Паук - Ларс Кеплер

тошнит во время еды. Теперь вместо этого прячет еду, раскладывая её по разным местам в комнате.

Сага наполняет стакан, делает глоток и возвращается к домашнему кинотеатру.

Она нажимает «воспроизведение», и вентилятор проектора у неё за спиной начинает жужжать.

Сага подходит ближе к экрану и останавливается только тогда, когда внизу изображения появляется тень её головы.

Мара сидит в кресле в бледно‑голубых спортивных штанах и мягком свитере с длинными рукавами, которые закрывают ладони. Её взъерошенные, ранние седые волосы рассыпаны по плечам, компресс на глазу наложен неаккуратно.

— Не расскажете, почему вы здесь оказались? — спрашивает Свен‑Уве Кранц. — Полиция нашла вас возле Скерхольмена, спящей на газоне между двумя полосами автострады. Это никуда не годится, правда? Мало того, что это опасно, так ещё и незаконно.

— Я чувствовала себя спокойнее, — отвечает Мара, скрестив руки на груди.

— Почему?

— Там трудно кого‑то похитить. Везде столько машин.

— Понимаю. Умно. Но как вы думаете, кто хотел вас похитить?

— КГБ.

— Советская разведка?

— Теперь они называются ФСБ, — нетерпеливо бормочет она.

— Зачем им вас похищать?

— Потому что я от них убежала, шлюха, — отвечает она и дёргает ногой.

— Здесь, в Швеции?

— Не знаю, но думаю, да. Я здесь. Здесь родилась и выросла.

— Мы не смогли найти родственников, которые…

— Ну а чего вы, чёрт побери, ожидали? — перебивает она. — Они забрали всех. Мою семью, всю семью, всех…

Её голос дрожит, она смотрит на своё колено.

— Можете рассказать мне об этом? — осторожно спрашивает Кранц.

— Я не помню, — бормочет она.

— Попробуйте.

— Зачем? — спрашивает она. Её колено замирает.

— Чтобы помочь мне понять, что…

— Вы один из них, — резко перебивает она.

— Я психолог здесь, в Иттерё…

— Я так и знала, я так и знала, чёрт возьми!

— Хотите, я покажу удостоверение или…

— Сука, ты меня достал, — кричит она, опрокидывая стул и вскакивая.

— Мара, — спокойно говорит он. — Если вы думаете, что я…

Телефон Саги звенит, сигнализируя о сообщении от Йоны.

Она ставит видео на паузу, разблокирует телефон и видит, что на станцию прибыла ещё одна статуэтка.

Увеличив фотографию, она сразу узнаёт следующую жертву.

Глава 51.

Стеклянные фасады высоток в бизнес‑парке Киста отражают серое небо, пока по автостраде несётся серебристый «Лексус».

В салоне тихо, но у Стефана Бромана гудит голова после долгой смены в больнице. Он провёл весь день, бегая между операционной и реанимацией. Быть анестезиологом — значит сталкиваться с бесконечным потоком стресса, постоянно держать под контролем пациентов и при этом полностью концентрироваться на деталях.

Ему нужно расслабиться. В ближайшие несколько часов ему не придётся беспокоиться о спасении жизней. Наконец‑то он сможет подумать о себе.

По пути на парковку он позвонил Саге, но она не ответила ни на один звонок с тех пор, как он пытался уговорить её прийти на вечеринку. Теперь он понимает, что ошибся. Он предположил, что она достаточно неустойчива, чтобы согласиться на подобное.

Стефан сворачивает на Рисингеплан и едет между высотными домами, похожими на унылые надгробия, выстроенные в ряд.

Он останавливается у бледно‑жёлтого здания, на стенах которого всё ещё видны следы старых граффити.

Два подвальных окна — единственные в этой части дома. За решётками и грязным стеклом в обоих окнах жалюзи опущены.

Он отправляет жене, Джессике, сообщение о том, что не успеет вернуться домой к ужину. Затем выходит из машины, открывает багажник и достаёт большую сумку.

Запирает автомобиль и катит сумку к влажным бетонным ступеням.

На синей металлической двери внизу висит пластиковая табличка: «ЙЕМЁДЖА МАССАЖ».

Три часа назад он принял две таблетки «Виагры» — в сумме сто миллиграммов силденафила. Голова раскалывается, лицо горит.

С тех пор, как Стефан впервые поддался своим необычным желаниям, он перепробовал около десяти разных эскорт‑девушек и побывал как минимум в тридцати массажных салонах, прежде чем по анонимной рекомендации в интернете нашёл этот.

Сначала он озвучивал лишь такие требования, от которых женщины не могли отказаться: молчать, лежать совершенно неподвижно и не использовать масла или лубриканты. Он был дружелюбен, вежлив и щедр на чаевые.

Только во время третьего визита он сформулировал свою настоящую просьбу и сообщил, сколько заплатит, если они примут его условия.

Женщин соблазнили крупные суммы, и они попросили больше информации. Он ответил на все вопросы, но мысль о том, что они окажутся совершенно беззащитными, оказалась для них непереносимой, и в конце концов они отказались.

Тогда Стефан предложил одной из них не спать — чтобы убедиться, что это действительно обычный секс. На прошлой неделе они, наконец, согласились позволить ему усыпить их обеих одновременно.

С того момента он не мог перестать об этом думать. Он сразу понял, что должен сделать это снова.

В тот час, когда две женщины без сознания были в его распоряжении, ему словно открылась другая вселенная. Их безвольные тела ничего от него не требовали, не сравнивали, не напрягали.

Все мысли о скучающей, несчастной жене испарились. Никто не смотрел на часы, не ждал, когда он кончит. Никто не думал только о себе и не мастурбировал.

«В этой стране в общественном транспорте официально развешивают радужные флаги и любят заявлять, что всё разрешено, всё приемлемо, — думает Стефан с отвращением, качая головой. — Но как только пара взрослых людей приходит к соглашению насчёт секса и денег, вмешивается полиция, а феминистки хотят тебя растерзать».

Сердце колотится, когда он открывает дверь и идёт по коридору мимо искусственной орхидеи в горшке.

Он входит в маленькую зону ожидания с двумя креслами и журналом «Здоровье» на столике. В чаше с водой плавает пара ароматических чайных свечей.

На одной из стен висит небольшая фотография женщины в мерцающем платье из жемчуга и ракушек.

Из соседней комнаты доносится звук — кто‑то бросает полотенце в корзину для белья.

Стефан стоит неподвижно, сжимая ручку чемодана, пока головная боль чуть не отступит. Лицо всё ещё пылает от двойной дозы «Виагры», а зрение расплывается, будто он смотрит сквозь целлофан.

В туалете смывается вода, он слышит, как струя бежит по трубам под потолком.

Где‑то рядом звенит телефон.

Пух выходит в зал ожидания, вытирая руки о джинсовую юбку. Из‑под чёрной майки виднеются бретельки её красного бюстгальтера. Её настоящее имя — Мапула, но она называет себя Пух — «как