Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р.

Потрясенный старик прижал ладонь к ране, между пальцами брызнула кровь. В горле у него булькало. Он в ужасе уставился на меня, безмолвно умоляя о помощи. Но было уже слишком поздно. Он обрек нас на гибель в водяной могиле.

— Простите, — произнес он одними губами. Потом глаза его закатились, и тело скрылось в волнах.

Глава 59

Одра, бормоча тысячи извинений, трясущимися руками тянулась к мистеру Локхарту, чье безжизненное тело всплыло лицом вверх.

— Что же мне без вас делать? — Она баюкала его в объятиях, а кровь старика, смешиваясь с морской водой, кружилась вокруг них.

Меня раздирали противоречивые чувства — хотелось кричать от нелепой жестокости происходящего или плакать, как Одра, однако я не могла сдаться, нужно было сохранять ясность ума. Я умела справляться с горем. Все сожаления, что я испытывала по поводу смерти мистера Локхарта, необходимо отодвинуть в сторону. Мои пальцы онемели от воды, но я изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы протолкнуть тонкую иглу в проржавевший замок.

Одра подняла взгляд от старика, которого все еще баюкала в объятиях. Она уже не рыдала, но глаза у нее покраснели и опухли.

— Нельзя было дать тебе умереть зря. — Она с наигранной скромностью улыбнулась мне, и это встревожило сильнее любого злобного оскала. — Голоса желают, чтобы мы страдали так же, как они. Только тогда они согласны умолкнуть.

Вода бурлила вокруг меня и прибывала, я изо всех сил пыталась удержаться на ногах.

— Я медиум. Я могу связаться с призраками и узнать, чего они на самом деле хотят. И тогда они наконец оставят тебя в покое.

— Я их и сама прекрасно слышу. — Одра не мигая уставилась на меня, глаза ее были столь же ледяными и безжалостными, как кандалы на моих запястьях. — Сомерсет — больше чем дом. Он часть меня, будто и я создана из его камней. Я не могу покинуть поместье и вернуться под личиной другого человека. — Она снова посмотрела на мистера Локхарта, а затем осторожно прикрыла ему веки. — И все же он успел подсказать мне ответ. Теперь я знаю, смерть — это единственный способ навеки завладеть Сомерсетом. Вот что мне все время пытались сообщить голоса.

Я облизала губы — на них была соль.

— Не сдавайся, Одра. Тебе суждено владеть Сомерсетом. — Мои пальцы проворно шевелились под водой. Я снова ощутила, как игла продвигается вперед. — Все твои жертвы будут принесены не напрасно. Всегда есть выход. Я могу помочь.

Она поцеловала мистера Локхарта в лоб, а потом отпустила его тело. Волны унесли старика к другой стене подземелья, оставляя за собой кровавый след на воде.

— Я много часов провела здесь, глядя на останки и гадая, что эти девушки чувствовали. Должно быть, до последнего вдоха звали на помощь. — Она заговорила тише, будто делясь со мной секретом. — Я слышала голоса мертвых. И до сих пор слышу, — испуганно добавила она, оглянувшись на тени. — Неважно, как далеко я отсюда уеду, их крики всегда меня найдут. Сомерсету никогда не избавиться от своих замученных призраков, пока мы им не заплатим.

Иголка внезапно остановилась. Я затаила дыхание и повернула брошь, проверяя язычок. Я чувствовала давление. Нужно было сделать еще один оборот. Последовал щелчок, а затем брошь вдруг выскользнула у меня из пальцев. Я видела, как она скрылась в волнах.

На миг я потрясенно застыла, а потом меня охватило отчаяние, и в ярости я громко закричала. Плотина, которую я так тщательно выстраивала, обвалилась. Из глубин моей души вырвалось горе, гнев и ужасное чувство вины.

Я била по воде кулаками и изо всех сил тянула цепи, не обращая внимания на то, как больно железо впивается в плоть. Я продолжала метаться, пока не ослабла совсем. Задыхаясь, я прислонилась спиной к стене. У меня закончились все идеи, все фокусы. Беспощадная тоска взяла верх.

Одра наблюдала за мной с понимающим видом.

— Есть лишь один способ избавиться от оков — и это смерть, Дженни. Ты и сама понимаешь — я права. Смерть — твоя старая подруга, верно? Почему ты боишься того, что так хорошо знала всю жизнь?

У меня заложило уши, и ее слова стали звучать как-то приглушенно. Я ничего не ответила, поскольку в глубине души всегда знала: все именно так и закончится.

Хоть бы я не рождалась на свет! Хоть бы ты прыгнула за отцом в море в тот день, когда он умер!

Мои последние жестокие слова, обращенные к maman, вернулись ко мне же. Так мне и надо. Прежде чем окончательно испустить дух, я буду знать, что не заслуживаю лучшего.

— И тогда мы обе получим то, что нам нужно, — спокойно продолжила Одра. — Они найдут подземелье, увидят наши тела и поймут, что Гарет не виновен. Ты дашь ему свободу. А у нас будет Сомерсет. Только представь! Мы станем легендой — такого мы не сумели бы добиться при жизни. Мы никогда не состаримся. Мы останемся прекрасными навек. Известный художник напишет твой портрет, и его повесят рядом с моим в галерее Сомерсета. Вообрази, каково это! Мы всегда будем жить в замке. Словно сестры.

Одра взяла мои дрожащие руки в свои.

— Призраки Сомерсета — это девушки, такие же, как ты и я, и они не уступят, пока не заберут свое. Они хотят, чтобы мы присоединились к ним в посмертии. Вот что я напоследок совершу из любви к моему дому. Сегодня мы станем частью истории Сомерсета.

И в тот же миг остатки моих сил исчезли. Разве, услышав пророчество гадалки, я не смирилась с тем, что это моя судьба? Мое наказание за смерть maman, за то, что я не понимала, на какие жертвы она идет ради нас, что не сознавала — без нее я ничего не значу.

Неестественное спокойствие овладело мной.

Я не заслуживаю второго шанса. Рок все время подталкивал меня к морю, несмотря на избранный мною путь. Гарет ошибался. Нельзя подчинить судьбу своему выбору. Моя участь была незыблема и никогда не привела бы меня в Париж, к смеху родных, к прогулкам на лошади. Она всегда оканчивалась здесь.

— Все хорошо, дорогая? — спросила Одра. — Давай вместе.

В знак поражения я склонила голову.

Я смотрела, как Одра ныряет в воду, спутанные белокурые волосы погружаются следом. А потом она схватилась за мои цепи, увлекая за собой. Она крепко обняла меня, и я представила, как наши тела навеки сливаются в объятиях.

Зрение начала скрадывать тьма. Легкие горели, но я подавила порыв вдохнуть. Я почти чувствовала облегчение. Смерть всю мою жизнь манила меня, и я готова была принять ее с распростертыми руками. Я не умела вальсировать, но сегодня я станцую со Смертью.

И тут в глубине души меня что-то сильно кольнуло. Послышался сердитый голос maman.

Тебе суждено жить, ma petite chérie.

Она снова заговорила, и на сей раз громче. Этот голос исходил из моего сердца. Тебе суждено жить!

Maman учила меня ни от кого не зависеть, чтобы быть сильной. Но быть сильной — значит доверять своему сердцу.

Сердце видит неподвластное взгляду.

Под закрытыми веками промелькнул образ Гарета, видение долгих летних дней, ветер, развевающий мои волосы, его губы на моих.

Я оттолкнула Одру и потянулась вверх, держа рот над водой, чтобы глотнуть воздуха. Она схватила меня за волосы и снова рванула к себе. Из моих губ вырывались пузырьки воздуха, а она всем телом тянула меня ко дну. Руку кольнула боль — это осколок лампы впился мне в ладонь. Я схватила его и вслепую резанула по ней.

Ее вопль был слышен даже под водой. Она разжала руки, и я сумела встать, снова жадно вдохнуть воздух.

Одра вынырнула из воды и приблизила ко мне лицо, исполненное чистой ярости.

— Нет! — взревела она, снова бросаясь на меня. Я вспомнила о синяках и порезах мистера Локхарта, который говорил, что все это последствия его старческой неловкости. Она меня не отпустит, мы будем биться насмерть.

Железными кандалами я задела ее подбородок. Она закричала и снова вцепилась мне в волосы, а я отмахнулась от нее другой рукой, и на сей раз удар был сильным. Голова Одры отлетела и с тошнотворным стуком угодила в каменную стену. И тут ее хватка ослабла.