Отстойник душ - Денис Нижегородцев

остальным, словно вводя их в курс дела: гляньте, мол, на чудака. После чего снова обратился к новенькому. — Кто ты таков, говорю, откуда?

— Илья Семашко, — недолго думая, попаданец назвал чужое имя, которым уже пользовался во время путешествия в Америку.

— Семашко, говоришь? — переспросил урка. — Не знаем такого. Пацаны, кто знает Семашку?

В ответ послышался лишь неодобрительный гул.

— За что сидишь? — тем не менее продолжил «морячок».

— Как и все, ни за что, — ответил Юра и вновь услышал шум.

— Ни за что! Эка невидаль! Наш постреленыш попал в «Бутырку» случайно!

Камера наполнилась гоготом. А Бурлак, будучи опытным опером, успевшим поработать в двух временах, быстро смекнул, что «морячок» с заплывшим глазом и несколькими шрамами по всему телу наверняка побывал в каких-то переделках. Однако настоящий босс никогда бы не пошел первым выяснять отношения с новеньким. Значит, это не та фигура, на которую стоит тратить время.

— Слушай, мил человек, — обратился к нему Юра, — поучи-ка лучше жену щи варить, а не лезь к уставшему с дороги с расспросами.

— Чего?!! — взорвался крепыш.

Его лицо перекосило от ярости. И вместе с еще парочкой подонкообразных подручных он кинулся на Бурлака. Впрочем, Юра довольно неплохо, если не сказать виртуозно, владел приемами самбо, карате и рукопашного боя. И даже в теле немощного Двуреченского мог показать мастер-класс. Посему он быстро раскидал недалеких сокамерников, а потом и повторно навалял особо несговорчивым.

— Ладно, ладно, хватит! — раздался голос с самой дальней койки. И в его обладателе уже можно было угадать преступного авторитета как минимум средней руки. — Ты это, брат, не горячись. И мои ушлепки тоже тогда успокоятся…

Немолодой мужчина слез на пол, дошаркал до попаданца и протянул ему руку:

— Витя. Балахна. Располагайся где хочешь и разрешения спрашивай только у меня. Я вот тоже попал сюда ни за что.

Камера оценила шутку. После чего довольный собой Балахна продолжил:

— Тут все ни за что. Но я всех низаштее. В десятый раз уж тут, и каждый раз ни за что!

В целом напряжение спало. Инцидент, как говорится, был исчерпан. Но одновременно Бурлак понимал, что это лишь временное затишье. Он чувствовал себя как в террариуме с крокодилами, которые только что поели и пока просто недостаточно проголодались, чтобы сожрать первого попавшегося человека. За такими нужен глаз да глаз! Но главное — нужен был план, как отсюда выбраться. Долго оставаться в камере Юра не собирался!

Причем кое-что ему стало понятно уже сейчас: «Тюрьма явно призвана проучить меня за грехи. А инспекторы СЭПвВ не побоялись, что я начну смущать народ историями про ландаутистов, поскольку всякий нормальный сокамерник сочтет меня за сумасшедшего! При этом никто не отправил бы самого опасного дезертира в обычную ходку, чтобы я якшался здесь с обычными урками и, чего доброго, словил от них ножичек под ребро, да в обход санкции из “центра”. Значит, тут обязательно должен быть свой человек, ландаунутый, который в случае чего впрягся бы за Двуреченского. Кто из них? Морячок? Балахна? Или кто-то, кого я встречу завтра?»

Примерно с этими мыслями Юра поздно вечером отходил ко сну. Но вдобавок дал себе один сумасшедший зарок, впрочем, не так сильно выделяющийся на фоне всей той дикой ситуации, в какой он оказался: «Завтра до полуночи я выберусь отсюда, чего бы мне это ни стоило! Так что думай, Бурлак, думай!»

7

И действительно, уже на следующий день, во время прогулки в тюремном дворе, к Бурлаку, как он и предсказывал, пристроился некий доброжелатель. Поначалу принялся корчить из себя кого-то значительного, но быстро понял, что его раскусили. При этом дружбу водить пожелал непременно с новеньким, мол, вместе они станут силой против стареньких. Кстати, представился Афанасием, Афишей… А Юра возьми да прысни от смеха, вспомнив культовый одноименный фильм из 1970-х.

— Не волнуйся, — успокоил он «доброжелателя». — Просто ты мне одного знакомого напоминаешь.

Новый «друг» хотел было обидеться, но посудил-порядил, да передумал. В целом Афоню можно было назвать даже приятным собеседником, особенно на фоне других сокамерников Бурлака. Это был смешливый парень, который на протяжении почти всего времени их знакомства сыпал дореволюционными анекдотами. К примеру:

— Офицер говорит денщику: «Вот тебе, Иван, рубль. Сходи в город, найди себе бабу, только смотри, чтобы здоровая была…» Возвращается денщик на следующее утро. Офицер у него и спрашивает: «Ну что, нашел себе бабу, здоровая была?..» — «Так точно, ваше высокородие, еле рубль отнял!»

— Смешно, — признался Бурлак.

— Угу!

— Только маленькое замечание. Офицер тот вряд ли статским советником-то был, скорее уж каким-нибудь штабс-капитаном или ротмистром. А значит, не высокородие, которое относилось исключительно к чинам пятого класса Табели о рангах, а высокоблагородие!

Афоня стушевался, конечно. Но Бурлак его подбодрил, заставив рассказать еще несколько «исторических анекдотов». А потом и сам перешел в нападение, вспомнив один бородатый и несмешной анекдот, который тем не менее очень точно отражал сегодняшнее положение Юры:

— Штирлиц вел двойную жизнь и очень надеялся, что хоть одна из них сложится удачно!

Незавидная участь разведчика, который будет придуман писателем Юлианом Семеновым только в 1960-е, чудесным образом нашла отклик в душах двух других «нелегалов». Оба посмеялись. А Бурлак сделал теперь уже однозначный вывод, что именно Афоню приставили к нему СЭПвВ-шники, дабы дезертир случайно не помер в «Бутырке», так и не дождавшись отмашки из «центра»! Впрочем, у Юры были совсем другие планы, он поспешил распрощаться с молодым человеком, по крайней мере до конца дня. У попаданца оставалось еще полсуток, и в его голове созрел план.

Он напросился на разговор с Балахной. Подручные с подозрением смотрели на новенького — но он был очень настойчив! И даже добился, чтобы местный «иван» на время отослал остальных сокамерников подальше от себя. Далее, рассказав авторитету несколько пошлых дореволюционных анекдотов, которые только сегодня услышал от Афони, Юра вкрадчиво поинтересовался, а не знает ли его собеседник, кто именно сажал его в тюрьму все последние разы?

— Тут к бабке не ходи… Полиция!

— Нет, бабки обычно знают больше. А какая именно полиция, какого уезда, города?

— Сыскная — какая. Нашинская, московская. Кошко, вражина, будь он неладен!

Бурлак почувствовал, что рыба вот-вот заглотит его наживку:

— Кошко отдельными делами почти и не занимается. Но я тебе скажу, кто именно из его архаровцев[85] тебя сюда упек, хочешь послушать?

— А то!

— Двуреченский Викентий Саввич! Чиновник для поручений при Кошко. Слышал о таком?

— Что-то вроде слыхал. Сущий черт?

— Сущий! — с удовольствием подтвердил Юра. — Как только таких земля носит?!

Балахна принялся ходить взад-вперед:

— Если