Дело N-ского Потрошителя - Наталья Михайловна Дым

белыми полосами низкое чернильное небо. Прогудел фабричный гудок, извещая о конце второй смены. Наконец она повернулась снова к сидящему напротив неё мужчине, холодно блеснула глазами и протянула чуть удивлённо:

– Ты же не ревнуешь?

Мужчина как-то затвердел лицом, поиграл желваками и сухо бросил:

– Ты хоть и бывшая, но моя жена. Не забывай этого, Зинаида.

Зина насмешливо приподняла верхнюю губу и стала похожа на большую недобрую кошку.

– Поэтому меня и дёргаешь постоянно? Выведываешь про разное?

Мужчина устало поморщился, потёр переносицу со следами от очков и буркнул, отворачиваясь от Зины:

– Не выдумывай. Толку от тебя как от агента – ноль на палочке. А ты по ведомостям получаешь как полноценный осведомитель. Чего тебе жаловаться-то? И работу я тебе нашёл сытую и хлебную. И на шашни твои с этим молокососом смотрю сквозь пальцы.

Зина кивнула, помолчала немного и встала со стула.

– Так пойду я? Поможешь этим сыщикам пальто нужное найти? И человека в этом пальто.

– Помогу. – Мужчина тоже встал. – А девчонок тебе не жалко, которых злодей, как овец, режет?

Зинаида равнодушно пожала плечами:

– Так пропал твой злодей куда-то. Уехал из нашего N-ска, поди, куда подальше.

И уже стоя на пороге комнаты и взявшись за ручку двери, тоскливо протянула:

– И я бы куда-нибудь отсюда уехала… Из этого проклятого города…

Мужчина сделал вид, что не услышал её, только снова усмехнулся, нехорошо глядя на закрывшуюся дверь. Он и сам был бы рад, если бы Зинаида уехала куда-нибудь и не мозолила ему глаза. Но что-то мешало майору НКВД послать бывшую жену куда подальше. Хоть и женаты они были всего ничего – полгода, но всё же чувствовал он за неё ответственность. Даже сам не понимал почему.

Но согласен он с ней сегодня был на все сто. Пора столичному гостю и честь знать. Мало ли что тут накопать сможет, да и выскочке этому рыжему надо ручки окоротить. Пора закрывать это дурацкое дело, которому этот Зинаидин мальчишка кличку дал совсем не советскую. Хотя… Советский человек так с советскими же гражданками поступить бы не смог. Тут настоящий враг власти рабоче-крестьянской. А по врагам народа он сам и его ведомство – наипервейшие специалисты. Так что кому, как не им, и точку в этом деле ставить. Главное, сейчас дело закрыть. А потом закинет он частый невод в мутные воды преступного мира N-ска. И сквозь ячейки того невода не уйти не только мелкой рыбёшке, но и проклятому Потрошителю. А если кого и лишнего зацепит, то ничего страшного. Лес рубят – щепки летят.

Глава 10

Денис ввалился в кабинет в конце рабочего дня, устало упал на диван и вытянул гудящие ноги. Мрачно поглядел на них и вздохнул: мысленно он уже стащил старые сапоги, размотал портянки и блаженно пошевелил замёрзшими пальцами. Это настолько ярко ему представилось, что Денис даже застонал от разочарования, ощутив ступнями вместо сухого прохладного пола промокшие насквозь стельки.

Оно, конечно, можно и разуться, но как-то совсем несолидно будет, если кто зайдёт в кабинет, а тут старший уполномоченный босой сидит. Ага. И портянки по стульям развесил. Денис аж хрюкнул от вставшей перед мысленным взором картины: на пороге кабинета стоит начальник Угрозыска Мальков и прокурор Молчалин, из-за их плеча выглядывает волоокая Окунева и все трое обалдело хлопают глазами. А Окунева ещё и носик брезгливо сморщила, принюхиваясь к кислому аромату солдатских казарм, волнами исходящему от мокрых портянок.

Эх! Сейчас бы чаю горячего! Но даже встать, чтобы сходить за кипятком, было настолько лениво, что Денис решил: вот сейчас явятся Владлен или Митька, вот они за чайком и сгоняют. Конечно, в ящике стола лежала ценная вещь – кипятильник, но его Денис в рабочее время использовать остерегался, а то увидит кто из начальства – шуму не оберёшься. Жрёт он электричество, как бегемот из зверинца – морковку. Приезжал к ним в N-ск летом цирк шапито, Денис и сподобился сходить, как раз редкий выходной выпал. Правда, никому из своих он об этом не сказал. Несолидно как-то, старший оперуполномоченный – и ходит на бегемота смотреть.

И розетки от кипятильника грелись как сумасшедшие, поэтому боялся Степан Матвеевич Мальков, как бы пожару не случилось в старом сухом здании. Проводка-то тут ни к чёрту, а бумаг – море. Вспыхнут архивы как порох. Другое дело, когда Денис тут на ночёвку оставался. Тогда можно было и кипятильником воспользоваться. Денис даже картоху умудрялся им варить, но об этом точно уж лучше было не распространяться.

По коридору кто-то быстро шёл в сторону кабинета. Денис приподнялся, с надеждой глядя на дверь. Только бы не Петрович. Его за чаем стыдно гонять. И не…

Дверь распахнулась, и на пороге появилась импозантная фигура в бобровой шубе нараспашку и перекинутом через плечо белом кашне. Денис мысленно разочарованно застонал. Иванова за кипятком не пошлёшь. Он сам тебя куда хочешь пошлёт. И вообще, что-то московский следователь слишком бодр и даже как-то весел, как будто не мотался, как и сам Денис, весь день по городу, опрашивая знакомых и соседей первых жертв злодея. Денис поймал себя на том, что хотел уже убийцу советских женщин Потрошителем назвать, всё-таки прилипчивую кличку ему придумал Санька Тролев, что ни говори.

Иванов прошёл к столу, уселся, закинув ногу на ногу, стянул с рук свои щегольские замшевые перчатки и деловито оглядел Дениса с ног до головы.

– Ну, как успехи, товарищ Ожаров? Неважно что-то выглядишь. Не заболел? – в голосе следователя слышалась явная тревога. Понятно, боится, что свалится Денис, и не доведут они дело до конца.

Денис усмехнулся и устало потёр воспалённые глаза.

– Не дождёшься. Зато ты, смотрю, свеж, как майское утро.

– Хороший настрой, мне нравится, – одобрил Иванов и тут же спросил о том, что волновало их обоих сейчас больше всего: – Как успехи? Узнал что-то дельное?

Денис тяжело вздохнул. Вставать с удобного дивана, который он в кои веки наконец-то отвоевал у Иванова, не хотелось, но придётся. Заодно и за кипятком сходит. Сам, а то пока этих олухов, Митьку с Владленом, дождёшься – сгибнешь от голода и жажды. Он достал из планшета потрёпанную боевую записную книжку и бросил её Иванову.

Тот ловко поймал книжицу, не вставая со стула, и поспешно пролистал до последней исписанной страницы. Впился глазами в убористые строки и довольно улыбнулся.

– Неплохо, – протянул одобрительно и тут же насмешливо добавил, ехидина такая: – А у вас, товарищ Ожаров, отличный почерк. В гимназии лучшим