Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

другое: одно дело, когда ты говоришь неправду, и другое дело, когда ты не говоришь правду. Это ведь не одно и то же, это разное…

– Ты, значит, предпочитаешь второе?

– Да, но только тогда, когда это касается торговли. Вам я никогда не лгу.

Следующим свидетелем, которому показали интересующую полицию женщину, был Квашнин, заведующий столом объявлений в газете «Губернский листок». Он поначалу ехать никуда не хотел, всё твердил, что это низко, что это не согласуется с его взглядами. Но после упоминания чиновником особых поручений шефа жандармов и опасности слухов Квашнин сразу же согласился. Также, как и торговец воском, Квашнин не опознал женщину, которая давала объявление.

– Точно? – сидя рядом с Квашниным в пролётке и не поворачиваясь в его сторону, спросил Меркурий. У него, и это понятно, были сомнения в правдивости свидетеля-социалиста.

– Да! – коротко ответил газетчик.

– Но они хоть похожи?

– Ничего общего. Которая давала объявление, была какая-то, ну, я уже об этом вам говорил…

– Да ничего страшного, если повторите. Повторение – мать учения!

– Та была мужеподобная, а эта – нет, эта похожа на женщину.

Следующий свидетель – старушка, которой добрый человек оставил лисью ротонду. Старуху пришлось долго уговаривать съездить посмотреть на женщину.

– А зачем это я куда-то поеду, это мне не нужно. Я могу и здесь на кого хочешь смотреть, вот выйду на порог и смотрю. Тут у нас на улице не только женщины ходят, а ещё и мужчины, на них смотреть веселее.

Меркурий хотел было пошутить о том, а не поздновато ли ей на мужчин смотреть, но передумал, решил, что это будет лишним.

В общем, упёрлась старушка, и никак. Правда, Кочкин смог уговорить, помогла смекалка. Он сказал старухе, что отвезёт её к тому доброму человеку, который оставил ей лисью ротонду, и будто бы он даст ещё одну, если она заявит о себе и о своей крайней бедности.

Старуха думала недолго, возможность заполучить ещё одну накидку показалась ей заманчивой. Во время поездки Кочкин всё подбадривал её разговорами, врал, что у доброго человека ротонд этих видимо-невидимо, полон дом и ещё на чердаке, – они там, правда, слегка молью траченные, однако носить можно.

– А зачем ему столько? – спрашивала восхищённая старуха.

– Наследство получил от недавно почившего дяди, пушного фабриканта из Сибири. Хорошо бы деньгами, а то нет – ротондами. Вот теперь и мучается, не знает, куда девать, ходит, нуждающимся раздаёт. Я думаю, если его хорошенько попросить, то он вам даст не одну ротонду, а две!

– Две? – Старуха блеснула глазами и от предстоящей радости плотно стиснула губы, которые тут же, выдавая её, растянулись в улыбку. Потом улыбка пропала, в глазах появился расчёт. – Вот вы говорите, что у него этих ротонд видимо-невидимо, и даже на чердаке…

– Верно! – мотнул головой, как жеребец на привязи, Кочкин. Ну, а что? Врать так врать!

– И девать ему их некуда? – выпытывала старуха.

– А куда денешь такую прорву?

– А что, если он мне не две ротонды отдаст, а четыре? – спросила старуха, кося глаза в сторону. И сказала не «даст», а «отдаст», и это могло значить то, что она уже считала эти ротонды своими, более того – взятыми добрым человеком у неё в долг.

Кочкин решил подлить масла в огонь. Да и как не подлить, когда под рукой оказались и огонь, и масло.

– Да что там четыре, ни туда ни сюда, он вам может больше дать!

– Сколько? – взгляд старухи был серьёзен и внимателен, как у генерала, требующего контрибуции.

Чиновник особых поручений не стал мелочиться, ротонды-то не свои.

– Сто! – Кочкин думал, что она сейчас просто сойдёт с ума от радости, но ошибся.

– Сто? – старуха переспросила таким разочарованным тоном, словно рассчитывала на количество в два раза большее.

– А может, и все двести! – поправился Кочкин и, чтобы окончательно добить старую любительницу лёгкой наживы, присовокупил: – А может быть, он вам все свои ротонды отдаст! – И снова ошибся Меркурий, который ожидал ажитации, а она не произошла. Старуха повела себя по-другому и задала вполне практичный вопрос:

– А как же я их домой довезу?

– Да вот на нашей пролётке…

– Нет, сюда, – она критично осмотрела вместимость коляски, – ротонды не войдут, тут надобен целый воз. И чтобы непременно был запряжён двумя воронежскими битюгами, потому как другие лошади не вывезут, это я точно знаю…

Когда старуха была всецело занята планами на будущее, Кочкин упомянул, что перед тем, как навестить доброго человека, они заедут ещё в одно место кое-что глянуть…

– Но за ротондами-то успеем? А то мало ли ещё какие старушки-побирушки понаедут, я этого не хочу! Я этого не люблю!

– Да успеем, успеем! – успокоил её чиновник особых поручений, подумав при этом, как будет расстроена старуха, когда узнает, что нет никакого доброго человека. Вернее, он есть, но недобрый. Надо будет отойти от неё подальше и только после этого сообщить. Дело, конечно, неприятное, однако грела мысль, что это будет после опознания.

На улице Аграфены Купальницы произошла заминка: в прошлые разы опознания с участием и торговца воском, и Квашнина прошли без сучка и задоринки, потому как женщина возилась во дворе, носила туда-сюда какие-то ушаты, дёргала сорняки на грядках в небольшом палисаднике, а когда на этот раз пролётка с Кочкиным и старухой остановилась напротив её дома, во дворе никого не было. Чиновнику особых поручений пришлось привлечь слоняющегося без дела мальчонку, за две копейки он согласился бросить камень во двор.

– А ежели в окно камень угодит? – спросил пацан, глядя на Кочкина исподлобья.

– Да не беда, – махнул рукой Меркурий, – в одно попадёт, другие будут целые. Только ты это, бросишь, когда я вон в ту пролётку сяду, понял?

– Понял! – кивнул малолетний озорник по найму.

Камень в окно не угодил, а попал в дверь, оббитую жестью, и она гулко загремела. И тотчас же во двор выбежала всполошённая женщина. Простоволосая, в серой домотканой рубахе. Метнулась к калитке. Но пацан успел спрятаться за растущей у забора ветлой.

– Поглядите внимательно, эта женщина покупала у вас лисью ротонду? – спросил Кочкин у сидящей рядом старухи.

Женщину старушка не опознала, сказала, что они с той, которая лисью ротонду купила, совсем не похожи.

– Та была, как битюг, а эта обычная!

Кочкин недовольно кивнул. После того как женщина, осмотрев улицу, исчезла в доме, Меркурий поманил пацана и дал ему обещанную плату. Тот вприпрыжку убежал.

– Ну, когда мы поедем к доброму человеку? – ворчливо спросила старуха.

– Уже едем, – сказал уверенным голосом Кочкин и хлопнул по спине кучера. – Несколько