Темнее ночь перед рассветом - Вячеслав Павлович Белоусов

не особенно разбираясь в их порядочности.

— Уймитесь, милейший Иван Данилович, — посуровел его собеседник, — не то я обижусь на вас.

— Покорно извиняюсь… Погорячился, — перебив его, заторопился Дьякушев. — Я, право, от избытка добрых к ней чувств…

— А если вас действительно интересует её судьба, то она сложилась прекрасно. Мне даже суждено было обрести покой и тепло под её крылом.

— Вот даже как?

— Да, да, милейший Иван Данилович, ещё в германской клинике во время реабилитации в неё безумно влюбился местный абориген.

— Врач?

— Немец, — улыбнулся Фишбах. — Мы решили, что правильным будет удовлетворить его пылкие мольбы, и Ника вышла за него замуж. У них родился ребёнок.

— Вот как? — только покачал головой Дьякушев.

— Довольно состоятельный и интеллигентный человек. Но ужасно ревнив.

— Ага!

— Это и привело к разводу. Но, как истинный джентльмен, он оставил Нике дом и достаточное содержание, правда, в обмен попросил ребёнка.

— Ребёнка?

— А что делать? Пришлось жертвовать. Впрочем, до сих пор он не забывает Нику и время от времени мы навещаем их, а я получил от него приглашение сотрудничать в совместном бизнесе.

— А что же с фамилией? — не удержался Дьякушев, его давно подмывало задать этот вопрос, но он никак не улавливал удобного момента.

— С фамилиями мы оба расстались давно. Ника взяла фамилию мужа, а я, глядя на неё и познакомившись на их свадебной вечеринке с прелестной одинокой особой, тоже тряхнул стариной.

— И приняли её фамилию? — не утерпел Дьякушев.

— Да, милейший Иван Данилович, — скупо взгрустнул Фишбах, — я теперь женатый человек, и сбережения Сары позволили мне стать достойным компаньоном бывшего зятя.

— Занятно…

— Вам занятно, милейший Иван Данилович, а ведь мы с Никой, оказавшись за границей, попали в тяжелейшую ситуацию. В Союз нам путь был заказан, как заказан до сих пор.

— Я ничего не знал!

— Как же? Неужели это прошло мимо вас? Не лукавьте, прошу вас.

— Отнюдь.

— И вы не знали от Сербицкого, что меня и дочь объявили в розыск?

— Вы меня просто ошарашили! За что?

— Ну как же, милейший Иван Данилович! У вас удивительно коротка память. А мои бедные мальчики, Арсенал и Хоббио, заживо сгоревшие в машине, ради спасения вашего знакомого степняка?

— Позвольте, но это была исключительно ваша инициатива! — попробовал возмутиться Дьякушев. — Насколько мне помнится, у вас там были и свои интересы. Вы согласились оказать помощь местным своим друзьям в устранении какого-то человека, способствовавшего освобождению из тюрьмы некоего хозяйственника. Я потом без вас не один месяц скандал гасил и расхлёбывался. Не уверен и сейчас, насколько до конца удалось это сделать.

— Вы потерпели фиаско, к сожалению, — сухо сказал Фишбах.

— Вам что-нибудь известно? — всерьёз забеспокоился Дьякушев. — Новый прокурор совершенно дикий человек. Галицкий ещё делал вид, что прислушивается к моим советам, а этот просто варвар! Печатью жонглирует, словно школьный учитель указкой, арестовывает одного хозяйственника за другим, не спрашивая ни моего мнения, ни разрешения.

— Это его Трубин научил, — хмуро поддакнул Фишбах. — Новый Генеральный прокурор сам особенно не жалует ни Горбачёва, ни тем более Ельцина. Откуда он взялся? Как его просмотрели в Кремле? Теперь схватились за головы, да поздно. Но ничего… С ним, как и со многими другими, будет покончено одним махом.

— Опять вы к своим загадкам?

— Будем надеяться. Тем более его отослали аж на Кубу.

— Генерального прокурора?

— Да, с правительственной делегацией и до самого конца месяца. За него остался Васильев. А это другой человек. Можно сказать, иного замеса.

— Может, поделитесь всё же своими тайнами? — вспылил Дьякушев. — Вы не доверяете мне?

— Да вы, милейший Иван Данилович, не притворяйтесь, — пронзил его колючим взглядом Фишбах. — Вы давно обо всём догадываетесь. Только боитесь себе признаться.

— Позвольте!

— Ладно, ладно, — лениво махнул рукой тот. — Продолжайте ломать комедию. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Мы с вами не в силах чего-либо изменить. Часы заведены давно и не нами.

— Это возмутительно, наконец! — вскричал с покрасневшим лицом Дьякушев.

— Хорошо. Извините. Забудем об этом, — примирительно взял его за локоть Фишбах. — Милейший Иван Данилович, у меня к вам нижайшая просьба другого характера. А что там в Кремле делается, забудем на время. Извините, если невольно обидел.

— Я, право, не заслужил такого отношения…

— Да, простите. Накопилось, видать, — ещё милее проговорил Фишбах, полуобняв собеседника. — Европа. Здесь всё чувствуешь не так, как в Союзе. Я, конечно, забылся.

— Ну, будет, — остыл и Дьякушев. — А что у вас за проблемы?

— Разве я сказал «проблемы»? — усмехнулся Фишбах. — Никаких проблем. Я с родственником просил бы вас о поддержке нашей инициативы.

— С вашим родственником?

— Ну да. С бывшим мужем Ники мы затеяли одно стоящее дело. Пробуем разместить и открыть в России автомастерские и офисы по продаже и ремонту подержанных европейских автомобилей. Согласитесь, это большая помощь вашим землякам. На чём они, бедолаги, катаются…

— Вопрос непростой, — задумался Дьякушев. — Дело новое. Требует осмысления и необходимых консультаций в столице.

— Это мы решаем сами, милейший Иван Данилович, — усмехнулся Фишбах. — Имеются уже проработки по нескольким крупным областям и даже республикам. А я не забыл и про вас. Всё же нас с вами столько связывает общего.

— Да, да, — Дьякушев переваривал услышанное предложение.

— Несомненно, область от этого немало выиграет.

— Дороги у нас, как говорил Гоголь… — зачем-то не к месту сказал Дьякушев.

— Дураков больше, — оборвал его решительно собеседник. — Не видеть очевидную выгоду — совершеннейшая глупость!

— Нет. Предложение заманчивое… — соглашаясь, закачал головой Дьякушев, не заметив явной издёвки собеседника.

— И наша благодарность будет безграничной, — заверил Фишбах. — Европейские бизнесмены слов на ветер не бросают. Я успел убедиться.

— Если ваша затея, как вы выразились, удастся, благодарны прежде всего будут мои земляки и лично я.

— Так в чём же дело?

— Будем считать, что предварительные переговоры прошли в творческой и удовлетворившей обе стороны обстановке.

— Вот и добренько, — потёр руки Фишбах. — И ещё одна деталька, милейший Иван Данилович.

— Я весь внимание.

— Мы предвидим вероятное сопротивление возможных конкурентов.

— Конкурентов? У нас в области? Откуда?

— Почувствовали уже, милейший Иван Данилович, на опыте других регионов.

— Вот как?

— Дело прибыльное со всех сторон. Однако мы, к сожалению, не Колумбы в этом направлении. В некоторых областях местные мафиози встретили наши начинания в откровенные штыки.

— Даже так!

— Поджоги наших строящихся объектов. А порой и явный террор в отношении наших людей. Есть уже жертвы.

— Такой отпор?

— Я склонен думать, милейший Иван Данилович, что-то подобное происходит и в вашей области.

— Как? Вы сказали, что ещё только начинаете у нас свои дела?

— Я не хотел вас раньше времени волновать, милейший Иван Данилович. Мы считали, что