Темная священная ночь - Майкл Коннелли

— Нет, у меня даже был с ним секс… и я хотела этого. Но потом он...

Боже, это так неловко...

Она снова заплакала.

— Все в порядке, Хлоя. В том, что случилось, нет твоей вины. Здесь нечего стыдиться. Ты не та …

— Он перевернул меня и изнасиловал в попу. Я говорила ему остановиться, но он не захотел. Я говорила "нет". Я несколько раз сказала "нет", но он не останавливался.

Она произнесла это быстро, как будто это был единственный раз, когда она могла это произнести.

— У тебя есть повреждения, Хлоя?

— Да, у меня идет кровь.

— Хорошо, я должна задать тебе этот вопрос и заранее приношу свои извинения. У тебя когда-нибудь был анальный секс до того, как это произошло с Дэнни Монаханом?

— Нет, никогда. Я полагаю, это отвратительно.

— Ладно, Хлоя, на данный момент это все. Я собираюсь отвезти тебя в Центр помощи изнасилованным, где они будут искать биологические доказательства и лечить тебя от полученных травм. Они также смогут поговорить с тобой о консультации и о том, какие шаги следует предпринять после этого.

— Я просто хочу вернуться домой.

— Я знаю, но это необходимый этап расследования. Мы должны это сделать. Хорошо?

— Ладно, я думаю.

— Хорошо, подожди здесь. Офицер Гарднер все время будет находиться за дверью, а я скоро вернусь.

Когда она вышла за дверь, Дворека уже не было. Гарднер качнула ей головой, и они прошли по коридору, чтобы посовещаться так, чтобы Хлоя их не услышала. Гарднер проработала десять лет, и все в Голливудском подразделении. Она была миниатюрной, и ее темные волосы были собраны сзади в пучок.

— У нее есть сотовый, — сказала Гарднер. — Я слышала, как она шепталась по телефону.

— Хорошо, — сказала Бэллард.

— Просто, чтобы ты знала, я слышала, как она сказала: "Этот парень заплатит. Я собираюсь разбогатеть".

Бэллард указала на камеру слежения, прикрепленную к ее униформе.

— Ты думаешь, это заснято?

— Я не знаю, может быть.

— Убедись, что я получу видеофайл в конце смены. Я хочу, чтобы ты также написала отчет. Что-нибудь еще?

— Нет, только это.

— Спасибо.

— Конечно.

Бэллард нашла Дворека в развлекательной зоне и попросила его отвести ее в спальню.

Это была большая круглая комната с круглой кроватью и круглым зеркалом на потолке над ней. Бэллард держала руки в карманах, когда наклонилась над кроватью и посмотрела на кучу простыней и подушек.

Она не увидела ни крови, ни чего-либо еще, что могло бы послужить уликой. Она прошла в ванную, в центре которой стояла большая круглая джакузи. Она осмотрела большую душевую кабину, облицованную белым кафелем, но не увидела ни крови, ни других улик. В корзине для мусора рядом с унитазом она увидела комок окровавленных салфеток.

— Хорошо, нам нужно будет вызвать оперативное подразделение, чтобы все собрать, — сказала она. — Ты можешь позвонить, пока я разговариваю с подозреваемым?

— Сделаю, — ответил Дворек. — Сначала я отведу тебя к нему.

Дэнни Монахан сидел за письменным столом, который запомнился Бэллард тем, что он был небольшим и не круглым. Он был старым и поцарапанным, и это говорило ей о том, что стол имел сентиментальную ценность для гения комедии, сидевшего за ней.

— Ты обратила внимание на стол, да? — спросил он. — Когда-то я был школьным учителем. Немногие люди знают об этом.

Монахану было за тридцать, он располнел от успеха, его рыжие волосы были слишком длинными, чрезмерно уложенными и подстриженными так, словно он только что встал с постели и провел по ним руками.

Парень, который заботился о своей внешности, но пытался выглядеть так, будто это не так.

Бэллард проигнорировала сообщение о столе.

— Мистер Монахан, я детектив Бэллард. Вам кто-нибудь зачитывал ваши права?

— Мои права? Нет. Да ладно, это шантаж. Она хочет денег. Она сказала, что обескровит меня.

Бэллард показала ему свой цифровой диктофон и включила его. Затем она прочитала предупреждение Миранды о правах и спросила Монахана, понял ли он их.

— Послушай, возможно, это было немного грубо, но не было ничего того, о чем она бы не просила, — сказал он.

— Мистер Монахан, — настаивала Бэллард. — Если вы хотите поговорить со мной и объяснить, что произошло, тогда вам нужно признать, что вы понимаете права, которые я вам изложила. Если нет, то мы здесь закончили, и вы арестованы.

— Арестован? Это гребаный абсурд. Это было полностью по обоюдному согласию.

Бэллард сделала паузу на мгновение, прежде чем заговорить спокойно и медленно.

— Еще раз, — сказала она. — Понимаете ли вы свои права так, как вам их объяснили?

— Да, я понимаю свои права, — сказал Монахан. —Теперь ты довольна?

— Вы хотите поговорить со мной о том, что произошло здесь, в вашем доме, сегодня вечером?

— Конечно, я расскажу, потому что все это чушь собачья. Это афера — она хочет денег, детектив. Ты не видишь этого?

Бэллард положила диктофон на старый преподавательский стол Монахана. Она снова назвала время и место, а также имя Монахана и его согласие дать записанные показания.

— Расскажите мне, что произошло. Это ваш шанс.

Монахан фактически говорил так, как будто описывал, что он ел на ужин.

— Я встретил ее сегодня вечером в клубе, а потом отвез домой и трахнул. Вот что произошло, и это то, что я делаю постоянно. Но на этот раз она встает, бежит в ванную, запирает дверь и начинает кричать, что ее насилуют.

— Вы пытались взломать дверь в ванную?

— Нет.

— Давайте вернемся к сексу. Она когда-нибудь говорила "нет" или просила вас остановиться?

— Нет, она выставила свою задницу и сказала "дерзай". Все остальное — ложь.

Это было классическое дело "он сказал — она сказала", как и предупреждал лейтенант Манро, и как было во многих случаях изнасилования, о которых сообщалось в полицию Лос-Анджелеса. Но Бэллард видела кровь в мусорной корзине и знала, что это склонит внимание к версии Хлои. Результаты обследования в центре лечения изнасилований также могли бы быть доказательными, если бы травмы жертвы поддавались количественной оценке. Кровь в корзине, казалось, указывала на то, что так оно и будет.

Арест знаменитости в городе знаменитостей был рискованным делом.

Дела привлекали огромное внимание, и обвиняемые обычно нанимали лучших юристов. Защита должна была глубоко погрузиться