Убийства единорога - Джон Диксон Карр

против участия в поимке Фламана. Для этого только и надо, что не мешать небольшой полицейской операции, подробности которой мне знать ни к чему. Он честно предупреждает, что Уайтхоллу это может не понравиться. Я сказал, что не возражаю. И вот я здесь. Но что касается единорога…

Г. М. нахмурился:

– Думаю, вам не следует так расстраиваться. Фламана загнали в угол, и не важно, известно, кто он такой, или нет. Он здесь, заперт на острове, откуда нет выхода. И это наверняка один из нас. Если понадобится, всегда можно запихнуть всех нас скопом в кутузку. Я как раз собирался предложить…

– Необходимости в этом не будет, – оборвал его д’Андрие.

Отблеск дьявольской веселости осветил его лицо. Гастон Гаске, он же д’Андрие, принадлежал к тем, кого можно назвать энергичными циниками. У меня возникло неприятное подозрение, что у него для нас в рукаве припасен какой-то новый козырь. Он выбрал стул, сел с картинной значительностью и обратил испытующий взгляд на Г. М.

– А теперь, сэр Генри Мерривейл, давайте порассуждаем, – произнес он, сопровождая свои слова взмахом руки. – Маски сброшены. Вы знаете, кто я, и я могу сказать вам, что я думаю. Честно говоря, некоторое время я недоумевал. Задавался вопросом, намеренно вы морочите мне голову или это происходит из-за вашей бестолковости. Что касается человека, который назвал себя Гаске… Теперь я знаю, всему виной было всего лишь ваше недомыслие.

– Не обращайте внимания, Мерривейл, – посоветовал Рамсден. – Черт возьми, неужели вы не видите, он только того и добивается, чтобы вывести вас из себя?

Д’Андрие заговорил резким голосом, от интонаций которого мне стало еще неуютнее:

– Я просто говорю правду, только и всего. В данном случае это жизненно важно. Да-да, я знаю, он угадал, кто я такой. Ну и что? Это было так сложно? Предполагалось ли, что это будет сложно? По воле случая ему подвернулась жена моего друга д’Андрие… – Он щелкнул пальцами. – Гораздо важнее, что вина за гибель самозванного Гаске лежит именно на сэре Генри. А потому очень маловероятно, что какое-либо из его предложений будет иметь для меня большой вес. Я не пытаюсь вас оскорбить, друг мой, – просто хочу внести ясность. И будет только справедливо сообщить вам, что один из ваших коллег, по-видимому неплохо с вами знакомый, недавно аттестовал вас как полоумного старика, пусть и руководствующегося благими намерениями. Так что обойдемся без обид. Согласны? Тогда мы сможем перейти к делу. Кстати, лично я ничуть не расстроен. Я преуспел в том, к чему стремился. И я знаю, под чьей личиной скрывается Фламан.

– Ну да… Вы это серьезно? – спросил Г. М. – Или настрочили еще одно письмо самому себе?

Д’Андрие улыбнулся.

– Я имею в виду, что нашел рог единорога, – объявил он. – Я отыскал орудие убийства и теперь точно знаю, как оно было совершено.

– И вы знаете, кто им воспользовался? – спросил Рамсден.

Снова воцарилось неприятное молчание.

– Знаю. Я обнаружил его у одного из гостей этого дома. Вы сказали, что я потерпел неудачу? – Он постучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла. – Ну так вот, я поймал Фламана! Слушайте все. Было озвучено некое предположение, и для того, кто его высказал, это была всего лишь туманная догадка, призванная поддержать его репутацию проницательного человека. Тем не менее эта случайная догадка оказалась весьма ценной. – Его глаза блестели. Он был фатом, любителем рисоваться, но в нем чувствовалась сверхъестественная сила. – Я охотно признаю`, что случайное замечание Мерривейла дало мне подсказку. Это была просто гипотеза, а последняя часть им сказанного представляла собой полную ерунду. Но вот первая часть… Что это за оружие, которое, не являясь ни пистолетом, ни кинжалом, в то же время является и тем и другим? Это заставило меня задуматься и открыло мне глаза. Не хотите разгадать эту загадку, джентльмены?

– Я не слишком-то удивлен, – буркнул Г. М. – И где вы нашли орудие преступления? В чьем кармане?

– Для начала, – мрачно ответствовал его оппонент, – я намерен показать его всем вам. Огюст!

Раздуваясь от самодовольства, тот открыл дверь. Я заметил у него на груди продолговатую выпуклость в районе внутреннего нагрудного кармана, которую он оглаживал, как бы желая убедиться, что оттуда ничего не пропало. Д’Андрие снова засветился дружелюбием.

– Будьте так любезны, – обратился он к Огюсту, – пригласите моих гостей прийти сюда.

Звук его слов напоминал удар хлыста. Он был спокоен, самоуверен, и атмосфера смертоносной опасности сгущалась в комнате, где субтильный седовласый Мефистофель восседал, улыбаясь, у камина. Вряд ли я когда-нибудь забуду эту белую с позолотой гостиную, ее почерневшие карнизы, хрустальные подвески на стенных кронштейнах, их блеск и позвякивание от проникающего снаружи ветра, а над камином оскаленную морду суматранского леопарда, обнажившего клыки над улыбающимся д’Андрие.

– Разбирательство по всей форме… – пробормотал Рамсден и замолчал, взглянув на Г. М.

– Послушай-ка, сынок, – наконец произнес сэр Генри низким, тягучим голосом. – Можешь считать меня старым, облезлым ослом или пьяным оракулом, который не постигает смысла собственных пророчеств, – кем угодно. Я пропущу это мимо ушей. Если отбросить полную чушь, которую ты несешь, человек ты совсем неплохой, и я на твоей стороне. Вот почему я тебя предупреждаю: ради бога, будь осторожен! Если ты позволишь своей страсти к драматическим эффектам завести тебя слишком далеко, дело может принять ужасный оборот. Я знаю, ты сильно уязвлен тем, что этому фокуснику до сих пор все сходило с рук. Я разделяю твои чувства. Но наберись хладнокровия, или, говорю тебе с полной серьезностью, все только усугубится. Я не шучу.

Д’Андрие улыбнулся.

– И я тоже, – отозвался он. – Вы понимаете, что я нашел оружие?

– О да.

– Тогда вы понимаете, что это значит? Ведь я нашел его у одного из моих гостей. Могу ли я предложить логическое объяснение, как было совершено преступление?

– Ну… теперь… – Г. М. потер голову. Он казался встревоженным.

– Да, логическое. Я боялся, вы собираетесь объявить его невозможным, коль скоро жертва была на виду у нескольких свидетелей. Но убийство не могло быть совершено на верхнем лестничном марше, поскольку он оставался, хотя и с небольшим перерывом, в поле зрения миссис Миддлтон. Удар не мог быть нанесен и на нижнем лестничном марше, когда он был на виду у сэра Генри и доктора Эбера.

Остается площадка, и только она. Но тут возникает два возражения. Первое: хотя мистер Фаулер помедлил несколько секунд, прежде чем подбежал и посмотрел вниз, у нашего убийцы, спрятавшегося за гобеленом, не было времени вытащить оружие, застрявшее в черепе убитого, и обыскать тело. Второе: с того места, где стояла миссис