Кража Казанской - Евгений Евгеньевич Сухов

завтра вечером и заберет ваши паспорта. Новые получите, когда принесете икону.

– А вы знаете, где я живу?

Китаец едва улыбнулся, показав крепкие белые зубы:

– На пересечении Муратовской и Кирпично-Заводской.

– Ишь ты! Даже не удивляюсь… Много вы обо мне накопали. Просто так от вас не отвертеться. Хорошо, буду вас ждать, – взяв саквояж с деньгами, Варфоломей Стоян поднялся и, кивнув на прощание, вышел из комнаты.

– Господин военный атташе, может, убрать его сразу после получения иконы?

– Не нужно. Лучше это сделать тогда, когда все успокоится. И не здесь, а где-нибудь в другом месте, у меня есть на этот счет кое-какие соображения.

Глава 2

«Он умрет, даже не заметив этого»

Около десяти часов вечера Мотодзиро Акаси вошел через металлическую калитку в сад купца Попрядухина, который весь зарос древовидным можжевельником, желтой и белой акациями, одичавшей сиренью, высокой пожухлой травой. Ближе к забору, за которым находился женский Богородицкий монастырь, тянулись ввысь толстые стволы сосен. Сад утопал во мраке. Свет электрических уличных фонарей не проникал в глубину сада, лишь едва преодолевал невысокое чугунное ограждение и терялся в густых ветвях молодого березняка.

Вокруг стояла оглушительная тишина. Ни ветерка, ни вскрика, ни вздоха. Успокоились даже ночные пичуги. Монахини, утомленные долгим религиозным празднеством, разошлись по кельям, чтобы пробудиться только к утренней молитве. Паломники, что какой-то день назад заполняли улицы города и прилегающие к монастырю улочки, по большей части разъехались по своим городам и весям, а те немногие, кто еще оставался, разбрелись по ночлежкам да гостиницам.

Перешагивая через сухие ветки, раскиданные на песчаной дорожке, и стараясь двигаться бесшумно, Мотодзиро Акаси направился к кирпичной ограде с башенками, за которой возвышался каменный купол церкви имени святой мученицы Софии. Затаившись в кустах, он стал ждать. Томление длилось недолго, и вскоре к забору подошли четверо мужчин, среди которых Мотодзиро Акаси сразу безошибочно распознал Варфоломея Стояна, одетого в просторный сюртук. Некоторое время грабители о чем-то тихо переговаривались, посматривая на высокий забор, а затем подтащили к нему доски, лежащие неподалеку, и попытались взобраться. Не достать! Тогда один из них подошел к столу, что прятался в глубине высокой арки, густо оплетенной вьюнами, и поддел топором столешницу. Раздался негромкий скрип выворачиваемых из дерева гвоздей. Затем мужчина обошел стол, просунул лезвие топора в образовавшуюся щель и, крепко ухватившись за рукоять, принялся вывёртывать столешницу из ножек. Толстые гвозди гнулись, скрипели, но вынуждены были поддаться грубой силе. Двое его подельников аккуратно взяли столешницу и прислонили к забору.

Стараясь не попадаться грабителям на глаза, Мотодзиро Акаси отступил на шаг в глубину кустарника, а потом развернулся и зашагал по тропинке в сторону выхода, вдыхая горьковатый запах высохших трав.

Если все пройдет так, как планировалось, то уже через несколько часов икона окажется у него.

РАННИМ УТРОМ СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ КОИЧИ НАКАМУРА ПРИГОТОВИЛ СЕНЧА – листовой зеленый чай, которому Мотодзиро Акаси отдавал предпочтение. Выпив полчашки, военный атташе отставил ее в сторону. Вчера вечером он получил депешу из Стокгольма, в которой говорилось о том, что в октябре состоится Парижская конференция[68], и участие в ней примут все оппозиционные движения и партии самодержавного строя, – начиная с радикальных революционеров и заканчивая убежденными конституционалистами. Ведь их главная цель – это свержение царского режима.

Еще два месяца назад Мотодзиро Акаси мало верил в уничтожение самодержавия в имперской России, – уж слишком глубокими были царские традиции и слишком боголюбивым выглядел русский человек, – но, встретившись в начале месяца в Женеве с Плехановым и Лениным, которые произвели на него сильнейшее впечатление, он поменял свое мнение на прямо противоположное и решил поддержать революционеров деньгами и оружием. А в своей депеше к императору кадровый военный разведчик, будучи в полной уверенности, написал, что именно эти двое способны проломить стену царского самодержавия.

После третьей встречи с Плехановым и Лениным Мотодзиро Акаси дал твердое обещание, что будет финансировать деятельность российских социал-демократов. По возвращению в Стокгольм он перевел крупную сумму в Женевский банк на счет партии большевиков.

В дверь негромко постучали. Подошедший Коичи Накамура повернул ключ, – в коридоре стоял исхудавший, с измученным лицом Варфоломей Стоян. Минувшие сутки ощутимо сказались на его внешности.

– Хозяин дома? – поднял он на Коичи Накамуру потемневшие глаза.

Распахнув дверь пошире, верный самурай впустил в комнату гостя.

– Проходите.

Мотодзиро Акаси даже не взглянул на вошедшего: вряд ли что-нибудь способно отвлечь настоящего художника от созерцания и осмысления мира, пусть даже он находится внутри тебя.

Допив чашку чая, японский разведчик отставил ее в сторону и посмотрел на Варфоломея Стояна, который продолжал нерешительно топтаться подле стола.

– Как все прошло?

Приподняв сюртук, кощун вытащил из-под него икону и положил ее на стол.

– Вот тебе икона. Только не знаю, что ты с ней делать-то будешь?

Взяв в руки Чудотворную, военный разведчик внимательно осмотрел ее со всех сторон. Вне всякого сомнения – это была именно икона из Казанского Богородицкого монастыря. На поверхности приметные дефекты: след от пламени свечи, коснувшийся подбородка Богоматери, и крохотная царапинка на лбу младенца.

– У меня на нее большие планы, – едва заметно улыбнулся Мотодзиро Акаси. Пошевелив пальцем, приказал самураю: – Принеси остальное.

Коичи Накамура вышел в другую комнату, вернулся с коричневым кожаным саквояжем, с каким обычно врачи посещают хворых, и поставил его к ногам Стояна.

– Здесь оставшиеся пятнадцать тысяч.

Щелкнув замками, Варфоломей заглянул внутрь. Деньги, сложенные в аккуратные стопки, ласкали взгляд. Взяв одну из пачек, он порвал упаковку и внимательно пролистал.

– «Петруша»[69], – удовлетворенно протянул Стоян.

– Что ты будешь делать с деньгами?

– Были бы деньги, а планы сыщутся! – защелкнул Варфоломей замки на саквояже.

Военный атташе Мотодзиро Акаси положил на стол большой конверт из плотной бумаги.

– Не сомневаюсь… В конверте паспорта на вас и вашу жену. Теперь вы семья Сорокиных. Надеюсь, подходящая фамилия?

Варфоломей Стоян взял пакет и вытряхнул его содержимое. На стол упали два паспорта и билеты на пароход. Подняв документы, внимательно пролистал. Удовлетворенно хмыкнул:

– Теперь я Сорокин, стало быть… Подходящая фамилия. Сороки тащат все самое блестящее. Вороватая птица! Разбойная! Гнезда вот еще разоряет… Хотя, с другой стороны… Главное, чтобы паспорта были настоящие.

– Они подлинные. Пройдут любую полицейскую и жандармскую проверку.

– А это что такое? – взял он билеты.

– Это билеты на пароход «Миссисипи». После такого непростого дела вам нужно как следует отдохнуть.

– Не помешает, – согласился Стоян, забирая билеты.

– Доедете на пароходе до Астрахани, затем поживете в гостинице «Берлин», там для вас заказан шикарный номер! Отдохнете в нем неделю, пока все не уляжется, а потом можете