Кот и мышь - Кристианна Брэнд

в Ните. Возле «Пендерина» не было заметно никаких признаков Карлайона. Тинка села на мокрую скамейку у окна гостиной, пытаясь понять, почему она здесь, стоит ли ей пытаться повидать Карлайона, что она ему скажет, если он соизволит с ней заговорить. Она слышала, как мисс Эванс позвякивает бидонами, направляясь к черному ходу, как звенит звонок у парадной двери, где стояла глухая женщина, нажимая на кнопку. Ответа не последовало. Пронзительный звон доводил Тинку до исступления. Она вскочила, подошла к окну и, как мистер Чаки три дня назад, заглянула в гостиную. Карлайон неподвижно сидел в кожаном кресле, уронив серебристую голову на руки и не обращая внимания на звонок. В этот момент дверь гостиной открылась, и на пороге появилась женщина в черном.

Карлайон наконец поднял голову.

— Что вам нужно?

Долгая тряска в автобусе, ожидание в доме мисс Эванс, переправа через реку и подъем на гору истощили силы глухой женщины, а нервы ее были на пределе. Рукой в черной перчатке она протянула конверт, который выглядел не более белым, чем ее лицо с поблекшими выпученными глазами.

— Письмо — оно все доказывает! — истерически крикнула женщина. — Там ясно сказано, что вещи были предоставлены временно! Они мои! Об остальных позаботятся мои адвокаты, но картина моя, и я заберу ее немедленно! — Она устремила взгляд на стену, где ранее висел зимний пейзаж Сислея. Но теперь там были только безобразные обои. — Вы спрятали картину! — завопила женщина. — Вы продали ее! Вы не хотите ее возвращать?..

В дверях появилось острое личико мисс Эванс с расширенными от испуга глазами. Карлайон пытался защититься от яростно молотящих рук женщины. Тинка, не дожидаясь продолжения, побежала через открытую заднюю дверь, кухню и холл к гостиной. По пути что-то попалось ей на глаза, но так как ум ее был поглощен другим, это лишь смутно запечатлелось в ее памяти, как нечто поблескивающее золотом, хотя, по-видимому, было всего лишь потускневшим серебром. В гостиной Карлайон успел схватить молотившие руки, но женщина продолжала кричать, обвиняя его в мошенничестве. Он бросил на Катинку взгляд, в котором удивление смешивалось с благодарностью за помощь.

— Найдите лист бумаги и напишите ей, что я отправил картину в ее отель в Суонси!

Тинка вспомнила Дея Трабла с большим плоским пакетом. Она написала печатными буквами: «Он послал ее вам!» и махала бумагой перед лицом женщины, пока не смогла привлечь ее внимание.

— Даже не дождалась, пока мою жену похоронят! — с горечью произнес Карлайон.

Женщина успокоилась, и он отпустил ее запястья, с отвращением отодвинув от себя. Она посмотрела на Катинку.

— Что он говорит?

— Не важно, — сказал Карлайон. — Какое это имеет значение? Просто скажите ей, что я сегодня утром отправил картину с Деем, а за остальным она может обратиться к моим адвокатам. — Он отвернулся и посмотрел в окно. — Теперь, когда она умерла, пускай забирают свое барахло — какая мне разница? Скажите ей, что я распорядился отдать ей все вещи, имеет она на них право или нет. — Катинка послушно писала, свободно интерпретируя его слова. — А потом велите ей убираться и сделать так, чтобы я больше никогда не видел ее мерзкую физиономию.

Выполнив свою миссию, женщина перестала ею интересоваться. Красивые вещи сами по себе ничего для нее не значили, их ценность была каплей в море ее богатства — она хотела только забрать их у Карлайона, но когда он не проявил алчности, ее триумф обратился в прах. Взгляд женщины упал на фигурку из дрезденского фарфора.

— Скажите, что я организую ее отправку, — огрызнулся Карлайон. — Пусть даст мне время! Это слишком ценная вещь, чтобы позволить ей трястись в автобусе... — Но его гнев уже истощился — внезапно он подошел к каминной полке, снял с нее фигурку и сунул ее в руки женщины. Она отложила ее в сторону и медленно вышла из комнаты. Вскоре они услышали стук ее палок по линолеуму холла и гравиевой дорожке. Мисс Эванс бросила еще один испуганный взгляд в гостиную и поспешила следом за женщиной, оставив Катинку наедине с Карлайоном.

Он стоял спиной к ней, держа руки в карманах и глядя в окно на Бринтариан по другую сторону долины.

— Спасибо за своевременное вмешательство, мисс Джоунс. А теперь, если не возражаете, я хотел бы остаться один.

«Если я послушаюсь и уйду, то больше никогда его не увижу, — подумала Тинка. — Я вернусь в Лондон, а он покинет «Пендерин»...» Она задержалась в дверях, отчаянно подыскивая слова. Ее щеки покраснели от напряжения, а губы дрожали. Но Карлайон даже не обернулся.

— Всего хорошего, мисс Джоунс.

Больше говорить было не о чем. Мистер Чаки сообщит ему о заявлении миссис Лав насчет письма на столе в холле, и Карлайон наконец поверит, что Катинка не выдумала историю с Амистой. Но какая ей от этого польза, если она никогда не увидит его снова? Тинка решила сделать еще одну попытку.

— Мистер Карлайон, моту я поговорить с вами?

— Я же просил вас не возвращаться.

— Знаю, но...

— В таком случае, будьте любезны...

Она, шатаясь, вышла в холл, но Карлайон неожиданно отвернулся от окна.

— Прежде чем вы уйдете, миссис Джоунс, не желаете вернуть вещь, которая принадлежит мне?

Кольцо! Тинка была готова убить себя за то, что забыла отдать его ему. Она вернулась в комнату и порылась в сумочке.

— Фактически ради него я и пришла, но позабыла о нем из-за этой женщины. — Она протянула ему кольцо. — Клянусь, я не знала, что оно у меня. Ваша жена, должно быть, украдкой сунула его мне в сумку в тот день в холле...

Карлайон молча взял кольцо и положил в карман. Поскольку все выглядело безнадежным и терять ей было нечего, Тинка решила выяснить хоть одну тайну.

— Вам известно, что я узнала кольцо? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Конечно, — равнодушно ответил он. — Но вы ведь и до того знали, кто она такая, верно?

— Вы думаете, я преследовала вашу жену, зная, что она Ангел Сун?

Карлайон пожал плечами.

— А почему же еще?

— Но я клянусь вам, что не знала этого! Кольцо действительно показалось мне знакомым, но я не могла вспомнить, где его видела. Только когда я увидела зазубрину внутри... Теперь она стерлась и стала