Альфонс-Ромео - Татьяна Владимировна Гармаш-Роффе

Татьяна Гармаш-Роффе

Альфонс-Ромео

Альфонс-Ромео

— Александра!

В кафе было многолюдно и шумно. Александра Касьянова, известная журналистка, безуспешно пыталась определить источник звука, обводя глазами столики.

— Саша, я здесь!

Наконец она увидела статного мужчину, который направлялся к ней, протягивая руки.

— Надо же, ты совсем не изменилась, красавица!

Валерий Солодников заключил ее в дружеские объятия.

— А ты как раз изменился… В лучшую сторону, — оценила она, разглядывая старого приятеля.

Они были знакомы с детства. Родители Валерия часто приезжали в гости к Сашиным, и ей приходилось развлекать подростка, пока взрослые шумно общались за столом. Красивый мальчик с породистым лицом аристократа, напоминавшим Оскара Уайльда, Валерик был безмерно зажат и молчалив. Совершенно непонятно, по какой причине. Его папа с мамой, — тоже физики, как и родители Александры, — милейшие интеллигентные люди, держались просто и дружелюбно, любили рассказывать анекдоты и смеяться, с детьми общались на равных, иногда их подкалывали, но необидно, с мягким и умным юмором. Откуда взялась у Валерика столь мучительная стеснительность, непостижимо. Однако странным образом она добавляла еще больше аристократичности (о которой дети судили по фильмам) в его образ. Казалось, он, надменный и холодный, смотрит на всех свысока, и эта особенность до такой степени мешала ему сближаться со сверстниками, что девочки, хоть на него и заглядывались, боялись к нему приблизиться, а мальчишки, те вообще обходили стороной. Не дразнили, не издевались, не били — просто сторонились, как инопланетянина.

Младшая сестра Александры, Ксюшка, куда больше подходила Валерику по возрасту, но тоже не понимала, как общаться с этим мальчиком, в силу чего Саше пришлось взять на себя роль массовика-затейника. Сама она была уже студенткой и отлично понимала, что взрослым хочется оторваться, пообщаться в кои веки с ровесниками, а не с детьми, и потому старалась развлечь, растормошить Лерика, избавить его хотя бы на время от зажима. Она чувствовала, что в душе мальчик был нежным и мягким, как воск, и мечтал о дружбе. Он не понимал поведения ровесников и отчаянно страдал от недостатка общения. Только с Александрой, к которой Лерик стал постепенно относиться как к старшей сестре, он мог делиться мыслями и чувствами. Кажется, она была на ту пору вообще единственным человеком, с кем он сумел сблизиться.

Однако теперь он выглядел уверенно и раскованно, без малейшего следа той застенчивости, которая столь фатально мешала ему в отрочестве.

Валерий провел Сашу к столу, на котором уже стояли бутылка красного вина и бокалы, тарелка с нарезкой сыра и оливки в вазочке. С учетом времени — пять пополудни, когда поздний июнь еще во всем своем блеске и вечер так же далек, как Новый год, — это, по всей видимости, следовало считать аперитивом.

— Выпьешь со мной? Я помню, ты красное предпочитаешь.

— Лерик, у меня не очень много времени, извини. Рассказывай, зачем я тебе понадобилась?

— О как. Ты стала ужасно деловой, а, Сашка?

— Ну, у тебя явно ко мне какое-то срочное и важное дело. Иначе стал бы ты меня просить повидаться десять лет спустя после нашей последней встречи?

Десять лет назад они случайно столкнулись на каком-то светском мероприятии. Оба обрадовались, даже сумели немного пообщаться, оторвавшись от толпы. Александра уже тогда отметила, что Лерик отлично усвоил ее подростковые уроки: ему удалось изгнать с лица надменное выражение, заменить его теплым и приветливым. Теперь, отметила Александра с гордостью за свой педагогический талант, улыбка стала часто освещать его лицо, выразительный понимающий взгляд будто открывал дверь в потенциально дружеские отношения с этим симпатичным и обаятельным человеком. Удивительным образом он все еще не был женат, хотя девушки вешались на него нон-стоп в течение всей вечеринки.

— Так что давай, зай… — Александра чуть не назвала его «заяц», как бывало в детстве.

Валерий понял, усмехнулся.

— Уже не заяц, нет. Вырос, — развел он красивыми руками с ухоженными ногтями.

— Да я заметила, — усмехнулась она. — Но все равно говори, не-заяц, что стряслось.

Валерий кивнул. Потом мотнул головой, будто прогоняя какие-то сомнения. А может, и робость, которая неожиданно вернулась к нему детским воспоминанием в обществе старшей подруги.

— Помнишь, когда мы виделись в последний раз, я тебе сказал, что только начал работать финансовым директором у Белюшкина? Так с тех пор и работаю, но теперь я его правая рука.

— Это, кажется, какой-то крутой магнат по добыче… не помню, чего.

— Горнодобывающие комбинаты, — кивнул Валерик. — А у него есть дочка.

— О, завязка для романтической истории! Угадала? Собираешься жениться?

— Не собираюсь.

— Что так?

— Я про нее стишок сочинил. Вот послушай:

Виолетта-лето-лето

Жарким солнышком согрета,

Отчего всегда раздета

И мужчинами воспета.

— Потрясающе, — хихикнула Александра. — Недюжинный поэтический талант!

— Зря издеваешься. Очень точный образ получился.

— То есть девушка Виолетта любит нравиться мужчинам, для чего любит оголяться?

— Совершенно верно.

— И тебе это не импонирует, как я понимаю.

— Человек с повышенным тщеславием скучен. К тому же тяжел в общении. Приходится все время быть начеку и лелеять его комплексы. А мне это зачем?

— Верное замечание. Ты всегда был умным мальчиком, Валерик, — улыбнулась Александра.

— Но все же я на ней женился, Саш.

— Стоп. Ты ведь только что сказал…

— Это затея ее отца. Причем он настолько идеей увлекся, что дочурку чуть не силком за меня выдал. Пригрозил наследства лишить, если откажется.

— Это он тебя так любит? Или дочь так не любит?

— Дочь он обожает. Ее мать умерла давно, он девочку баловал, чтобы как-то смягчить ее горе, понятно. Потом он, как водится, женился на молодой девице, едва старше Виолетты, и стал баловать дочь еще пуще, чтобы заглушить чувство вины за этот неравный брак.

— Классика. В этой среде любую горечь заедают деньгами. Так, а зачем он настоял на вашем браке?

— Он присмотрел подходящего мужа для своего непутевого сокровища в моем лице.

— Это как раз неудивительно. Ты всегда был приличным мальчиком.

— Приличным?

— Ну да, с точки зрения приличного общества. Хорошо воспитанным, порядочным, умным. Это подкупает. Ну и красивым, хотя вряд ли именно это качество твой босс ценит больше всего. Он знает тебя в работе давно и наверняка считает, что на тебя можно положиться, не так ли? — улыбнулась она. — И как отнеслась к отцовской затее девушка?

— Виолетта вовсе не собиралась замуж.