Два вида истины - Майкл Коннелли

телом на борту приземлился в аэропорту Уайтман в Лос-Анджелесе.

За совещанием в командном пункте последовал двухчасовой осмотр в тесном пространстве самолета, во время которого Босх пытался показать следователям то, о чем говорил в течение предыдущих трех часов. В конце было решено, что Босх будет доступен в конце недели для последующих вопросов от всех агентств. Его отпустили примерно в то же время, когда тело русского, которого он назвал Иваном, было снято с самолета и доставлено в офис судмедэксперта для вскрытия.

Тем временем, как ему сообщили, УБН собирало рейдовую группу, чтобы нанести удар по лагерю возле Слэб-Сити и задержать оставшихся участников наркооперации. Было решено, что до завершения рейда в отношении этого дела будет действовать жесткий запрет информции для СМИ.

Лурдес подвезла Босха до полицейского участка. Он оставил там свой джип, а также удостоверение личности и мобильный телефон. Она также должна была забрать его окровавленную одежду в качестве улики при расследовании дела о применении смертоносной силы. Он опустил стекло, пока они ехали, потому что не мог выносить собственной вони.

— Ты собираешься поговорить с миссис Эскивель обо всем этом? — спросил он.

— Я думаю, нам стоит подождать, пока мы не получим разрешение от УБН, — сказала Лурдес. — Ты хочешь пойти со мной?

— Нет. Ей будет удобнее с тобой и на испанском. Это твое дело.

— Да, но ты его раскрыл.

— Я не буду в этом уверен, пока они не найдут Игоря.

— Ну да, больше соли, больше плавучести. Они найдут его так или иначе.

Она знала, кем были Иван и Игорь, из брифинга. Присвоение имен различным руководителям облегчило рассказ, но правда заключалась в том, что никто не знал настоящих имен ни одного из них. Босх подумал об этом и вспомнил женщину со звездами на руке — еще одного человека, настоящего имени которого у него не было.

— Что случилось с женщиной, которую Эдгар и Хован взяли в аптеке в субботу?

— Ее арестовали и отправили в Ван Найс.

Тюрьма ДПСФ не использовалась для содержания арестованных женщин. Их перевозили в тюрьму Ван Найс, которая находилась в ведении полиции Лос-Анджелеса и имела женское отделение, а также центр детоксикации.

— Ты случайно не узнала ее имя?

— Да, узнала. Это была… как там?.. Элизабет какая-то. Клейбург или Клейтон, как-то так. Я сейчас вспомню.

— Она была сговорчивой?

— Ты имеешь в виду, благодарила ли она нас за то, что мы вытащили ее из виртуального рабства, которое ты описал в отчете? Нет, Гарри, она не упоминала об этом. На самом деле, она была очень зла, что арестована и не сможет получить свою следующую порцию в тюрьме.

— Не похоже, что ты испытываешь большое сочувствие.

— В какой-то степени да. Я всю жизнь имела дело с наркоманами, в том числе в своей собственной семье, и трудно найти баланс между сочувствием к ним и тем вредом, который они наносят своим семьям и окружающим.

Босх кивнул. Она была права. Но он мог сказать, что она была расстроена и по другому поводу.

— Ты думаешь, что я подбросил улики по тому делу тридцать лет назад?

— Что? Почему ты об этом заговорил?

— Потому что я вижу, что вокруг меня люди расстроены. Если это тот случай, то тебе не стоит беспокоиться. На бумаге это выглядит плохо, я знаю, но это не прилипнет. Это подстава.

— Тебя подставили?

Скептицизм в ее голосе начал оскорблять Босха, но он постарался сдержать его.

— Это так, и все выяснится на слушаниях, — сказал он.

— Хорошо. Надеюсь на это.

Они доехали до участка и припарковались на боковой стоянке. Босх прошел в новую тюрьму, где в присутствии дежурного офицера снял с себя одежду и бросил ее в картонную коробку. Пока офицер отнес коробку Лурдес для обработки, Босх пошел в тюремный душ и двадцать пять минут стоял под теплой струей, многократно используя промышленное антибактериальное мыло на всех частях тела.

Когда он был чистым и сухим, ему выдали пару тюремных брюк и рубашку для гольфа, оставшиеся после ежегодного турнира по сбору средств. На его ботинках была кровь, поэтому их тоже отправили в коробку и заменили парой бумажных тюремных тапочек.

Босху было все равно, как он выглядит. Он был чист и снова чувствовал себя человеком. Он отправился в детективное бюро за ключом от своего кабинета в старой тюрьме — там он оставил ключи от машины, телефон и настоящее удостоверение личности. Лурдес была в штабной комнате. Она расстелила оберточную бумагу на столе для совещаний и трапез и фотографировала отдельные части одежды Босха, прежде чем упаковать каждую вещь по отдельности в пластиковый пакет для улик.

— Ты хорошо помылся, — сказала она.

— Да, готов взяться за гольф ради дела, — сказал он. — Мне жаль, что тебе досталась такая неприятная работа.

— Много крови.

— Да, я пошел на его кровопускание.

Она подняла на него глаза. Ее лицо сказало ему, что она понимает, как близко он был к смерти.

— Так у тебя все еще есть ключ, который я дал тебе от старой тюрьмы.

— Да, в верхнем ящике. Ты уходишь?

— Да, я хочу позвонить адвокату и дочери, а потом поспать часов двадцать.

— Завтра у нас будет продолжение всего этого.

— Да, я просто пошутил насчет двадцати часов. Мне просто нужно немного поспать.

— Хорошо, тогда до завтра, Гарри.

— Хорошо, увидимся.

— Я рада, что ты в порядке.

— Спасибо, Белла.

Босх перешел улицу, проскочил через двор общественных работ и вошел в старую тюрьму. Когда он добрался до своего импровизированного стола, то увидел, что кто-то — вероятно, Лурдес — воспользовался ключом, чтобы войти в камеру и подбросить письмо с печатью, адресованное ему. Босх решил заняться этим позже. Он сложил его и уже собирался положить в задний карман, когда понял, что у его тюремных брюк нет карманов. Он засунул его в пояс, затем собрал свои вещи и вышел обратно, закрыв за собой двери.

На экране его телефона высветилось семнадцать сообщений. Он подождал, пока выедет на шоссе, ведущее на юг, и прослушал их через динамик телефона, пока ехал.

Пятница, 13:38: Просто хотел, чтобы ты знал, что мы готовы и заряжены. Подано ходатайство об оглашении, залпы сделаны. И слово мудрости, брат мой? Будь готов, это может