Два вида истины - Майкл Коннелли

Как только Кеннеди упомянул о своем задании, Босх собрал все воедино и понял, что происходит. Бордерс, человек, которого считали убийцей трех женщин, но осудили только за одно убийство, делал последний рывок к свободе после почти тридцати лет в камере смертников.

— Вы, наверное, шутите, да? — спросил Босх. — Бордерс? Серьезно? Вы серьезно пересматриваете это дело?

Он перевел взгляд с Кеннеди на свою старую напарницу Сото.

Он чувствовал себя полностью преданным.

— Люсия? — спросил он.

— Гарри, — сказала она. — Ты должен выслушать.

2

Босху казалось, что стены штабной комнаты смыкаются над ним. В мыслях и наяву он навсегда засадил Бордерса за решетку. Он не рассчитывал на то, что сексуальный садист и убийца когда-нибудь получит смертельную инъекцию, но камера смертников все равно была своим особым адом, более суровым, чем любой приговор, по которому человек оказывался в общей камере. Изоляция была тем, что Бордерс заслужил. Он попал в Сан-Квентин двадцатишестилетним мужчиной. Для Босха это означало пятьдесят с лишним лет одиночного заключения. Меньше — только если повезет. В камере смертников в Калифорнии от самоубийства умерло больше заключенных, чем от иглы.

— Все не так просто, как вы думаете, — сказал Кеннеди.

— Правда? — сказал Босх. — Скажите мне почему.

— Обязанность Отдела по обеспечению доказательности обвинения — рассматривать все законные ходатайства, которые к нему поступают. Наш процесс рассмотрения является первым этапом, и это происходит внутри организации до того, как дела попадают в полицию Лос-Анджелеса или другие правоохранительные органы. Если дело соответствует определенному порогу озабоченности, мы переходим к следующему этапу и вызываем правоохранительные органы для проведения тщательного расследования.

— И, конечно, в этот момент все дают клятву о неразглашении.

Босх посмотрел на Сото, когда говорил это. Она отвела взгляд.

— Абсолютно так, — сказал Кеннеди.

— Я не знаю, какие доказательства привел вам Бордерс или его адвокат, но это полная чушь, — сказал Босх. — Он убил Даниэль Скайлер, а все остальное — какая-то афера.

Кеннеди ничего не ответил, но по его взгляду Босх понял, что тот удивлен тем, что он все еще помнит имя жертвы.

— Да, тридцать лет спустя я помню ее имя, — сказал Босх. — Я также помню Донну Тиммонс и Вики Новотны, двух жертв, о которых ваш офис заявил, что у нас не было достаточно доказательств для возбуждения дел. Были ли они частью той проверки, которую вы проводили?

— Гарри, — сказала Сото, пытаясь успокоить его.

— Бордерс не предоставил никаких новых доказательств, — сказал Кеннеди. — Они уже были там.

Это поразило Босха как удар. Он понял, что Кеннеди говорит о вещественных доказательствах по делу. Подразумевалось, что на месте преступления или в другом месте уже были улики, которые освобождают Бордерса от подозрений в совершении им преступления. Более серьезным следствием этого было признание некомпетентности или, что еще хуже, злоупотребления служебным положением — Босх упустил улики или намеренно скрыл их.

— О чем мы здесь говорим? — спросил он.

— ДНК, — ответил Кеннеди. — Это не было частью первоначального дела в восемьдесят восьмом году. Дело было возбуждено до того, как ДНК разрешили использовать в уголовных делах в Калифорнии. Она была представлена и принята судом в Вентуре только через год. В округе Лос-Анджелес это произошло год спустя.

— Нам не нужна была ДНК, — сказал Босх. — Мы нашли вещи жертвы, спрятанные в квартире Бордерса.

Кеннеди кивнул Сото.

— Мы отправились на склад вещдоков и вытащили коробку, — сказала она. — Ты знаешь порядок действий. Мы отвезли одежду, собранную с жертвы, в лабораторию, и они подвергли ее анализу по серологическому протоколу.

— Они составили протокол тридцать лет назад, — сказал Босх. — Но тогда они искали генетические маркеры группы крови, а не ДНК. И они ничего не нашли. Вы собираетесь сказать мне, что…

— Они нашли сперму, — сказал Кеннеди. — Это было незначительное количество, но на этот раз они нашли ее. Процесс анализа, очевидно, стал более изощренным после этого убийства. И то, что они нашли, не Бордерса.

Босх покачал головой.

— Ладно, я клюну, — сказал он. — Чья она была?

— Насильника по имени Лукас Джон Олмер, — сказала Сото.

Босх никогда не слышал об Олмере. Его ум заработал, и он стал искать, как могла быть подстроена афера, чтобы исправить ситуацию, но не думал о том, что он ошибся, когда застегивал наручники на запястьях Бордерса.

— Олмер в Сан-Квентине, верно? — сказал он. — Все это…

— Нет, это не так, — сказал Тапскотт. — Он мертв.

— Отдай нам должное, Гарри, — добавила Сото. — Не то, чтобы мы искали, чтобы все было именно так. Олмер никогда не был в Сан-Квентине. Он умер в Коркоране еще в две тысячи пятнадцатом, и он никогда не знал Бордерса.

— Мы проверили его шестью способами, начиная с воскресенья, — сказал Тапскотт. — Тюрьмы находятся в трехстах милях друг от друга, и они не знали и не общались друг с другом. Этого не было.

В том, как говорил Тапскотт, было какое-то самодовольство. У Босха возникло желание ударить его по лицу. Сото знала, как может среагировать ее старый партнер, и потянулась, чтобы положить свою руку на руку Босха.

— Гарри, это не твоя вина, — сказала она. — Это дело лаборатории. Отчеты все там. Ты прав — они ничего не нашли. Они упустили это тогда.

Босх посмотрел на нее и отдернул руку.

— Ты действительно в это веришь? — спросил он. — Потому что я — не верю. Это — Бордерс. Он стоит за всем этим — каким-то образом. Я знаю это.

— Как, Гарри? Мы искали, кто за этим стоит.

— Кто лазил в коробку с вещдоками после суда?

— Никто. На самом деле, последним, кто это делал, был ты сам. Оригинальные печати были нетронуты, с твоей подписью и датой прямо сверху. Покажите ему видео.

Она кивнула Тапскотту, который достал свой телефон и открыл видео. Он повернул экран к Босху.

— Это в "Пайпер Тек", — сказал он.

"Пайпер Тек" — это огромный комплекс в центре города, где располагался отдел контроля за имуществом полиции Лос-Анджелеса, а также дактилоскопический отдел и авиационная эскадрилья — крыша размером с футбольное