Георгий Ланской - Не умирай в одиночку

– Может, теперь к делу? – предложила она, когда я, отдышавшись, плюхнулся в свое кресло.

– Давай к делу, – согласился я. – С чего начнем?

– Прежде всего, мне хотелось бы понять саму концепцию статьи. Что бы ты хотел в ней видеть?

– Мне нужно, чтобы вся чернуха Гавриловой сошла на нет.

– Понятно. Тогда давай распишем не только про то, какие замечательные у тебя магазины, но и какой ты чудный человек, как ты помогаешь сиротам, престарелым и бездомным собакам.

– У меня собаки нет, – предупредил я.

– А кто есть?

– У меня дома сторожевой попугай. Как я помогаю сторожевым попугаям, тебя устроит история?

– Слишком экзотично, – фыркнула Юлька, блеснув жемчужными зубками. – Нужно что-то более приземленное, чтобы обыватель понял, что ты к народу близок и проблемы населения страны тебе не чужды. Ты, к примеру, олигарх?

– Окстись! – возмутился я. – У меня всего-то четыре книжных магазина! Какой я олигарх! Я на заводе работал раньше.

– Вот, уже кое-что, – обрадовалась Юлька. – Но про твое пролетарское прошлое мы, наверное, только вскользь упомянем. Со значением, но как бы невзначай. Давай, про магазины свои рассказывай…

Я начал рассказывать, нудно и, как мне кажется, неинтересно. Юлька, правда, сидела, с внимательным лицом заглядывая мне в рот, в носу не ковыряла, культурно в кулачок не позевывала. На фотографию, где я стоял в обнимку с губернатором, покосилась не без интереса. Временами она что-то записывала в совсем не женский растрепанный ежедневник, уточняя и переспрашивая. Вот только глаза у нее были тоскливые и безучастные, подернутые тоненькой инистой пленочкой. В этот момент я отчетливо понял, что этой девушке до меня нет никакого дела. Я для нее – ноль. Объект для работы. С тем же успехом на моем месте мог находиться музейный экспонат, известный политик, эстрадный артист, комбайнер и свинарка вкупе с пастухом. Лишь бы материал был написан…

Как-то мне это стало обидно.

Я вдруг почувствовал себя старым и скучным, отчего неловко скомкал свой монолог и замолчал. Юлия ждала еще пару минут, а потом, одним глотком допив остывший кофе, рывком поднялась с кресла. Я опустил глаза вниз и увидел, что ее левый сапог выпачкан засохшей грязью, неуместно смотрящейся на сверкающем лаке. Юля проследила за моим взглядом и неожиданно покраснела. В темных омутах глаз вдруг полыхнуло раздражение.

– Мне, пожалуй, пора, – подчеркнуто вежливо произнесла она. – Статья будет готова завтра. Я тебе на электронный адрес скину ее, почитаешь, внесешь свою правку.

– Ага, – кивнул я головой. – Может, еще кофе?

– В другой раз. Мне еще до дома надо добраться.

– Я сейчас вызову шофера, – засуетился я. – Тебя отвезут, куда скажешь.

Юля замерла у дверей. Я отчетливо услышал, как на моем ковре готовится к атаке гюрза. «Откажется, – грустно подумал я, – причем скажет какую-нибудь гадость, чтобы я знал свое место. Совсем, как Яна…»

Однако Юля улыбнулась и кивнула.

– Это было бы очень неплохо. А то я живу у черта на рогах, туда пока доедешь, вывозишься как свинья. В автобусе все ноги оттопчут.

– Надо на машине ездить, – наставительно сказал я.

– Ну, не у всех есть деньги на покупку машины, – парировала Юля с нескрываемым презрением в голосе.

Получил? Нечего было соваться с умными речами.

Мы вышли в приемную. Дашка с глупым видом ксерила какие-то документы. На нас она глянула незамутненным разумом взглядом.

– Вызови Лешу, пусть он Юлию отвезет куда надо, – приказал я.

– А Леши нету. Он за Артемом уехал в школу, вы же сами велели, – удивилась Дашка.

– Блин, – раздраженно бросил я, – точно, отправил.

– Ничего, я на маршрутке доберусь, – быстро сказала Юля и даже сделала шаг к дверям. Этого я допустить не мог.

– Я тебя сам отвезу. Только куртку возьму.

Юля пожала плечами, а я кинулся в свой кабинет. Вытаскивая из шкафа куртку (полторы тысячи долларов, между прочим!) я неожиданно подумал, что навсегда останусь плебеем. Яна права. Мне вдруг стало стыдно. История вполне могла повториться. Я, такой весь упакованный, на шестисотом «мерсе», в дорогом шмотье, а рядом девочка в дешевой курточке, бесконечно презирающая меня.

Интересно, где же обучают этим великосветским манерам? Или некоторые женщины рождаются с ними, в комплекте с голубыми кровями и родословной до седьмого колена состоящей исключительно из графьев, маркизов и герцогов?

По дороге Юля молчала, и разговор поддерживала вяло, хмурясь и глядя в окно. Остановить она попросила рядом с магазином, где пробыла пять минут, и выскочила с пакетом, в котором виднелась пара пачек пельменей. Пельмени в сочетании с императорской короной на ее голове меня чрезвычайно умилили. Может быть, у меня еще есть шанс?

Жила Юля в облезлой трехэтажке. Я, стиснув зубы, объезжал колдобины на пути к ее подъезду, вспоминая, что еще недавно жил на съемной хате с такими же условиями. У подъезда сидел на скамеечке парень в китайском пуховике и темных очках, неуместных вечером. Он как-то странно задрал голову, крутя ею во все стороны. Я внезапно сообразил, что очки на его лице не дешевый выпендреж, а суровая необходимость. Парень, видимо, был слепым.

Юля выпорхнула из машины, словно бабочка.

– Здравствуй, Юля, – вежливо произнес парень.

– Ну, тут-то ты откуда узнал, что это я, – весело воскликнула она. – Я же и шагу толком не сделала.

– У тебя очень приятные духи, – ответил парень и как-то странно повел головой, словно пытаясь вдохнуть аромат, хотя Юлия стояла довольно далеко от него.

– Очуметь! – восторженно воскликнула Юля и повернулась ко мне.

– Огромной спасибо, что ты меня подвез, – любезно произнесла она, и я как-то сразу понял, что к себе она меня не пригласит. Впрочем, мало ли кто мог ждать ее там, за блеклыми стенами. Делать было нечего. Я попрощался и поехал домой.

Когда я вошел в квартиру, я услышал негромкий басок Артема, чего-то говорившему неизвестному собеседнику. Я глянул на пол и вешалку. Ни чужой обуви, ни куртки там не было. Я недавно постелил по всей квартире белый ковролин, так что вряд ли кто-то ввалился бы туда в уличной обуви. Может, сын с кем-то беседует по телефону?

Артем сидел на кухне. На столе напротив него неподвижно замер попугай, уставившийся на моего сына.

– Запомни, – внушительно пробубнил Артем, – ты – говно! И только российская армия сделает из тебя человека!

Я фыркнул. Сын вчера смотрел «Девятую роту» и сделал свои выводы из происходящего на экране. Какие выводы сделал попугай, я не понял, но он почему-то кувыркнулся и рухнул навзничь лапами вверх, и даже глаза закрыл от удовольствия.

– Привет, пап! – обрадовано произнес сын.

– Привет, – кивнул я. – Ты ел?

– Да. Людмила Петровна сварила суп с грибами и голубцы делала. Она меня накормила, прибрала квартиру и велела тебе напомнить, чтобы ты зашел в седьмую квартиру и сдал деньги за уборку подъезда. Она там на бумажке написала сколько надо.

– Хорошо, схожу, – кивнул я и подошел к столу вплотную. Попугай усиленно делал вид, что умирает.

– Вставай, симулянт, – приказал я.

Попугай послушно кувыркнулся и встал на ноги, мерзко чирикнув при этом. По его наглой морде было видно, что это занятие ему жутко нравится. Важно прошествовав про столу, попугай вспорхнул ко мне на плечо и вцепился в волосы. Я оторвал его от себя и подбросил вверх. Попугай спикировал вниз, и, сделав крутой вираж по кухне, улетел прочь. Я вошел в комнату, швырнув куртку в кресло. Попугай сидел в клетке и делал вид, что мое появление его нисколько не волнует.

– Пап, можно я у Димки переночую? – спросил Артем, входя в комнату.

– А чего тебе дома не спится? – осведомился я.

– Да ну! Димке папа купил новую игрушку, мы хотим по сети порубиться. Димкина мама не против, я с ней уже разговаривал.

– И что она сказала? – осведомился я.

Артем почесал затылок.

– Сказала, если ты меня отпустишь, то пожалуйста. Пап, можно?

Я глубоко задумался, а потом махнул рукой.

– Ладно. Только я ей сейчас сам позвоню. Если она мне то же самое скажет, тогда я тебя отвезу.

Артем подпрыгнул и, выкрикнув «йес», выбежал из комнаты. Через минуту он вернулся с телефоном в руке.

– Вот, я ее уже набрал. Поговори, пап.

Я поговорил. Ночевки у одноклассника Димки были делом привычным. Яна охотно спроваживала сына за порог, дабы тот не мешал амурничать с новым мужем, которого сын называл козлом. Димкины родители были очень милыми людьми, а сыну позволяли все, что тому будет угодно. Я вздохнул. Димка, по словам его матери, был поздним ребенком, на которого уже не надеялись. Родился он недоношенным, родителям сказали, что он не выживет.

Димка выжил. Вот только здоровье у него было не очень. В классе его не очень любили и постоянно поддразнивали. Не терпевший никакой несправедливости Артем стал на его защиту и превратился в лучшего друга Димки. Так что в том, что они постоянно проводили время друг с другом, не было ничего странного.