех обманул, делая вид, что играет в нарды. Пока он бил камнями и бросал игральные кости, Шарай вылез в окно и забрался на второй этаж, чтобы задушить женщину. Я все понял. Но как могло получиться, что он сам застрелил себя? Как это могло быть? Я в это не верю.

Вейдеманис кивнул головой в знак согласия. Он все время хотел задать именно этот вопрос. Как мог Шарай, даже если он нес винтовку в руках, выстрелить в себя? Как это могло получиться? Но он видел, что Дронго не хочет говорить, и поэтому не задавал лишних вопросов.

— Конечно, вы правы, — сознался Дронго. — Он не мог выстрелить в себя сам. И винтовка не могла выстрелить. Я думаю, что у следователя еще будут вопросы, но доказать уже ничего нельзя. Там нет никаких отпечатков пальцев.

— Вы хотите сказать, что он не сам застрелился?

— Конечно, нет. Его убили, — ответил Дронго.

— Господи, — прошептал Отари, — я думал, что его наказал Бог, а оказывается, его тоже кто-то убил! Значит, вы считаете…

— Его убили, — подтвердил Дронго.

— Вах! — сказал, скрипя зубами, Мамука. — Кто бы это ни сделал, он мой брат. Я буду обязан этому человеку всю жизнь. Убить такого подонка! Кто его убил? Вы?

— Нет, конечно. Я в этот момент разговаривал с Усмановым.

— Я думал, что вы назовете его фамилию, — признался Отари, — ведь было логично, что он уберет своего помощника, после того как тот сделает за него всю грязную работу. Разве не так?

— Не совсем, — ответил Дронго. — Усманов уже пожилой человек. Зачем ему стрелять в своего, тем более с кем они повязаны кровью? Шарай никогда бы его не выдал, это, очевидно, было не в интересах самого Олега. И кроме того, он не выполнил главного условия, поставленного перед ним Усмановым. Он должен был убрать не только Шевчук, но и Толдину, а он не сумел этого сделать.

— И тогда его кто-то убил? — с волнением спросил Отари.

— Вот именно, — кивнул Дронго. — Этот человек стоял наверху, прямо над лестницей. Он дождался, пока Шарай пройдет мимо него, затем окликнул, и, когда тот повернулся, прозвучал выстрел.

— Вы сказали «этот человек», — заметил Отари. — Вы не назвали его убийцей. Это намеренно или мне так показалось?

— А я не считаю убийцей человека, который стрелял в Шарая, — пояснил Дронго. — Я считаю, что он покарал негодяя и, значит, сделал все правильно.

— И вы знаете имя человека, который это сделал? — спросил Мамука.

— Знаю, — кивнул Дронго, — я могу вам все объяснить.

Он тяжело вздохнул и оглядел оставшихся людей.

— Вы действительно хотите, чтобы я все вам рассказал? — спросил Дронго, обращаясь к Отари.

— Конечно, хочу. Я не могу понять, как погиб Олег. Не могу.

— Вы тоже хотите? — Теперь Дронго глядел на Мамуку.

— Я хочу знать все. Все, что случилось этой ночью, — твердо сказал Сахвадзе.

— Ты тоже, Эдгар? — уточнил у своего друга Дронго.

— Мог бы меня и не спрашивать, — ответил Вейдеманис, — я бы все равно от тебя не отстал, ты ведь меня знаешь.

— И вы, Людмила? Вы тоже хотите узнать правду? — посмотрел на супругу художника Дронго.

Та кивнула головой, ничего не сказав.

— Неизвестный стрелял сверху, — начал Дронго. — Толдина слышала какой-то крик, а потом раздался выстрел. Очевидно, стрелявший хотел, чтобы Шарай повернулся к нему лицом. За несколько минут до этого я слышал шорох в углу, где стояла винтовка. Когда я повернулся, там уже никого не было. Я намеренно подошел и посмотрел. Винтовки тоже не было. Ее забрали, чтобы выстрелить в убийцу.

— Кто забрал? — спросил Отари.

— Я не хотел рассказывать при всех, — сознался Дронго. — Когда убили Нани, я закричал, чтобы вы все поднялись ко мне. И убийца должен был спрятаться в коридоре, чтобы дождаться остальных мужчин. Но один человек не находился внизу.

Этот человек соврал мне, сказав, что стоял внизу, у лестницы, тогда как на самом деле он был в коридоре.

Вейдеманис взглянул на остальных. Все напряженно ждали развязки этой кровавой истории.

— Тогда я стал спрашивать, кто именно спустился вниз. И вы, Отари, сказали мне, что были внизу один. А ваша жена, когда я попытался уточнить у нее, где она была, тоже сказала, что находилась внизу. Но вы убеждали меня, что спустились один, тогда как Людмила зашла к Гасану. И я понял, что кто-то из вас говорит не правду. Тогда я стал думать: кто из вас меня обманывает и почему?

Логично было предположить, что Людмила действительно пошла к Гасану, чтобы посмотреть, в каком состоянии он находится, перед тем как спуститься вниз. А если это так, то она видела убийцу. Услышав крики, она вышла из комнаты и должна была разглядеть хотя бы фигуру убийцы. Но она сказала, что была внизу.

Значит, она намеренно меня обманула. «Почему? — спрашивал я себя. — Почему она мне ничего не сказала?» И в этот момент я услышал, как кто-то неизвестный взял винтовку.

Людмила сжала руку своему мужу так сильно, что тот недоуменно взглянул на нее. Но она слушала Дронго, наклонившись к нему, словно была готова вскочить со своего места, собравшись, как натянутая пружина.

— У меня хороший слух, — продолжал Дронго, — но я почти не слышал, как поднимались по лестнице. Значит, тот, кто взял винтовку, обладал легким шагом.

Он поднимался очень мягко. Логично предположить, что Людмила увидела человека, который прятался в коридоре. Она узнала его и поняла, что своим обвинением ничего не добьется: у нее не было ни доказательств, ни фактов. Возможно и то, что убийство подруги сильно на нее повлияло. И вообще события этой ночи на нас всех плохо подействовали. Она взяла винтовку и спрятала ее в комнате Гасана.

Отари посмотрел на жену и перевел изумленный взгляд на Дронго. Даже Мамука был взволнован и напуган этой историей.

— Людмила дождалась, когда Олег снова вышел из кухни. Он начал спускаться по лестнице, и тут она позвала его. Толдина, которая в страхе прислушивалась к каждому шороху, услышала, как Людмила окликнула убийцу. Затем, когда он обернулся, она выстрелила ему в живот. Он свалился с лестницы, а она бросила ему вслед винтовку — орудие смерти и снова вернулась к Гасану. Вот, собственно, и все.

Отари только сейчас почувствовал, как сильно сжимают его руку тонкие пальцы жены. Он с невольным стоном высвободился.

— Людмила, это правда? — спросил он, не веря Дронго.

Супруга молчала.

— Хотите знать, как я определил, кто именно стрелял? — спросил Дронго.

— Я осмотрел винтовку — на ней были заметны характерные царапины. Такое впечатление, что на руке стрелявшего было большое серебряное кольцо, которое и оставило эти царапины.

— Не может быть, — прошептал Отари по-грузински, — этого не может быть.

Людмила, скажи, что это не правда. Скажи, прошу тебя!

Людмила встала со своего места. Она гордо подняла голову.

— Да, — сказала она громким голосом, — это я убила мерзавца. Я видела, как он ударил Нани. Я не успела закричать, и он отступил в коридор. Но на кухне горела свеча, и я все видела. Я не успела крикнуть, но поняла, что Бог выбрал меня, чтобы покарать убийцу. Потом я взяла винтовку и выстрелила в него. Это я убила его. И мне не стыдно.