Паук - Ларс Кеплер

— Здравствуйте, — говорит он.

— Стеффи…

— Нина здесь?

— В душе.

Стефан знает, что их салон контролирует банда Рамона Икс. Из‑за этого Пух и Нине трудно отправлять деньги своим семьям.

— У вас был хороший день? — спрашивает он.

— Хороший?

Пух никогда не улыбается. Взгляд у неё всегда пустой, безжизненный. Она стройная, с изящными руками и ногами. Волосы до плеч собраны примерно в тридцать тонких косичек с золотыми бусинами на концах.

— Нина скоро будет готова? — спрашивает он.

— Нам нужно поговорить. Что вы, чёрт возьми, натворили в прошлый раз? — спрашивает Пух.

— Натворил? Я сделал то, о чём мы договорились, — отвечает он с растерянной улыбкой.

— Правда?

Нина выходит в зал ожидания в розовых спортивных штанах, шлёпках и футболке с блестящим сердечком спереди. Её рост — около ста сорока пяти сантиметров, грудь почти отсутствует, талия узкая. Чёрные волосы до плеч, короткая чёлка чуть выше бровей.

В отличие от Пуха, она часто улыбается, но в глазах у неё всегда тревога.

— Я плачу в десять раз больше всех, — говорит он, пожимая плечами.

— Мы знаем, но… но у Нины была кровь, — ровным голосом произносит Пух.

— Нина, клянусь, я…

— У неё потом была кровь, — повторяет Пух тем же спокойным тоном.

— Нет, серьёзно, я всегда осторожен, я же говорил вам. Я врач, это моя ответственность, я о вас забочусь. Просто это моё условие. Мне не нужно вам это объяснять, но всё равно — это моё.

Мышцы её левого плеча напрягаются, когда она поднимает руку и заправляет несколько косичек за ухо.

— Но не вздумайте шутить, иначе мне придётся поговорить с Рамоном, — говорит она, нахмурившись.

На самом деле Стефан сделал им обеим клизму с водой и слабительным, пока они были без сознания. Он занимался с ними крайне жёстким сексом без презерватива и сделал серию фотографий.

— Ладно. Хотите, я уйду? — осторожно спрашивает он.

— У меня потом на бёдрах остались синяки, — говорит Пух.

— Не из‑за меня.

— Вы должны пообещать быть осторожным, — говорит она.

— Конечно. Я всегда осторожен.

— И не делать ничего странного.

— Вы можете мне доверять.

— Вы так думаете?

— Да, доверять… Я очень хорошо плачу, вы сможете отправлять деньги домой… Я добрый человек. Я чистоплотный, осторожный, врач‑специалист… и вам нужно будет поспать совсем недолго.

— Что думаешь, Нхунг? — спрашивает Пух.

— Я сделаю это, если ты не против, — без энтузиазма отвечает Нина.

— Хорошо, Стефан. В этот раз, раз уж вы уже приехали…

— Спасибо.

— Но любая странность — и всё, — говорит Пух.

Глава 52.

Две женщины следуют за Стефаном, пока он катит чемодан в другую комнату и бросает его на пол.

Он замечает, что чёрная ткань покрыта бледной пылью, и понимает: должно быть, задел машину, вытаскивая чемодан из багажника.

При их движении плакат на стене, изображающий женщину на массажном столе с телом, покрытым маслом, слегка шуршит и выпирает.

Стефан выбрал седативное — мидазолам. Раствор предназначен для внутривенного введения, но может приниматься и внутрь, хоть так он подействует немного медленнее.

Он раскладывает свои принадлежности на прикроватном столике, затем встаёт и протягивает Пух два пухлых конверта.

Её взгляд по‑прежнему совершенно безжизненный, когда она берёт их.

Она заглядывает в оба конверта, относит их к сейфу в шкафу с чистящими средствами и запирает внутри, затем возвращается.

— Готовы? — спрашивает он.

Пух обнимает себя. Она напряжена, на лице блестит пот. Нина выглядит так, будто вот‑вот расплачется.

Стефан заранее приготовил две бутылки холодного кофе с седативным и морфином, чтобы облегчить боль и помочь им расслабиться. Он немного увеличил дозу по сравнению с прошлым разом и взял с собой антидот — флумазенил на случай, если что‑то пойдёт не так.

— Начните с этого, — говорит он, протягивая им по бутылке. — Вкус не очень, но средство проверенное.

Нина опускает глаза, вцепившись в бутылку. Она быстро и тревожно дышит.

Пух откидывает косички с лица.

— Я смогу, — бормочет она и делает большой глоток.

— Нина? — спрашивает Стефан с улыбкой.

Она делает глубокий вдох и тоже отпивает. Кашляет, пьёт ещё немного и вытирает слёзы со щёк.

— Фу, — бормочет Пух, допивая остаток.

Когда Нина заканчивает, Стефан забирает бутылки, убирает их в чемодан и говорит, что худшее уже позади.

Щёки у него всё ещё горят, пелена перед глазами словно становится гуще. Ему приходится часто моргать, чтобы разглядеть стрелки часов.

Пух подходит к Нине и обнимает её, пытаясь успокоить. Нина стоит, прижимаясь щекой к её груди. Пух гладит её по волосам и смотрит на Стефана отсутствующим взглядом.

— У меня замёрзли ноги, — жалобно говорит Нина.

Стефан принёс монитор углекислого газа, тонометр, пульсоксиметр и ЭКГ, хотя сомневается, что всё это ему понадобится.

— Почему бы вам, дамы, не устроиться поудобнее на кровати? — предлагает он, видя, что морфин начинает действовать. — Пройдёт какое‑то время, прежде чем вы что‑то почувствуете, но я буду с вами всё это время…

Нина улыбается и пытается сбросить шлёпки.

Женщины ложатся рядом, скрестив ноги, уставившись в потолок.

Скоро седативный препарат подействует и даст ему неограниченный доступ к их телам.

Он смотрит на часы, прислушиваясь, как их дыхание замедляется, становится тяжёлым и ровным.

Нина вздрагивает, перед тем как провалиться в глубокий наркоз, и её телефон с грохотом падает на пол рядом с кроватью.

Под прозрачным пластиковым чехлом виднеется пара маленьких семейных фотографий.

Стефан подходит ближе и берёт маленькую руку Нины в свою. Она тёплая и безвольная, вокруг ногтей — сухие чешуйки кожи.

Её пульс уже тревожно низкий, и он понимает, что, вероятно, стоит проверить уровень кислорода.

В комнате очень тихо.

Стефан поднимает взгляд и рассматривает двух женщин. Их спокойные тела. Лица без выражения.

Теперь они вне всяких игр и демонстраций.

Его руки дрожат, когда он задирает футболку Нины и изучает её.

Её бледные губы чуть приоткрыты.

Он чувствует её горячее дыхание на тыльной стороне ладони и видит тонкие красные сосуды на округлых веках.

Стефан сильно щиплет её сосок и смотрит на её обмякшее лицо.

У них больше нет свободы воли, они уже не способны сопротивляться. Они не ощущают боли.

Он стягивает с