Снежная ловушка мистера Куина - Бенедикт Браун

У нее действительно был красивый голос, и все же я не помню, чтобы слышал, как она пела, раньше. Уж точно не так. Помню, как мы хором вопили детские песенки, но сейчас все было совсем по-другому.

Тебе не следовало уходить,

Я не должна была тебя отталкивать.

Ты оставил в душе пустоту,

Все, что я могу, – лишь скучать по тебе.

Я попробовала все что могла,

Но не могу перестать мечтать о своем мужчине.

Белла дошла до припева, и я видел, как она забывает о навалившихся за этот день проблемах, отдавшись эмоциям от песни. На кратчайший миг она повернулась ко мне, и в комнате словно не осталось никого, кроме нас.

Он может не быть герцогом или графом,

Все, чего я хочу, – быть с ним.

Сердце мое разрывается, я страдаю,

И я не смогу вынести этого без своего мужчины.

Она спела еще один куплет, но слова не укладывались в голове. Я смотрел на нее беззастенчиво, не скрываясь, целых две минуты, и меня посетило совершенно незнакомое чувство, напоминающее мечтательность. Кажется, Белла снова спела припев, и только когда стихли последние ноты, а Антон зааплодировал, я вернулся в реальность.

Гилберт бросился к пианино поцеловать ее, и я почувствовал себя дальше от Беллы, чем когда-либо со времен войны. За несколько секунд я перешел от романтических мечтаний к суровой правде жизни, разбившись на тысячу осколков. Эта песня была не для меня, она была про меня. Это я был тем, кто не мог терпеть такую боль и дольше страдать. Единственная разница в том, что Белла не была моей девушкой и никогда не станет, потому что я упустил свой шанс.

Несмотря на это прекрасное выступление, песня не сумела растопить ледяную атмосферу, и мы вернулись к прежней неловкости.

– До полуночи всего минута, – предупредила Альма, разбивая жуткую тишину.

Никто особенно не обрадовался возможности встретить Новый год. Если быть совсем откровенными, к этому моменту мы уже по большей части ненавидели друг друга. Эдит, похоже, все еще была влюблена в мужчину, с которым обручилась, но остальные мечтали лишь сбежать из Эверхэм-холла и никогда больше не видеться. Да, это оказалась одна из таких вечеринок.

Но на этом наши проблемы на заканчивались.

Еще было предчувствие, которое я не мог игнорировать, что должно произойти что-то ужасное. И пока шли секунды, переглядывания становились все более нервными. Гости искали утешения, а не преступника. Белла больше не выглядела так, будто хочет меня заколоть, и в ее выражении читалась лишь печальная мольба о помощи.

– Десять, девять, восемь, – начала Альма, но я был не готов.

– …семь, шесть…

В этот момент ночь действительно полетит ко всем чертям, и я ничего не смогу с этим поделать.

– …пять, четыре…

Я посмотрел на каждого из наших подозреваемых по очереди, пытаясь понять, кто выключит свет и поднесет нож к горлу противника, но это мог быть кто угодно из них, а времени совсем не оставалось.

– …три, два, один!

Глава 19

Никто не осмеливался и вдохнуть. Все молчали, и я знал, что все мы думали об одном и том же. Я напрягся всем телом, ожидая, когда прольется кровь или выстрелит пистолет, но только когда Гилберт громогласно заявил: «Какое разочарование!» – я понял, что ошибался.

– С Новым годом, – сказал Антон, не обращаясь ни к кому конкретно. – Будем надеяться, он будет лучше прошлого.

– Точно! – Уилсон поднял свой бокал для тоста, и я понял, что у всех есть шампанское. Как я это пропустил? Был так занят, думая о глазах людей, о споре с Беллой и о втором убийстве, которое не произошло, что не заметил самого очевидного. Но я пропустил не только это.

На столах ждали разнообразные закуски, по всей комнате стояли блюдца с рождественскими крекерами. Слуги продолжали выполнять свою работу, даже когда мы расследовали убийство их работодателя.

С наступлением полуночи и Нового года нас больше не удерживало ничего, кроме приличий. Никто не хотел быть первым, кто скажет: «Вечеринка – полный провал, я пойду спать».

Мы потягивали напитки, откусывали маленькие кусочки еды и скрежетали зубами. Вдруг, прерывая наше бездействие, Альма схватилась за горло.

– Что такое, дорогая? – Антон подошел к жене, но она не могла говорить.

– Ее отравили, – заявила Поппи из-под елки.

Перси вскочил как молния, хотя кроме того мало что мог сделать.

Альма держалась за горло двумя руками, будто хотела себя задушить. Ее муж в отчаянии смотрел ей в глаза, пока все остальные беспомощно замерли на местах.

Именно Эдит поняла, что произошло.

– Арахис, – сообщила она, указывая на блюдо на столе, за которым сидела Альма.

– Арахис был отравлен! – снова попыталась Поппи.

Росс Синклер отреагировал первым и, бросившись к женщине, хлопнул ее по спине тяжелой ручищей. Спустя несколько мгновений орех выпал и женщина снова смогла дышать.

– Вот и еще одно разочарование, – заметил Гилберт, и я задумался, сколько смертей ему было нужно для веселого вечера. Ему бы наверняка понравилось представление древних римлян о хорошем развлечении в Колизее.

И хотя версия Поппи о яде оказалась неверной, она была не из тех, кто забывает про несуществующие опасности, и начала плакать.

– Я просила Мэтью принести этот арахис! Это могло случиться со мной! – Перси проковылял к ней, предлагая ласку, так что по крайней мере хотя бы один мужчина был в состоянии ее вынести.

– Довольно, – объявил Антон от лица всех. – На один вечер мне достаточно, так что увидимся утром.

Он проводил жену к дверям, которая, явно ощущая облегчение оттого, что все еще жива, благодарно кивнула Россу и Эдит.

– Солидарен с Антоном, – заявил ее спаситель, обнимая свою невесту за талию и направляясь к двери.

– Похоже, остались только мы с тобой, малыш. – Все еще со слезами на глазах, Поппи подхватила своего тяжелого ушастого спутника и вышла в коридор вслед за остальными.

Несмотря на наши недавние разногласия, было очевидно, что Белла не хотела расставаться со мной, что для Гилберта было как щелчок по носу.

– Я все равно изрядно устал, – заявил он и пронесся мимо нас к выходу.

– Я не должна была с тобой так разговаривать, – сказала Белла, когда даже бедный одинокий Уилсон покинул гостиную. – Знаю, ты просто заботишься обо мне, но я даю честное слово, что не стала бы иметь ничего общего с Гилбертом, не