Приют тайных соблазнов - Татьяна Нильсен

– Вы знали, что у него редкое генетическое заболевание?

– Конечно. Он сам рассказал в свой первый визит. А как он умер?

– Он выпил небольшую дозу алкоголя, в котором содержались антидепрессанты. Не мне вам рассказывать, что именно этот напиток привёл к летальному исходу.

– Вы думаете, что его намеренно отравили?

– Скорее всего, так. Добровольно он бы не стал употреблять таблетки, зная, к чему это приведёт.

– Так вот, – спохватился Рассказов. Он снял очки и протёр стёкла полой белого халата. – Станислав Алексеевич всё-таки внял моим стенаниям и посетил некоторых узкопрофильных, так сказать, коллег, и вот буквально на днях я получил результаты анализов. Новоскворецкий, оказывается, был смертельно болен. Его жизнь продлилась бы не больше месяца, и тот, кто его отравил, оказал ему большую услугу – Станислав Алексеевич умер спокойно, словно уснул. В другом случае, его ждала мучительная, полная страданий кончина.

– Подождите, так Новоскворецкий знал об этом?

– Нет. Я получил анализы в день его отъезда в Турцию, но не успел сообщить результаты. Мы договорились встретиться здесь, как только он вернётся из командировки. А по телефону такие вещи не сообщаются.

– И вы вот так бы просто сказали, что у тебя, мол, парень всего месяц! Надежды нет! Готовься!

– Я обязан сообщить, – доктор вздохнул. – Человек должен подвести итоги, отдать последние распоряжения.

– Да, позавидуешь вашей выдержке, – печально покачал головой Рафик. – Или как в фильме «Достучаться до небес» не отказывать себе ни в чём, и прожить остаток дней феерично.

– Может быть, может быть, – пробормотал доктор. – Кто-то бежит в церковь молиться, кто-то забивается в угол от страха, как кошка, чтобы уйти к Богу наедине с самим собой, а кто-то принимает этот факт мужественно – собирает родственников, друзей и, конечно, нотариуса, чтобы на бумаге оставить последнюю волю, – Иван Петрович замолчал на секунду, потом спохватился. – Я могу быть ещё полезным? – Рассказов глянул на часы. – У меня скоро начнётся приём.

Рафик сердечно поблагодарил душевного доктора и, не спеша, отправился в элитный район, к дому, где должно состояться прощание с корреспондентом Вельяминовым. У него ещё было время, чтобы перекусить. Хмель выходил из организма через поры, и тело казалось каким-то липким. Он остановился возле небольшого кафе, сначала зашёл в туалет, умылся, потом заказал рассольник и пельмени в горшочке. После обеда почувствовал себя гораздо лучше, но душа по-прежнему ныла. Рафик вздохнул, он не знал, как долго душа намерена маяться, и пока у него не получалось с ней договориться.

«Сейчас так не хоронят, – подумал полицейский. Он оставил машину в соседнем дворе и ещё издалека увидел большое скопление людей у подъезда, которые пришли проводить Вельяминова в последний путь. – Видно мать деревенская настояла, чтобы всё по старорежимному – покойника в дом, чтобы в последний раз переночевал в родных стенах, а близкие чтобы уплакались вдоволь, исстрадались, а потом корячить гроб с телом по узкому подъезду с верхнего этажа. Нет бы цивилизованно, в траурном зале, без лишних хлопот».

Он шастал от одной кучки к другой, прислушиваясь к разговорам, всматриваясь в лица. Говорили о покойнике много и разное. И только удивлялся народ по поводу резкого улучшения благосостояния Вельяминова. Жил простой рубаха-парень и вдруг превратился в сноба на крутой тачке с элитным жильём. Когда вынесли гроб и установили на табуретки возле подъезда, люди столпились в молчании. И тут инициативу перехватил батюшка. Он пел за упокой раба божьего, махал дымным кадилом и часто крестился. Крестились многие, а особенно старалась пожилая женщина в чёрном платке из ближнего круга. Вероятно мать, сделал для себя вывод Рафик. Рядом с ней пристроилась яркая молодая блондинка – по всей видимости бывшая жена. Вскоре народ начал рассаживаться по автомобилям и автобусам, чтобы ехать на кладбище. Полицейский решил не терять времени и вернуться в Управление, всё равно ничего нового не узнает. И вдруг в толпе он увидел лицо, очень подходившее под описание: та же бейсболка, светлые глаза и из-под короткого рукава тёмной рубашки выглядывал меч обвитый змеёй. Рафик медленно, не привлекая внимания, начал двигаться в сторону парня, но тут подъехал автобус, и толпа перекрыла полицейскому движение. Он выпустил лишь на минуту этого человека, а потом, как не искал, не вертел головой, так не смог его обнаружить. Рафаэль прошёлся по автомобильной стоянке в поисках тёмного автомобиля «Форд», но машины срывались с места, выстраивались в траурную процессию, которая направлялась на кладбище. Рафик поменял своё мнение и пристроился в общую колонну. Но как не пытался полицейский, ни машины, ни парня с татуировкой он так не обнаружил.

***

Шапошников сидел в кабинете и, громко прихлёбывая, пил горячий чай. Он знал, что такое хорошие манеры, но в кабинете никого не было, а он ушёл в свои невесёлые мысли так глубоко, что ничего не замечал, поэтому хрюкал, крякал, и громко стучал ложкой о края бокала, размешивая сахар. Дело об убийстве Михаила Степановича и Татьяны не сдвинулось ни на сантиметр. Орудие убийства преступник, по-видимому, забрал с собой, следов не оставил. Скорее всего, он представился соседом с верхнего этажа, у которого не идёт горячая или холодная вода, и он хочет проверить какие-нибудь вентиля или что-то вроде этого. Вот почему Татьяна безбоязненно открыла дверь и проводила мужика на кухню. Свидетелей тоже не оказалось. Но у Серёги имелись кое-какие мысли. Убийца не стал бы ночью заезжать на машине во двор и хлопать дверями, есть риск, что какой-нибудь ночной, балконный курильщик обратит внимание и сможет запомнить, потому что двор хорошо освещался фонарями, да и над каждым подъездом горели плафоны. Значит, автомобиль он оставил где-то поблизости и мог попасть в камеры наблюдения. Он вспомнил тех людей, кто случайно услышал разговор с дежурным в тот момент, когда он рассказывал о найденных свидетелях. Серёга уже знал, каким путём выяснит того, кто слил информацию. Скоро подъехал Петрищев, вот его и ждал Шапошников. Он оставил остывший чай и подскочил к приятелю.

– Послушай Петришев, у тебя ещё сохранилась связь с ФСБ?

– Да нет у меня такой связи. А одноклассник есть – офицер ФСБ. Что ты интересуешься?

– Надо кое-кого из коллег поставить на прослушку. У меня есть только догадки и никаких доказательств, поэтому начальство официального разрешения не подпишет.

– За успех не ручаюсь, но попробую.

– Рассказывай, что там в «Персее»?

Петрищев со всеми подробностями повествовал обо всём, что удалось узнать. Шапошников кивал головой, как будто ожидал именно этого.

– Как ты думаешь, кто установил камеру в номер, а потом