Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

Кочкин. – Итак, что рассказывал вам Сиволапов?

– Да говорил какую-то ерунду. Я, если сказать правду, принял всё за пьяную болтовню…

– Перескажите, может, удастся извлечь из неё что-нибудь полезное.

Коломятов какое-то время молчал, глядя перед собой пустыми глазами. Потом встрепенулся, махнул рукой, – мол, если это правда и Сиволапов убит, то своим рассказом он вряд ли сможет ему навредить.

– Он рассказывал, будто бы видел, как какой-то человек прятал отрезанную голову… Но я ему не поверил. Сиволапов к этому времени был уже сильно пьян, да и я тоже…

– Он называл этого человека по имени?

– Нет. Да и зачем? Я ведь никого в Татаяре не знаю.

– А где именно Сиволапов видел, как кто-то прячет отрезанную голову?

– И про это он не говорил, сказал только, что голова была женская!

– Женская голова… – кивнул Кочкин и отвёл взгляд в сторону, потом снова посмотрел на собеседника. – Зачем же Сиволапов приезжал к вам, если так ничего и не рассказал?

– Он спрашивал у меня совета…

– Совета? – Глаза чиновника особых поручений блеснули. Значит, то, о чём они говорили с начальником сыскной, оказалось верным предположением, Сиволапов не знал, что делать, и ему нужен был совет. За этим он и отправился в Сомовск.

– Интересовался, как ему поступить.

– Что это значит? Тут может быть только один путь – идти к начальству и всё доложить.

– Да он не этого хотел! – тихо проговорил, точно боялся, что его кто-то может услышать, Коломятов.

– А чего?

– Прижать человека, который прятал отрезанную голову, денег истребовать, просил, чтобы я ему помог!

– Вы, конечно же, не согласились?

– Нет! Я такими делами не занимаюсь!

– Значит, Сиволапов уехал от вас ни с чем?

– Да!

– Может быть, вы ему всё-таки в чём-то помогли?

– Нет! – тряхнул головой пристав. – Я сказал, что мне милее моя нынешняя жизнь, чем каторга.

– А он что?

– Ничего, просто махнул рукой да спать завалился. А на следующее утро мы уже не говорили, он вскорости и уехал.

Глава 30

Подозрение в убийстве

Кочкин про себя отметил, что за время их беседы со становым приставом из уездного полицейского управления никто не вышел и никто в него не вошёл. Служба тут словно остановилась. Для чиновника особых поручений это было и удивительно, и необычно. Вспоминая особняк на улице Пехотного капитана, где располагалась губернская сыскная полиция, – так дверь там, можно сказать, не закрывалась, люди приходили и уходили. Было нескончаемое движение, которое прекращалось разве что глубокой ночью. А здесь… было такое впечатление, что сидят они не на крыльце полицейского управления, а у входа в мертвецкую.

– Скажите мне, Иван Пафнутьевич, а после того как к вам приезжал Сиволапов, вы сами в Татаяр не ездили? – продолжил задавать вопросы Меркурий. Спрашивая о поездке в столицу губернии, Кочкин даже отвернулся от станового, смотрел на пустынную улицу, на копошащихся в пыли пёстрых кур. Всем своим видом показывал, что ответ его особо-то и не интересует.

– Нет, да и зачем? – вскинул плечами пристав.

– Кто знает, кто знает… – тихо, точно слова не предназначались Коломятову, проговорил чиновник особых поручений. Он продолжал смотреть в сторону. – Тут, видите ли, какая история. Один из агентов сыскной полиции, который следил за Сиволаповым и приезжал сюда в Сомовск, видел вас в Татаяре и это отразил в своём рапорте. Конечно, агент мог ошибиться… Поэтому мне нужны доказательства, что вы в то время, когда убили Сиволапова, находились в Сомовске. – На этот раз Кочкин развернулся к становому, к лицу его прилепилась извиняющаяся улыбка.

– Какие ещё доказательства? – заёрзал на лавке Коломятов.

– Свидетели, которые подтвердят, что вы были здесь или где-нибудь в деревне, это неважно. Главное, что вас не было в Татаяре. Вы сможете отыскать таких свидетелей?

– Смогу! Только мне нужно подумать и вспомнить, где я был… – Становой запустил пятерню в волосы и взъерошил их.

– Вспоминайте и сделайте это как можно быстрее, это в ваших интересах, на кону стоит свобода – ваша свобода!

– Вы хотите меня арестовать?

– Нет! Не хочу, но буду вынужден. Потому как другого выхода у меня нет, – изображая на лице жалость, проговорил чиновник особых поручений.

– Но я ни в чём не виноват! – крикнул Коломятов и схватился за голову. Проходящая мимо полицейского управления баба в белом платочке и с пустой ивовой корзиной в руках вздрогнула и на ходу перекрестилась, затем ускорила шаг. Так люди делают, когда проходят мимо какого-то неприятного или опасного места. – Чёрт, не надо было пускать к себе этого Сиволапова! Я так и знал, чувствовал, что это добром не кончится! – запричитал пристав.

– Охотно вам верю, что вы ни в чём не виноваты, однако к делу это не приложишь. Итак, где вы были… – Чиновник особых поручений полез в карман пиджака и вынул небольшую книжицу, раскрыл её, а потом назвал день, когда убили Сиволапова. – Мне нужно место и, главное, имена людей, которые это смогут подтвердить.

– В это время я был… – Пристав напряг лоб, кожа на нём покраснела. – Я был весь вечер и всю ночь дома, а утром отправился на службу.

– Кто это может подтвердить? Назовите имена.

– Не могу.

– Почему?

– Я живу один, и, стало быть, никто не сможет подтвердить.

– Но у вас ведь есть прислуга!

– Нет.

– А кто вам готовит обеды? – На лице чиновника особых поручений отобразилось искреннее удивление.

– Никто, я сам готовлю, если у меня на то есть время. А обычно питаюсь чем придётся, вроде нищего…

– Значит, никто не может подтвердить, что вы в тот вечер и в ту ночь были дома?

– Никто!

– А на службе?

– Самое смешное, – пристав глупо улыбнулся, – что в тот день и днём раньше я не был на службе…

– Почему? – Губы чиновника особых поручений тронула холодная улыбка.

– Я болел!

– Тогда у вас точно есть свидетель, который может подтвердить, что вы были дома. Это доктор! – изображая радость, проговорил Меркурий.

Он это говорил, сам того не понимая, как далёк от уездной жизни.

– Я не приглашал доктора!

– Почему?

– Да у нас это не принято. Если кто-то заболеет, просто полежит, а когда отпустит, встаёт и идёт на службу…

– Сколько дней вы болели? – В голосе Меркурия появились твёрдые, требовательные нотки.

– Три… или четыре.

– Да, господин пристав, это всё не в вашу пользу! Вы, по удивительному стечению обстоятельств, болели как раз в то время, когда погиб Сиволапов и когда наш агент видел мужчину, похожего на вас, в коридоре дома, где жил городовой. Получается… очень нехорошо получается. В Татаяре вас или