Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– А, – сказал Уордл. – Ну, в доме Гриффитса уже нашли около шести одноразовых телефонов, а также кудрявый парик и рубиновое ожерелье, спрятанные в футляре на шкафу.

– Боже, Айверсон не стесняется делиться информацией, да? – удивленно спросил Страйк. – Я думал, она будет держать рот на замке после того, как они набросились на Мерфи за то, что он нам помогал.

– Она… э-э… мы вчера вечером выпили, – сказал Уордл с неловким сдержанным тоном, который сказал Страйку все, что ему нужно было знать. Сьюзен Айверсон, как он догадался, была в том же настроении, что и он, когда год назад принял предложение Бижу Уоткинс выпить: в поисках утешения для своего самолюбия, ее надежды на Мерфи были безвозвратно разбиты. Возможно, подумал Страйк, упав духом, что переключение на Уордла означало, что Робин и Мерфи наконец-то определенно обручились. Вместо того чтобы сказать что-либо вслух, он спросил:

– Уже есть информация о теле под полом? Кто-нибудь связывался с Бельгией по поводу ДНК Йоланды?

– По-видимому, сегодня займутся этим. О, а тот настоящий музыкальный продюсер, Осгуд? Они восстановили его удаленные электронные письма.

– И?

– Кузина Софии Медины связалась с ним из Испании. Медина сказала девушке, что она и ее парень, музыкальный продюсер, собираются подшутить над тем, кто его предал.

– Эта шутка включала в себя сокрытие кучи серебра и ограбление паршивой квартиры?

– Похоже на то, – сказал Уордл.

– Черт возьми, – снова сказал Страйк.

– Говорят, Куинси Джонс никогда не бывает так счастлив, как при ограблении магазинов серебра, – сказал Уордл, и, несмотря на угрюмость, Страйк рассмеялся. Впервые за долгое время он услышал от Уордла хоть что-то похожее на шутку. Секс определенно поднимает настроение… возможно, Страйку, как и Уордлу, стоит двигаться дальше…

Разговор закончился, он направился к своему "БМВ", пока громкий, хриплый голос не окликнул его по имени. Обернувшись, он увидел Джейд Сэмпл, руку которой он слегка пожал, направляясь в церковь.

– Ты придешь на поминки? – спросила она, затаив дыхание.

– Да, конечно, – сказал Страйк, хотя он предпочел бы этого не делать.

Итак, он поехал в отель и присоединился к скорбящим, слетавшимся, словно угрюмые вороны, в большой зал, оформленный в синих тонах, где было много круглых столов, но стульев явно не хватало. Вдоль одной из стен был накрыт шведский стол, но никто еще не ел. Решив, что стулья следует оставить для пожилых людей и ближайших родственников, чувствуя себя неловко и бросаясь в глаза из-за перевязанного уха и слегка сожалея, что не взял с собой обезболивающие, Страйк взял себе слабоалкогольное пиво и направился к наружной курительной зоне, заметив вдалеке респектабельного Ральфа Лоуренса. Последний слегка кивнул Страйку, на что тот ответил взаимностью: жест, вполне соответствующий как степени их знакомства, так и смеси неприязни и уважения, которую, как подозревал Страйк, они испытывали друг к другу.

Оказавшись на улице, имея под рукой хороший предлог и не в силах противиться порыву, Страйк позвонил Робин.

– Привет, – сказал он, когда она ответила. – Где ты?

– На заднем сиденье такси, – сказала Робин. – Через десять минут буду в отеле.

Сейчас она ехала по дороге на Сардинии, окаймленной пальмами, под ясным голубым небом. Когда она летела в столицу, Кальяри, ей показалось, что она попала на картину Рауля Дюфи, висящую над камином: сверкающее море, дома пастельных тонов, жаркое солнце на коже. Она знала, что ее пребывание на острове будет очень коротким, отчего красота этого места и великолепная погода стали горько-сладкими. В лучшем случае, это было лишь временным облегчением от бесчисленных проблем, оставшихся позади в мрачном сером Лондоне: она чувствовала себя так же странно, как в больнице после внематочной беременности; то же самое ощущение нереальности, казалось, висело над всем.

– Похороны закончились? – спросила она.

– Только что, – сказал Страйк. – Джейд хотела, чтобы я пришел на поминки. Я звоню, потому что Уордл только что получил новости от группы по расследованию убийства.

– Они все еще разговаривают с нами? – удивилась Робин.

– Один из них, – сказал Страйк, не вдаваясь в подробности, – в любом случае…

Реакция Робин, когда Страйк закончил передавать информацию Айверсон, была не такой радостной, как ожидал ее напарник.

– Если бы я только сообразила раньше, – вздохнула Робин, глядя на сверкающее море слева от себя. – Если бы я поняла, что мне звонит та же девушка…

– Легко ошибиться, – сказал Страйк.

– Нет, я должна была догадаться, что что-то не так, – сказала Робин. – Она сказала "Жокей и лошадь" вместо "Лошадь и жокей", "Уэлси-роуд" вместо "Уэсли". И я вспомнила еще кое-что вчера вечером: когда она позвонила мне в первый раз, я услышала, как кто-то пишет – должно быть, Гриффитс подсказывал ей, что говорить.

– Возможно, – сказал Страйк.

– Я должна была догадаться, – повторила Робин.

– Но Гриффитс в полном дерьме, – сказал Страйк.

– Знаю, и я рада, – сказала Робин, – но я не могу перестать думать о Йоланде. Какая ужасная, ужасная жизнь. Похищена убийцей твоей матери. Вынуждена вечно играть свою роль. А потом, как только ты думаешь, что действительно можешь вырваться на свободу… и есть еще Тайлер… Мне кажется, к концу мы как будто узнали его поближе, сами того не осознавая. Думаю, он был по-настоящему хорошим человеком.

– Я тоже так думаю, – сказал Страйк. – Может, он и не слишком хорошо разбирался в книгах, но он достаточно интересовался внешним миром, чтобы знать, что Асада называют Львом Сирии, и он был трудягой, и был готов пойти на любые риски, чтобы вырвать девушку из рук Гриффитса.

– Полагаю, когда Йоланда подросла, Гриффитс уже не мог полностью ее скрывать. Ему пришлось разрешить ей учиться, если он хотел жить в Великобритании.

– Вероятно, он рассчитывал на то, что она слишком его боится, чтобы рассказать кому-либо правду. Она была чертовски полезна, привлекая других молодых женщин. Это хорошая маска – преданный отец-одиночка, молодой вдовец… но она забеременела от него. Трудно объяснить.

– Ты думаешь, это был его ребенок? А не Тайлера?

– Думаю, мы узнаем это в свое