Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

об отце. Я то принималась вспоминать моменты, когда могла бы быть с ним поласковее, то начинала считать время, которое могла бы провести вместе с ним, а не за глупыми посиделками с Натуськой. Самое страшное в утрате близких – это сожаление и чувство вины. Думаю, они притупятся со временем, но не исчезнут совсем. С мамой было проще – она умерла, когда я была еще ребенком. У детей нет корысти, уязвленного самолюбия или каких-то личностных границ. Они открыты миру и отдают любовь легко, как дышат…

С самого утра я принялась за генеральную уборку, после которой в доме стало уютнее, что ли. Я вспомнила слова Кирилла Сомова, которые он сказал о флигеле Иволгина, после того как там побывала милиция: «Одна казенщина», но даже после тщательной уборки квартира сохраняла ее удушающий запах. Я открыла нараспашку окна, впуская в квартиру тепло и радостные звуки лета. Долго сомневалась, стоит ли выходить из дома, вдруг позвонит Егор. Но голод вынудил меня выбежать на пятнадцать минут в магазин. Я даже Натуське не сообщила, что вернулась. Не хотела, чтобы кто-то нарушал атмосферу расследования своими посторонними, ничего не значащими разговорами. Единственным человеком, которого я хотела видеть, был Егор, без которого моя жизнь стояла на паузе.

Прошло два дня, прежде чем раздался долгожданный телефонный звонок. Я выскочила в коридор, схватила трубку, чуть не выронив ее из влажных ладоней.

– Алло!

– Жду тебя через полчаса в нашем месте, – раздался в динамике голос Егора.

– Что? В каком «нашем»? – затараторила я, боясь, что он, как обычно, бросит трубку, ничего не разъяснив до конца.

– В «Льдинке».

– Ты что-то… – Я не успела договорить, как в трубке послышались гудки.

Ну что за человек! Жалко, что ли, лишних пару слов сказать? Даже не поздоровался. Я продолжала ворчать, пока быстро одевалась перед зеркалом. Схватила с комода в прихожей ключи и сумочку и выскочила за дверь. Я бежала по ступеням как сумасшедшая, рискуя разбить себе нос или коленки. На улице остановилась, решая: на транспорте ехать или своим ходом? Автобус еще ждать, лучше пешком.

До «Льдинки» я дошла уже порядком запыхавшаяся и бухнулась на свободное место, стараясь успокоить бьющееся в груди сердце. Егор, как всегда, опаздывал, но сегодня меня это не раздражало. Я была почти уверена, что он докопался до истины и нашел настоящего убийцу семьи Иволгиных. Меня не покидала тревога, что этим убийцей может оказаться и мой папа. Да, это казалось нелепо, но мы с Егором договорились в самом начале расследования, что отец – такой же подозреваемый, как и все остальные. Подперев рукой щеку, я наблюдала за прохожими через стеклянные витрины в надежде увидеть знакомое лицо. Наконец двери распахнулись, и в кафе появился Москвин. Он быстро окинул взглядом помещение, увидел мою поднятую руку и направился к столику. Чем ближе подходил Егор, тем сильнее тревога сдавливала мне грудь. Когда он, как обычно, без всякого приветствия бухнулся напротив, мне уже было нечем дышать.

– Что, даже не будешь ворчать, что я снова опоздал? – усмехнулся Егор.

Похоже, он был чему-то очень рад, и я полагала, что отнюдь не встрече со мной. Неужели я была права и ему удалось вычислить настоящего убийцу?

– Не томи, а то придушу тебя, – стиснув зубы, процедила я. – Что ты выяснил?

– Давай сначала мороженое закажем. Я сегодня ничего не ел. – С этими словами он вскочил со стула и, навалившись на прилавок, заказал две порции пломбира с шоколадной крошкой.

Я смотрела на Егора с недоумением. Казалось, внутри у него туго натянутая пружина, которая не дает ему усидеть на месте. Движения были дергаными и резкими, а с лица не сходила идиотская усмешка, которая ему совсем не шла, скорее пугала. Пока я ждала, когда Москвин наконец усядется, решила, что не стану торопить и настаивать, пусть все идет как идет. Я уже давно поняла: если Егор не хочет говорить, язык ему и пытками не развязать.

– Ну что, напарник? – В лицо мне ударила волна Егоркиного оптимизма. – Готова?

Я коротко кивнула.

– Я разгадал головоломку. Предлагаю это отметить, – весело сказал он, наблюдая, как дородная тетка-буфетчица ставит перед нами на стол две креманки с мороженым. Схватил ложку, зачерпнул ею большой кусок пломбира и сунул в рот. А потом вдруг произошло то, чего я никак не ожидала. Его только что веселое лицо вытянулось, словно под напором воды сошла нарисованная улыбка, он побледнел и, покачнувшись, упал в проход между столиками. Все произошло так неожиданно, что я даже не сразу поняла, что Егор не шутит.

Мы с буфетчицей одновременно оказались у скрюченного на полу тела, переглянулись, и она без слов побежала в подсобку звонить в скорую.

Я держала Егора за руку и смотрела в почти обескровленное лицо. Губы его, все еще покрытые сладкой белой пенкой, посинели.

– Егор, – слабым голосом позвала я. – Пожалуйста, держись! Сейчас приедет скорая.

Вокруг нас собралась толпа зевак. Кто-то предложил сделать ему искусственное дыхание, и мне на какой-то миг показалось, что мы с ним снова в том страшном подвале и не можем выбраться. Дурацкая фраза Егора, что он не хочет делать мне искусственное дыхание, всплыла в сознании. Тогда я отмахнулась от него, но сейчас, стоя на коленях перед его неподвижным, лежащим на боку телом, я решительно перевернула его на спину и уже наклонилась к посиневшим губам, когда толпа заволновалась и расступилась, пропуская к нему медиков.

– Так, расходимся! – приказал пожилой врач. Он опустился на одно колено рядом с Егором, подозвал медсестру с чемоданчиком и принялся открывать ему веки, прослушивать сердце.

Я села на стул, в какой-то прострации наблюдала за манипуляциями врачей и с облегчением выдохнула, когда заметила, что Егор приходит в себя. Он все еще лежал на полу, но уже открыл глаза, и цвет его лица начал приобретать нормальный оттенок. Пожилой врач при помощи кого-то из зевак усадил Москвина на стул.

– Ну ты как, парень? – заглядывая Егору в глаза, спросил доктор.

– Спасибо, лучше. Наверное, давление. У меня бывает, – тяжело дыша, сипло поблагодарил Егор.

Врач удовлетворенно кивнул, собрал чемоданчик и направился к выходу. Туда же устремилась и его темноволосая помощница. Однако Егор не позволил ей уйти. Схватив девушку за запястье, он силком усадил ее к нам за столик. Я вопросительно глазела на эту картину, решив для себя, что, наверное, он хочет ее поблагодарить за помощь, но Егор почти весело посмотрел на меня и сказал:

– Знакомься, это Далис.

Медсестра все это время пыталась вытащить