Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов

сожалением произнес нарком, – но я очень надеюсь, что у вас все получится. Полагаю, что в следующий раз мы встретимся в более благоприятной обстановке. Кстати, ваше представление на очередное звание капитану Максимову уже одобрено. Можете сообщить ему об этом.

– Спасибо, товарищ генеральный комиссар госбезопасности, он его заслужил.

– Можете идти, вас довезут до МУРа… Откройте дверь старшему майору.

– Есть! – с готовностью отозвался надзиратель, стоявший у решетки. Отцепив от пояса связку ключей, он дважды повернул один из ключей в замке и предложил: – Проходите, товарищ старший майор!

Лаврентий Павлович твердой походкой хозяина зашагал по гулкому коридору в обратную сторону. Что-то сказал сопровождавшему его офицеру, а потом скрылся за деревянной дверью.

Старший майор Рудин с трудом сдержал вздох облегчения, вырывавшийся у него. Ему казалось, что он бодро вышагивает по широкому коридору и столь же энергично перешагнул порог, в действительности он лишь устало переваливался с ноги на ногу. Кратковременное пребывание в тюрьме отняло немало сил. А что тогда говорить о тех, кто просиживает в заточении годами!

* * *

В МУР старший майор Рудин вернулся далеко за полночь. На окнах – маскировочные занавески. Издалека здание напоминало небольшую возвышенность, спрятавшуюся в ночной мгле. В самом здании царила рабочая атмосфера, было по-прежнему многолюдно, работа не прекращалась ни на секунду.

Сотрудники МУРа встречали Рудина с радостью. Даже стажеры сияли улыбками, осознавая, что старший майор побывал в одном из кругов Дантова ада.

Рудин прошел в кабинет; секретарь, молодой младший лейтенант, мгновенно вскочил. На юношеском краснощеком лице отобразилась широкая располагающая улыбка. Радость не напускная, искренняя, похоже, что он тоже не ожидал столь скорого возвращения начальства.

– Ну, чего стоим, Миша? – бодро поинтересовался Касриель Менделевич. – Давай приготовь мне чайку, а то что-то я замерз малость. Может, старый стал, кровь совсем не греет.

– Да какой же вы старый, товарищ старший майор? Вы и двадцатилетним фору в сто очков дадите! А чай я сейчас приготовлю. Вам, как всегда, крепкий?

– Конечно. И без сахара!

– Сделаю, товарищ старший майор.

– А насчет форы… – Касриель Менделевич неожиданно призадумался. – С двадцатилетними, конечно, потягаться не сумею, но с тридцатилетними могу поспорить. И еще вот что… позови ко мне капитана Максимова.

– Слушаюсь.

Старший майор прошел в кабинет, устроился за своим столом. Бумаги лежали в том же разложенном виде, в каком он их оставил. Осмотрелся. Теперь уже совершенно другими глазами. Невольно подумалось о том, что всего этого могло не быть. Откинувшись на спинку стула, Касриель Менделевич закрыл глаза. Лаврентий Берия ничего не делает просто так. Его приглашение на «объект № 110» не случайно. Нарком продумывает каждое свое действие. За каждым его действием, даже самым незначительным, всегда стоял какой-то смысл. Это приглашение больше походило на предупреждение.

Только сейчас, оставшись в одиночестве, Рудин понимал, что находился на самом краю пропасти. Это было испытание, которое ему удалось преодолеть. Существовала огромная вероятность, что в свой кабинет он мог более не вернуться. И все-таки он здесь и по-прежнему имеет возможность работать дальше.

В дверь кабинета негромко постучали.

– Разрешите? – раздался бодрый молодцеватый голос, и на пороге предстал капитан Максимов. Выглядел сдержанным, серьезным; впрочем, как и всегда. – Вызывали, товарищ старший майор?

– Вызывал. Присаживайся, – произнес Рудин.

Максимов сел за короткий стол, придвинутый буквой «Т» к массивному старомодному рабочему столу комиссара.

– Сегодня встречался с товарищем Берией… Хочу сказать, что мне пришлось выслушивать много нелицеприятного. И все по делу! Критика справедливая, а главное, заключается в том, что мы неспособны защитить своих граждан в полной мере. И неблагоприятную ситуацию нам нужно исправлять в самое ближайшее время. Что у нас по последним убийствам? Удалось что-нибудь выяснить? Не хотелось бы повторять, но дело чести найти убийцу нашего сотрудника.

– Предположительно убийство совершила банда Рыжего. Свидетельница сумела описать его. Здесь есть одна особенность: выстрелы были произведены точно в сердце из одного и того же пистолета. Убийца отличный стрелок, вот только где он мог научиться таким метким выстрелам? Прямо как ворошиловский стрелок!

– Личность Рыжего установить удалось?

– Пока нет, работаем!

– Ты говоришь, стреляет как ворошиловский стрелок? Каждый выстрел прямо в сердце. А ведь это может быть зацепка. Нужно поговорить с инструкторами, занимавшимися подготовкой стрелков. Кто знает, может быть, Рыжий – один из них? Для нас сейчас все важно! Нам нужно поймать этого гада! Задача ясна?

– Так точно, товарищ старший майор!

– Не хотел говорить тебе раньше времени… Я подал представление на твое очередное звание. Ты уже давно вырос из капитанов. Как мне сообщили, приказ подписан. Так что скоро будем обмывать твою звездочку. А то что же такое получается, начальник отдела – и все еще капитан. Так что мы будем оба майоры, правда, я старший майор.

– Спасибо, товарищ старший майор.

– Все, иди выполняй!

Глава 19

Отдельное спасибо

Федор Агафонов подошел к окну и распахнул форточку. В натопленную прокуренную избу влетел холодный зимний ветер. Вернувшись к столу, Федор положил на ломоть хлеба кусок зажаренного мяса и с аппетитом зажевал.

– Этот Рыжий уже половину рынка обложил! – возмутился Штырь, слегка подавшись вперед. – Поначалу думали, что он на понт берет. А когда троих завалили, то спорить уже никто не стал, выложили все, что он требовал.

– Как их завалили? – нахмурившись, спросил Рашпиль.

– Из пистолета грохнули, – произнес Штырь. – Ткнув себя пальцем в область сердца, добавил: – Маслиной прямо вот сюда! Видно, кто-то из его шоблы шмаляет хорошо.

– Кто стрелял, известно?

– Кто же его знает? – пожал плечами Штырь. – Может, и он сам… Рыжий один ведь не ходит, с ним всегда целая толпа. Многие из наших теперь на его сторону перекинулись, шестерят понемногу.

– Кто приходит за деньгами?

– Обычно три хмыря.

– Как они выглядят?

– Какие-то покоцанные. Один хромоногий, но крепкий, лет двадцати пяти. Двое помоложе – один худой и страшный, как моя жизнь, а другой – скуластый, с железной фиксой.

– Когда они должны подойти в следующий раз?

– Продавцы говорят, что по пятницам приходят.

Аппетит пропал. Даже икорка в горло не пошла. Так и простаивала на столе нетронутой.

На его поляну, которую он стриг еще до войны, заявился какой-то залетный фраер и теперь отбирал его кусок хлеба. Подняв бутылку белоголовки, Рашпиль разлил водку по стаканам.

– Уже хорошо, – произнес он, ухватив пальцами стакан и, почувствовав прохладу граненого стекла. – Ждать долго не придется. – Двумя большими глотками выпил содержимое, громко крякнув. – Пей, Штырь, не скромничай!

Хмельной холод обжег нутро и горячей волной разлился по кишечнику. Ткнув вилкой в кусок селедки, лежавшей на блюде,