Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

находится в Сомовске и, как я смог выяснить, никуда не выезжал!

– Значит, он постоянно был в Сомовске?

– Не совсем так. Коломятов, как вам известно, становой пристав, и ему приходится мотаться по волостям… Правда, в те дни, когда убили Сиволапова, Коломятов болел. Доктора не вызывал, прислуги у него нет, живёт один…

– Стало быть, никто не может подтвердить, что он был дома? – спросил фон Шпинне.

– Никто, – кивнул Меркурий. – Однако до Татаяра путь неблизкий… Маловероятно, что пристав приезжал сюда! Мне так показалось, он вообще не имеет к нашему делу никакого отношения.

– Ты так думаешь? – Начальник сыскной провёл ладонью по затылку. Этот вопрос прозвучал даже не как вопрос, а как утверждение.

– Я, конечно же, могу ошибаться, но Коломятов, по моему мнению, не тот человек, который нам нужен.

– А Сиволапов к кому ездил в Сомовск? Разве это был не Коломятов?

– Коломятов! Да он и не отрицает, что Сиволапов гостил у него. Правда, когда я спросил, зачем его бывший подчинённый приезжал, пристав стал юлить, сказал, будто бы только проведать…

– Проведать? – Лицо фон Шпинне растянулось в улыбке.

– Я тоже не поверил, потому пришлось чуть нажать, и он мне, в конце концов, всё рассказал.

– Очень интересно. – Фома Фомич сплёл руки на груди и откинулся на спинку стула.

– Сиволапов, со слов пристава, приезжал за советом…

– Продолжай!

– Он спрашивал у своего бывшего начальника, как поступить в одном крайне щекотливом деле…

Начальник сыскной, блестя глазами, медленно кивнул, сообщая тем самым своему помощнику, что весь внимание. Кочкин продолжил:

– Сиволапов стал свидетелем того, как какой-то человек прятал отрезанную человеческую голову, и будто бы голова эта принадлежала женщине…

– Кто это был, известно?

– Нет! Сиволапов не называл имени, а сам пристав утверждает, что не горел желанием узнавать.

– Где этот человек прятал голову?

– Этого Коломятов не знает, хотя…

– Что? – ухватился за неуверенность Кочкина полковник.

– Возможно, он что-то недоговаривает… Однако утверждать ничего не буду. Вы же сами знаете, что иногда люди молчат не потому, что хотят что-то скрыть, а потому что не желают попасть в ещё больший переплёт.

– Да, да… – пробубнил Фома Фомич и задумался. После непродолжительного молчания полковник сказал:

– Если предположить, что Коломятов не приезжал в Татаяр, то кто тот человек, которого наш агент принял за станового пристава? Кто эта женщина? Ведь мы до сих пор так и не установили, женщина это или всё-таки переодетый мужчина.

– Единственный способ выяснить – задержать, и тогда мы точно сможем сказать, кто есть кто.

– Но мужчина-то пропал. Последним его видел агент Демидов. Человек, которого мы считали становым приставом Коломятовым, вошёл в дом вдовы Якушевой и потом оттуда не выходил, вместо него вышла женщина, похожая на этого мужчину… Но больше всего меня, конечно же, смущает твой рассказ об отрезанной женской голове…

– Почему?

– За последнее время у нас не было убийств женщин. Кроме того, помнишь, удушение, которое мы вначале приняли за убийство, а потом разобрались, что она сама на себя руки наложила. Да и голова-то там была на месте. И слухи никакие не ходили… Поэтому мне эта история кажется странной. Возникают вопросы: откуда она взялась и почему её кто-то прятал?

– Должен с вами не согласиться, – возразил Кочкин. – То, что мы не находили обезглавленного женского трупа, ещё не означает, что его нет! Возможно, какая-то барышня была похищена, убита и обезглавлена…

– Думаешь, нам нужно обратить внимание на всех без вести пропавших?

– Конечно. Может быть, там и спрятан ответ! – кивнул Меркурий.

Начальник сыскной задумался. Он повернулся к окну, уставившись в него тусклым, рассеянным взглядом. О Кочкине Фома Фомич, казалось, забыл. Так прошло несколько минут. Меркурий и не думал напоминать о себе. Затем фон Шпинне встрепенулся, пересел на диван рядом с чиновником особых поручений.

– Знаешь, мне нужно будет поговорить с одним человеком…

– С кем? – заинтересованно вытянул шею Меркурий.

– С пядниковской прислугой, с горничной или кто она там у них, которая утром обнаружила тело купца. И сделать это необходимо как можно быстрее… Правда, мне сказали, что она уехала в деревню к родственникам, но я надеюсь, уже вернулась, столько дней прошло.

Чтобы доставить сенную девку Палашку в сыскную, на Красную отправился сам Кочкин. Фома Фомич решил не доверять это агентам.

Через сорок минут чиновник особых поручений вернулся в сыскную один.

– Что? – торопливо спросил начальник. – Ты её не нашёл?

– Нет! – коротко ответил Меркурий. – У Пядниковых мне сказали, – он медленно направился к дивану, сел, – что она до сих пор не вернулась!

– Как уехала после смерти Пядникова, так и не вернулась! – фон Шпинне вскочил со своего места. Заметался, забегал по кабинету. Остановился возле дивана, на котором сидел Кочкин, и, потирая руки, проговорил: – А вот, похоже, и отыскалась отрезанная женская голова.

– Вы думаете, что Сиволапов на самом деле видел в салоне восковых фигур отрезанную женскую голову и что она принадлежит пядниковской прислуге? – спросил, проводя ладонью по голове, Кочкин.

– А почему нет? – воскликнул начальник сыскной.

– Но ведь Сиволапов если он видел эту голову, то видел её накануне смерти купца, а как мы знаем, тело Пядникова нашла Палашка. Значит, она была жива и эта отрезанная голова никак не может ей принадлежать.

Фома Фомич кивнул, сел рядом с чиновником особых поручений, заглянул ему в глаза:

– Откуда мы знаем, что тело Пядникова обнаружила Палашка?

– Со слов… – Меркурий запнулся на полуслове, забегал глазами из стороны в сторону и озадаченно посмотрел на сидящего рядом с ним Фому Фомича. Тот ожидал ответа. Но Кочкин молчал, он не знал, что сказать. Неожиданно для себя осознал, что они, по сути, ничего не знают о деле Пядникова.

– Так с чьих слов мы это знаем? – настаивал фон Шпинне.

– Ну, как я понял… – Кочкин вскинул голову, выпрямился, придавая себе более уверенный вид, – это мы, вернее вы, Фома Фомич, узнали от доктора Викентьева.

– Нет, нет, – заторопился с отрицанием слов своего чиновника особых поручений начальник сыскной. – Доктор Викентьев ничего подобного не говорил; если он что-то и упомянул, то, скорее всего, это были слова о прислуге. То есть тело обнаружила прислуга, а имени он не упоминал. А что касаемо Палашки, то о ней я узнал, когда посещал салон восковых фигур, на следующий день после визита Викентьева в сыскную. Мне о ней рассказал, вернее упомянул, тамошний приказчик Клим. Сказал, что она уехала навестить родственников в деревню… Так-так… – Фон Шпинне замолчал, прихлопнул ладонью по ситцевой обивке дивана, резко встал и вернулся за стол, сел и, глядя уже издали на