Испытательный полигон - Майкл Коннелли

делом денег. Речь всегда шла о правде. И нам ещё есть что рассказать.

Маркус Мейсон покачал головой.

— Вы живёте в мире грёз, — сказал он.

— Если это и сон, — ответил я, — то не мой. Это сон моей клиентки. И она хочет, чтобы «Тайдалвейв» ответила за то, что сделала с её ребёнком и продолжает делать с другими.

— Вызывая свидетелями лжецов? — бросил он.

— Господа, достаточно, — сказала Рулин. — Мистер Холлер, вы уверены, что не хотите ещё раз поговорить со своей клиенткой, прежде чем мы продолжим?

— Не думаю, Ваша честь, — сказал я. — Она полна решимости. Как и я.

— Я готов предложить десять миллионов, — сказал Мейсон. — Просто чтобы положить конец этому фарсу.

Брови судьи поползли вверх.

— Это немало, — заметила она.

— Для моей клиентки — да, — сказал я. — Для «Тайдалвейв» это мелочь. Я донесу до неё предложение, но сомневаюсь, что оно что‑то изменит. Эта сумма подразумевает признание безрассудного поведения «Тайдалвейв» и извинения?

— Нет, — ответил Мейсон.

— Тогда мы продолжим процесс, — сказал я.

— Отлично, — сказал он. — Это предложение моего клиента, не моё. Если бы решал я, мы шли бы до вердикта. И я им это сказал.

— Но предложение уже на столе, — сказала Рулин. — Мистер Холлер, поговорите с вашей клиенткой и, на вашем месте, я бы использовала все свои навыки убеждения. Сообщите нам, каков её ответ.

Я на мгновение замолчал, переваривая её слова.

— Думаю, много времени это не займёт, — сказал я.

Судья больше ничего не добавила. Прежде чем встать, я открыл портфель и достал повестки, заготовленные ещё вечером. Передал их судье через стол.

— На случай, если мы не примем предложение, — сказал я. — Я хочу вызвать своих бывших клиентов для дачи показаний.

— Подождите, что это? — спросил Маркус.

Я повернулся к нему.

— Повестки для Колтонов, — сказал я. — Они уже есть в утверждённом судом списке свидетелей. Я просто хочу быть уверен, что они явятся.

— Но они больше не ваши клиенты, — возразил Маркус. — Вы не можете заставить их давать показания.

— Если я вызову их по повестке, они будут обязаны, — сказала Рулин.

— Конечно, — кивнул Мейсон. — Я лишь имел в виду… неважно. Ладно. Вызывайте.

Я повернулся к судье. Она уже ставила подпись.

Вернувшись в зал суда, я наклонился к Бренде Рэндольф за столом истца и сообщил: предложение от «Тайдалвейв» выросло до десяти миллионов. Она даже не задумалась. То, что Брюс назвал бы «деньгами, меняющими жизнь», для неё таковыми не было. Она произнесла одно слово:

— Нет.

Я поднялся из‑за стола и подошёл к окошку клерка.

— Энди, скажите судье, что мы готовы продолжить, — сказал я. — Моя клиентка отклонила мировое соглашение.

— Сделаю, — сказал он. — Ей это не понравится.

Он поднялся из‑за стола и исчез в двери кабинета судьи. Я смотрел ему вслед и думал о том, что она могла ему сказать после нашей короткой встречи.

Моим приоритетом было одно: не потерять присяжных, пока они не услышат весь мой кейс. Если я потеряю судью — переживу. Если потеряю присяжных — всё.

Братья Мейсон, когда я вернулся к столу, на меня не смотрели. Они уже знали, что моя клиентка отказалась. Маркус скрестил руки на груди и уставился вперёд, будто меня и не существовало.

Прежде чем сесть, я отнёс подписанные повестки к поручню и передал их Циско.

— Найди их, — сказал я. — Повестки должны быть вручены к одиннадцати. До этого времени я подержу Бренду на свидетельском месте.

— Тогда мне лучше уже идти, — ответил он.

Я вернулся к столу и сел, ожидая судью.

— Теперь только вы и я, Бренда, — сказал я.

— И это хорошо, — ответила она. — Честно говоря, я больше не могла выносить Брюса.

— Скорее всего, придётся потерпеть его ещё немного, — сказал я. — Я вызову его свидетелем. Скорее всего — сразу после вас.

— Сделайте мне одолжение, не будьте с ним мягки, — сказала она.

— Не буду, — пообещал я.

Судья заняла место и велела пригласить присяжных. Когда те расселись, она обратилась к ним:

— Вы, наверное, заметили, что произошли изменения, и теперь за столом истца рядом с мистером Холлером только один истец. Это не должно влиять на вашу оценку доказательств и на ваш вердикт. В конце процесса, я уверена, вы услышите больше от адвокатов. Итак, мистер Холлер, вы готовы вызвать следующего свидетеля?

— Благодарю, Ваша честь, — сказал я. Я подошёл к кафедре. — Я вызываю Бренду Рэндольф.

Как мы и договаривались, Бренда подошла к трибуне, сжимая пачку салфеток в левой руке. Приняла присягу, села. Я начал задавать тщательно подготовленные вопросы, чтобы она смогла пройти через самый тяжёлый в своей жизни рассказ.

Она держалась, пока я не попросил её рассказать о целях её дочери.

— Она хотела заниматься медицинскими исследованиями, — сказала Бренда. — Она говорила, что хочет исследовать вакцины. Хотела помогать людям предотвращать болезни.

— Почему именно вакцины? — спросил я.

— Она потеряла отца из‑за ковида, — сказала Бренда. — У него была астма, он заболел ещё до появления вакцин. И не выжил…

Она остановилась, вытирая глаза. Потом продолжила:

— Она три недели провела с отцом за стеклом. Он был на аппарате искусственной вентиляции лёгких, а нам даже в палату нельзя было зайти. А потом он умер. Бекка считала, что ей не дали нормально попрощаться. Тогда она и сказала, что хочет что‑то сделать. Хотела заниматься исследованиями, спасать людей от болезней.

Слёзы полились у неё из глаз, и я предложил сделать перерыв. Она отказалась.

— Я плачу каждый день, — сказала она. — Я к этому привыкла.

Я украдкой посмотрел на присяжных. На всех лицах было сочувствие. Одна из женщин‑присяжных тоже утирала слёзы.

— После смерти её отца вы с Беккой стали ближе? — спросил я.

— Мы всегда были близки, — сказала Бренда. — Она была единственным ребёнком. А после смерти Рика мы просто стали всем друг для друга. Да, мы стали ещё ближе.

— В четырнадцать лет она начала встречаться с мальчиком по имени Аарон Колтон? — спросил я.

—