Анонимное общество любителей морских купаний - Владимир Свержин

в своем номере. Но, сказать правду, мадам я еще такой не видел.

— Ты давно ее знаешь?

— С момента приезда ее с мужем в княжество… Впрочем, нет, еще раньше. С той поры, как сопровождал его высочество в Баден-Баден.

— Да, занятная история… Ладно. Подай мне кофе. И еще передай месье Агафону, что я был бы рад встретиться с ним. И, быть может, тоже совершить конную прогулку.

— Кофе будет через несколько минут. А господин Фаберже отбыл на утреннем поезде в Ниццу.

— Вот как? Странно, — пробормотал граф. — Впрочем, мало ли какие у него могут быть дела. Шестичасовым вернется.

— Скорее всего, ваше сиятельство. Он просил вам передать записку.

— Прочти, что там.

— «Дорогой Владимир! — зачитал камердинер. — Дела фирмы требуют моего присутствия в Ницце. Не изволь сомневаться, я не собираюсь улизнуть и, уж конечно, помню о своем долге. Надеюсь, ввечеру увидимся. Искренне преданный, Агафон Фаберже».

— Ну вот, все и прояснилось! Подай-ка шлафрок.

Граф Тарло поднялся с постели и начал разминаться.

«А хорошо, что мы с Алисой официально больше не нареченные, — подумал он, становясь в фехтовальную стойку и начиная делать выпады. — Иначе мне непременно бы пришлось вызвать этого Тулуз-Лотрека на дуэль. А мне меньше всего хотелось бы убить кого-нибудь или пролить свою кровь ради этой неуемной кокетки… Впрочем, надо признать… — он вспомнил Мари Ле Блан, в одиночестве хлещущую коньяк, — у этого виконта поистине магнетическое обаяние! Если он смог очаровать начальницу тайной службы, то, уж верно, мраморные наяды в парке его высочества зачарованно оглядывались ему вслед… Интересно, что же в нем такого? Мужчина как мужчина. Уже немолод…»

Андре принес кофе:

— Вас что-то тревожит, месье?

— Пожалуй, да.

— Позволю себе спросить, что?

— Этот Тулуз-Лотрек. Вчера он почти все время говорил по-французски.

— Это вообще свойственно французским аристократам, — почтительно заметил Андре.

— Согласен, чему же тут удивляться? Занятно другое. Он позвал месье Фаберже на чистейшем русском. Будь он высокопоставленным дипломатом, это хоть как-то можно было бы объяснить. Но Женевьева утверждает, что этот человек в ее личном архиве дипломатом не значится. А она на удивление тщательно следит за господами этой категории. И вот что я тебе скажу: людей, говорящих безукоризненно и на русском, и на французском, значительно больше в России, чем во Франции.

— Вы что же, полагаете, что он русский, выдающий себя за француза?

— Почему же сразу «выдающий себя…»? В России живет много французов. Только после 1812 года их осталось больше ста тысяч. Многие обзавелись семьями. Ясно одно — этот господин обрадовался, что я поляк, и полагал найти во мне ненавистника российского императорского дома. Какое дело французу, а тем более французу, поселившемуся в Америке, до российского императора?

— Да уж, хороший вопрос, ваше сиятельство.

— Послушай, принеси бумагу и карандаш.

— Желаете поупражняться в рисовании?

— Приходится…

Граф устроился в кресле поудобнее и отхлебнул ароматного кофе:

— Я как раз собирался написать в Париж моему старому приятелю в российское посольство. Думаю, он не откажет мне в небольшой услуге — взглянуть, не фигурирует ли похожий господин в тамошней полицейской картотеке…

* * *

Граф Тарло установил импровизированный портрет на комоде и отступил на пару шагов. «Кажется, похож… Где, интересно, носит Андре?» Он заглянул в пустые комнаты своих апартаментов, выглянул в коридор — камердинера не было.

Может, хоть Женевьева на месте? Владимир подошел к соседней двери и постучал. «Камеристка» баронессы фон Лауэндорф открыла дверь.

— Ваше сиятельство? — удивилась она.

— Женевьева, как славно, что вы здесь! Уделите мне несколько минут.

— Жаль, что всего несколько, но с удовольствием. Что я должна сделать?

— Оценить портрет.

— Чьей кисти?

— Моей — вот этой, правой.

Владимир тряхнул пятерней:

— Что ж, очень интересно…

Девушка закрыла дверь и направилась вслед за коллегой.

— Вы, как мне кажется, хотели нарисовать месье де Тулуз-Лотрека? — спросила она, потратив на созерцание рисунка меньше минуты.

— Пытался.

— Тогда брови чуть гуще. Линия верхней губы изогнута несколько иначе, больше напоминает восточный лук. Мочки ушей должны быть чуть больше. И подбородок у виконта менее заострен. Если все это подправить, будет весьма похож.

— Браво! Не устаю восхищаться! — зааплодировал Владимир и снова взялся за карандаш.

В апартаменты Тарло быстро вошел Андре.

— Где ты был? — нахмурился граф.

— Для вас телефонограмма, месье. От Агафона Фаберже.

— Что-то стряслось?

— Да. У этого молодого человека неприятности в Ницце. Его ограбили. Сейчас он находится в полицейском управлении и просит вас, если это возможно, приехать удостоверить его личность.

— Вот же нелепая история, — пробормотал Тарло. — Ладно, нужно помочь соотечественнику. Андре, распорядись подать нам трех коней из конюшни его высочества, и сообщи мадам, что мы отбудем на несколько часов. Составишь мне компанию.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

— Там, в Ницце, — скороговоркой произнесла Женевьева, когда дверь за Андре затворилась, — когда доберетесь до полиции, сообщите дежурному аджюдану, что вы граф Тарло, и вам назначена встреча.

— Но уменя не назначена встреча…

— Поверьте, к тому времени будет назначена. Там работает старый приятель…

— Как скажете, мадемуазель, — кивнул Владимир, поправляя на рисунке линию бровей. — Заодно будет возможность переслать курьерским этот портрет.

* * *

У трехэтажного здания полицейского управления Ниццы граф Тарло остановил коня и, спрыгнув наземь, бросил поводья Андре.

— Подожди меня здесь.

— Может, стоит мне пойти с вами?

— Не беспокойся. У нашей очаровательной подруги Женевьевы здесь тоже имеются «приятели». Так что передохни, надеюсь управиться сам.

Полицейский у входа, уточнив имя прибывшего, доложил о нем дежурному аджюдану.

— О, месье граф, — заулыбался тот. — Префект уже ждет вас.

«Ого! — едва не присвистнул Тарло, — однако у малышки Женевьевы совсем неплохие знакомые».

Грузный усач, несколько похожий на седобрового моржа, увидев гостя, отослал аджюдана на пост, вышел из-за стола и сделал шаг навстречу гостю.

— Рад приветствовать, граф! Женевьева просила помочь вам в небольшом дельце. Я наслышан, наслышан. Да-а! Уже прочел рапорт. Но, строго говоря, вы напрасно проделали этот неблизкий путь.

— Но мы должны были…

— Вот, смотрите — он взял со стола исписанный лист — «В 16 часов 40 минут, то есть, полчаса назад, жандармы Делорм и Коррю, совершая обход по дежурному маршруту 7-го округа, обнаружили бумажник, подброшенный на подоконник шорной лавки господина Пьера Гориво. Денег там, правда, уже не было, но все остальное, как-то: паспорт, визитные карточки, именная печатка, дагерротипы личного свойства (два), оказались на месте. Предметы возвращены хозяину. Все строго по описи. Личность месье, согласно обнаруженному паспорту, совпадает с указанной в протоколе».

— Так что, господин Фаберже уже отбыл?

— Нет, дожидается вас. Более того, оказывает неоценимую услугу полиции. За последний час парень успел оценить