Брокен-Харбор - Тана Френч

– Почему? Конор же ничего не сделал. Они были лучшими друзьями и не допустили бы, чтобы этот случай все разрушил. А при чем тут?.. С чего бы?.. То есть это ведь случилось лет одиннадцать назад.

Фиона насторожилась. Ричи пожал плечами и бросил чайный пакетик в мусорную корзину.

– Я вот что хочу сказать: если они преодолели эту ситуацию, значит, были очень близки. У меня тоже есть старые друзья, но после такой фигни я бы их послал куда подальше.

– Они были близки. Мы все крепко дружили, но у Пэта с Конором были особые отношения. Наверное…

Ричи подал Фионе кружку, и она рассеянно помешала чай ложечкой, сосредоточиваясь, тщательно подбирая слова.

– Думаю, это из-за их отцов. Я вам говорила, что отец Конора ушел из семьи, а отец Пэта умер, когда тому было лет восемь… Это важно – тем более для парней. Есть что-то особенное в парнях, которые еще в детстве остаются единственными мужчинами в семье. В тех, на кого слишком рано ложится огромная ответственность. Это сразу видно.

Фиона подняла голову, наши взгляды встретились – и почему-то она слишком быстро отвела глаза.

– В общем, это их объединяло, – продолжала она. – Наверное, им обоим было очень важно, что рядом есть человек, который все понимает. Иногда они гуляли вместе, только вдвоем – ходили по пляжу или еще где. Я наблюдала за ними. Иногда они даже не разговаривали, просто шли в ногу, бок о бок, почти соприкасаясь плечами. И возвращались спокойные, умиротворенные. Они хорошо влияли друг на друга. Можно многое стерпеть, лишь бы не потерять такого товарища.

Внезапно я ощутил болезненную вспышку зависти. Я в старших классах был одиночкой. Такой друг мне бы точно не помешал.

– Согласен, – сказал Ричи. – Вы говорили, что вашу компанию разлучил колледж, но, по-моему, должно было случиться что-то посерьезнее.

– Верно, – неожиданно ответила Фиона. – Наверное, в детстве ты менее… определенный? А когда взрослеешь, то начинаешь решать, каким хочешь стать, – и это не всегда совпадает со взглядами твоих друзей.

– Понимаю. Мы вот со школьными друзьями по-прежнему встречаемся, но одни хотят обсуждать концерты и игровые приставки, а другие – цвет детских какашек. Частенько вообще не о чем говорить. – Ричи сел на стул, протянул мне кружку с кофе и щедро отхлебнул из своей. – А в вашей компании кто по какому пути пошел?

– Первыми отделились Мак и Иэн – они вроде как хотели быть светскими богачами. Мак работает на одного риелтора, а Иэн двинулся в банковскую сферу – даже не знаю, чем конкретно он занимается. Они начали ходить во все супермодные заведения вроде Café en Seine и “У Лилли”. Когда мы собирались вместе, Иэн хвастался, сколько он заплатил за каждую свою шмотку, а Мак во весь голос рассказывал, как накануне вечером на него вешалась какая-нибудь девица – ни кожи ни рожи, но он, так и быть, снизошел и кинул ей палку… Они считали меня дурой, потому что я хотела заниматься фотографией, – особенно Мак. Он так прямо и говорил и вечно повторял, что я никогда не заработаю хороших бабок, что мне надо повзрослеть и купить себе нормальные шмотки, чтобы у меня появился хотя бы шанс заарканить мужчину, который сможет обо мне позаботиться. А потом компания отправила Иэна в Чикаго, а Мак в основном продавал квартиры в новостройках в Литриме[20], так что мы потеряли друг друга из виду. Я подумала…

Она перелистнула несколько страниц в альбоме, криво усмехнулась при виде снимка, на котором четверо парней вытягивали губы уточкой и гнули пальцы, изображая гангстеров.

– Во время бума куча народу вела себя точно так же. Не то чтобы Мак и Иэн из кожи вон лезли, чтобы превратиться в придурков, – нет, они просто делали то же, что и все. Я думала, они это перерастут. Сейчас общаться с ними неприятно, но в глубине души они по-прежнему хорошие. Людей, которых вы знали в детстве, тех, кто видел вашу самую дурацкую стрижку, был свидетелем ваших самых позорных выходок и все равно продолжал вас любить, никем не заменишь, понимаете? Мне всегда казалось, что в один прекрасный день наша дружба воскреснет, но теперь… Не знаю.

Улыбка исчезла.

– Конор не ходил с ними в “У Лилли”? – спросил я.

По лицу Фионы скользнула тень улыбки.

– О боже! Нет, конечно. Это не в его стиле.

– Он одиночка?

– Да нет. Понятно, он пойдет в паб и будет веселиться не меньше остальных, но только не в “У Лилли”. Конор, он… довольно замороченный. Он терпеть не мог всякие модные выкрутасы, говорил, что следовать моде – значит позволять другим решать за тебя, а он уже взрослый и сам знает, что к чему. А еще он считал, что мериться кошельками – это идиотизм. Иэну с Маком он сказал, что они превращаются в безмозглых баранов. Им это не очень понравилось.

– Сердитый молодой человек, – заметил я.

Фиона покачала головой:

– Нет. Просто… я же говорю: они перестали совпадать друг с другом. Всех троих это расстраивало, и они вымещали раздражение друг на друге.

Если бы я продолжил расспрашивать про Конора, ее бы это насторожило.

– А Шона? С кем она перестала совпадать?

– Шона… – Фиона красноречиво пожала плечами. – Шона сейчас – это Мак или Иэн в юбке. Много искусственного загара, много лейблов, подружек с искусственным загаром и лейблами. И они стервозные – не время от времени, как все, а постоянно. Когда мы встречались, она вечно проезжалась то насчет стрижки Конора, то насчет моей одежды. Мак и Иэн смеялись – она всегда была остроумной, только раньше ее шутки не были такими ехидными. Потом, несколько лет назад, я послала ей эсэмэску – хотела узнать, пойдет ли она пить с нами пиво, как обычно. Ну и она ответила, что помолвлена – с ее парнем мы даже не были знакомы, знали только, что он навороченный, – и что она умрет со стыда, если жених увидит ее с такой, как я. “Так что ищи фотки с моей свадьбы в светской хронике, пока!” – Фиона снова пожала плечами. – Не уверена, что она это перерастет.

– А как насчет Пэта и Дженни? – спросил я. – Они тоже хотели стать крутыми?

Лицо Фионы исказилось от боли, но она быстро тряхнула головой и потянулась за кружкой.

– Вроде того. Они не Иэн с Маком, но да, им тоже нравилось ходить в модные места, носить модные вещи. Однако им важнее всего было пожениться, купить дом, завести детей.

– В прошлый раз вы упомянули,