Два вида истины - Майкл Коннелли

Мы идем вверх по лестнице, — сказал Систо. — Мне это нравится.

— Легче сказать, чем сделать, — сказал Босх. — Мы должны исходить из того, что любой, кто работает на Сантоса, работает на него, потому что он надежный солдат. Он не будет бояться тюремного срока, и это сделает его трудноуловимым.

— Тогда, что нам делать?

— Мы вселим в него страх Божий. Мы заставим его бояться Сантоса, если он не боится нас.

Перед тем как покинуть аэропорт, Босх отправил Лурдес на вышку поговорить с О'Коннором и воспользоваться вторым ордером, чтобы забрать журнал, в котором фиксировались прилеты и вылеты самолета, в частности посадка в понедельник утром перед стрельбой в аптеке. Он будет приобщен к делу в качестве улики вместе с видеозаписью. Затем детективы закончили работу, договорившись встретиться в штабной комнате в восемь утра следующего дня, чтобы спланировать захват водителя фургона. После этого Систо и Лурдес отправились в ресторан "Магали" на поздний ужин, а Босх решил отправиться домой. Он хотел поработать над делом Бордерса, прежде чем недосыпание настигнет его и свалит с ног.

Было время, когда Босх мог легко провести два дня за делом без сна. Но это время давно прошло.

Было уже достаточно поздно, чтобы шоссе рассвободилось, и он легко влился в поток транспорта. Он позвонил дочери, с которой не разговаривал уже несколько дней, кроме обычных сообщений на ночь. Она удивила его тем, что ответила. Обычно вечером она была слишком занята, чтобы разговаривать.

— Привет, папа.

— Как ты, Мадс?

— Напряженно. На этой неделе у меня экзамены. Я собираюсь пойти в библиотеку.

Это была больная тема для Босха. Его дочь любила заниматься в библиотеке колледжа, потому что это место помогало ей сосредоточиться. Но часто она оставалась там до полуночи или позже, и тогда ей приходилось одной идти к своей машине, припаркованной в подземном гараже. Они неоднократно обсуждали это, но она уперлась и не желала мириться с комендантским часом в десять вечера, который пытался навязать Босх.

Когда он ничего не ответил, это сделала его дочь.

— Пожалуйста, не усугубляй мой стресс, читая мне лекции о библиотеке. Она совершенно безопасна, и я буду там с большим количеством людей.

— Я не беспокоюсь о библиотеке. Я беспокоюсь о гараже.

— Папа, мы это уже проходили. Это безопасный кампус. Со мной все будет в порядке.

В полицейской работе есть поговорка, что места безопасны, пока они не перестают быть такими. Достаточно было одного момента, одного плохого человека, одной случайной встречи хищника и жертвы, чтобы все изменилось. Но он уже поделился с ней всем этим и не хотел превращать разговор в спор.

— Если у тебя экзамены, значит ли это, что ты приедешь в Эл-Эй[22] после них?

— Нет, извини, пап. Мы с соседями по комнате поедем в Ай-Би[23], как только освободимся. Я приеду в следующий раз, когда смогу.

Босх знал, что одна из трех её соседок по комнате была из Империал-Бич, расположенного у границы.

— Только не переходи границу, ладно?

— Пааап…

Она произнесла это слово так, словно это был пожизненный приговор.

— Ладно, ладно. А как же весенние каникулы? Я думал, мы собирались поехать на Гавайи или еще куда-нибудь.

— Это весенние каникулы. Я поеду в Ай-Би на четыре дня, а потом вернусь сюда, потому что весенние каникулы — это не совсем каникулы. Мне нужно сделать два психологических проекта.

Босху стало не по себе. Он провалил идею с Гавайями, упомянув о ней несколько месяцев назад, но так ничего и не сделав. Теперь у нее были планы. Он знал, что его время с ней и участие в ее жизни скоротечны, и это было напоминанием.

— Хорошо, послушай, оставь один вечер для меня, ладно? Назови вечер, я приеду, и мы сможем поесть где-нибудь в своем кругу. Я просто хочу тебя увидеть.

— Хорошо, я так и сделаю. Но вообще-то здесь, в Ньюпорте, есть "Mozza". Мы можем пойти туда?

Это была ее любимая пиццерия в Лос-Анджелесе.

— Куда хочешь.

— Отлично, папа. Но мне нужно идти.

— Хорошо, люблю тебя. Береги себя.

— И ты тоже.

Потом она положила трубку.

Босх почувствовал волну горя. Мир его дочери расширялся. Она куда-то стремилась, и это было естественным ходом вещей. Он любил наблюдать за этим и ненавидел жить этим. Она была повседневной частью его жизни всего несколько лет, прежде чем пришло время ей уйти. Босх сожалел обо всех потерянных годах.

Когда он подъехал к своему дому, у входа стояла машина с фигурой, скорчившейся на переднем сиденье. Было девять вечера, и Босх не ждал гостей. Он припарковался в гараже и вышел на улицу, подойдя к машине, загораживающей проход к дому. Подойдя, он включил свет на своем телефоне и посветил в открытое окно водителя.

Джерри Эдгар спал за рулем.

Босх легонько постучал по его плечу, пока Эдгар не вздрогнул и не поднял на него глаза. Поскольку над ним и позади него горел уличный фонарь, Босх оказался в силуэте света.

— Гарри?

— Привет, напарник.

— Черт, я заснул. Который час?

— Около девяти.

— Черт, мужик. Я был в отключке.

— Что случилось?

— Я заехал поговорить с тобой. Проверил почту в ящике и увидел, что ты все еще живешь в том же доме.

— Тогда давай зайдем.

Босх открыл перед ним дверь машины. Они вошли в парадную дверь после того, как Босх собрал почту, которую проверил Эдгар.

— Дорогая, я дома, — крикнул Босх.

Эдгар посмотрел на него как на шута. Он всегда знал, что Босх — одиночка. Босх улыбнулся и покачал головой.

— Шучу, — сказал он. — Хочешь выпить? У меня закончилось пиво. У меня есть бутылка бурбона, и это все.

— Бурбон — это хорошо, — сказал Эдгар. — Может быть, с кубиком или двумя льда.

Босх подал ему знак пройти в гостиную, а сам направился на кухню. Он достал из шкафа два стакана и положил в них немного льда. Он услышал, как Эдгар вытащил ручку метлы из направляющей раздвижной двери и открыл задвижку. Босх схватил бутылку бурбона с крышки холодильника и вышел на веранду. Эдгар стоял у перил, глядя вниз на перевал Кауэнга.

— Место выглядит все так же, — сказал Эдгар.

— Ты имеешь в виду дом или каньон? — спросил