Снежная ловушка мистера Куина - Бенедикт Браун

уже наступила полночь. Мои практически не существующие заметки рукописи «Проблеск кровавой луны» в беспорядке валялись на столе, но вместо того, чтобы в тысячный раз перечитать первую главу, я решил обратиться к последней важной детали. В этом году у меня не получится побаловать своих любимых пенсионеров подарками, которые они заслуживают, но я купил им то, что смог, и теперь прокрался по тихой квартире обратно в гостиную, где положил под елку мило упакованные коробочки.

Оказавшись наконец в постели, с догорающей свечой, следующие полчаса я провел, до буквы изучая приглашение, которое передала мне Белла. Я проведу канун Нового года в доме некоего Сесила Синклера… кем бы он ни был.

Глава 4

Должен признать, что рождественским утром я встал, чувствуя прилив воодушевления. И это было не просто радостное волнение от самого счастливого дня года или предвкушение подарков. Я проснулся с идеей для второй главы своей книги, что означало скорое спасение от нищеты. Сотни фунтов не хватит, чтобы унять судебных приставов, но я смог бы оплатить самые срочные счета и купить новый костюм. В следующую встречу с Беллой я уже буду выглядеть не как опустившийся бродяга, а как самый что ни на есть уважаемый джентльмен.

Конечно, это она вдохновила меня писать. Я всегда знал, как хотел начать книгу – укутанная в плащ фигура бежит по снегу навстречу судьбе в разрушающемся особняке, – но никак не мог придумать, как же связать эту захватывающую сцену с остальной частью истории.

И хватило одного лишь приглашения на золотистой карточке и случайной встречи с самой утонченной аристократкой Великобритании, чтобы я наконец увидел тропинку в дремучем лесу, по которому бродил месяцами.

Я поспешно набросал сцену, как двенадцать писем нашли своих адресатов по всей стране, описал реакцию, когда получатели открывали конверт с тиснением и приглашением, и закончил сомнением, получит ли письмо двенадцатый гость. Довольный своей работой, я окликнул из окна девочку-посыльную, которая сидела на скамейке у Ост-Индского клуба[9].

– Эй, девочка, как тебя зовут?

– Джейми, сэр. Чем могу служить? – Она казалась смышленой малышкой лет десяти, но говорила идеально вежливо.

Я протянул конверт из окна, и Джейми перебежала через дорогу к дому, потом по ступенькам и приблизилась к окну.

– Это надо доставить на Крессвелл-плейс, в Челси, дом двадцать два. Скажешь мистеру Прайс-Льюису, что я рассчитываю получить обещанные деньги завтра за ланчем, иначе не приду.

Она поморщила нос:

– А вы не думаете, что он рассердится, если я побеспокою его в Рождество, сэр?

Вблизи я заметил, что у Джейми с Сент-Джеймс-сквер ясные любопытные глаза и мудрый взгляд.

– Это вполне может оказаться его лучшим подарком на Рождество! – крикнул я ей вслед, потому что девочка уже побежала по улице. – Когда вернешься, дам тебе новенький флорин![10]

Следующие несколько минут я надеялся, что встреча с Беллой полностью разблокировала ту часть моего мозга, которая отказывалась работать. Я напечатал слова «Глава три» на чистом листе бумаги и не сомневался, что за ними последует и все остальное. Но когда Мариусу Куину все давалось легко? Так что вместо слов мысли заполнил все тот же туман, что поселился там с тех пор, как я закончил последнюю книгу. У меня была смутная идея, что должно было случиться дальше, но, когда дело доходило до формирования слов и предложений, из которых должна строиться история, я застревал.

И вот, вместо того чтобы набирать тысячи слов, считая деньги, которые поступят на мой банковский счет и спасут мою семью от нужды, я начал клевать носом и вскоре заснул.

Но уже скоро дядя Стэн разбудил всех соседей громогласным исполнением песни «Вассейлинг»[11]. Он ввалился в комнату вместе со своей музыкальной группой: у мамы в руках был аккордеон, тетя Элли пела, заезжая в комнату на кресле, а Перси выл в такт. Я бы хотел сказать, что обычно они так себя не ведут, но это было бы неправдой.

– Веселого Рождества, мой дорогой мальчик! – поздравила меня мама под продолжающийся музыкальный аккомпанемент. – Когда мы все вместе, нам всегда весело.

Мой отец говорил что-то очень похожее до своего исчезновения десять лет назад, и мне захотелось, чтобы он сейчас был с нами – я мечтал об этом почти каждое утро. Но в семье Куин подобное уныние не поощрялось, так что меня отвели на кухню наслаждаться завтраком из овсяных лепешек, яиц и сосисок, которые приготовил Стэн, пока все остальные спали.

Завтрак перешел в ланч, ланч – в обед, обед – в праздничный ужин, и рождественский вечер вскоре уступил место Дню святого Стефана[12]. Я разделил весьма пышное и праздничное застолье с семьей моего дорогого издателя, и послание, которое я ему отправил, возымело нужный эффект. У Берти дома меня ждала не только сотня фунтов, но и изысканные блюда. Вообще каждый день той недели перетекал в другой, будто деликатесы, которыми мы наслаждались, имели власть над временем.

Между всеми празднествами и увеселениями я ездил к портному, дремал и проводил многие часы ночью и под утро в попытках написать следующую главу. Пока я тратил время на эти бесплодные попытки, я вспоминал наши с Беллой приключения, когда мы были детьми, и старался не слишком радоваться будущей встрече.

Днем тридцать первого декабря я стоял перед зеркалом, изучая свой наряд. Мой новый костюм-тройка был чернее черного, пуговицы на жилете отливали перламутром, как и запонки, и я не мог не думать, что покупка оказалась удачной. Темные кудри не мешало бы постричь, но в кои-то веки они лежали красиво, и в итоге, свежевыбритый после рождественских праздников, я счел, что выгляжу настоящим франтом.

Когда я собрался уходить, моя семья уже стояла у дверей, провожая меня.

– Отец бы тобой гордился. – Дядя Стэн единственный из нас часто говорил о своем брате, и все же каждый такой раз поражал меня, как молния.

– Правда? – спросил я, будто такие простые слова были недоступны моему пониманию, если они касались моего пропавшего отца.

– Ну конечно. Ты отправляешься на роскошную вечеринку. Там будут знаменитые актеры и богатые дамы. – Он явно знал об этом больше меня.

– Разве?

– Ты не слышал про Сесила Синклера? – удивилась мама, когда мое озадаченное выражение не изменилось.

– Нет. А ты?

– Он знаменитость, – сообщила она тем тоном, которым всегда поясняла что-то очень простое. Главный недостаток в жизни с мамой – то, что она все еще обращалась со мной точно так же, как когда у меня выпал последний