Кража Казанской - Евгений Евгеньевич Сухов

Вернувшись в гостиницу, военный атташе Мотодзиро Акаси переговорил с резидентом Коичи Накамурой.

– Мне известно, что у вас обширные связи в русской политической и уголовной среде.

– Так оно и есть, – слегка поклонившись, отвечал резидент. – Я живу здесь уже двадцать лет, и это время не пропало даром. Но в России очень часто один и тот же человек может быть как политическим преступником, так и уголовным элементом.

– Мне нужно найти человека, который мог бы выкрасть из церкви икону.

– Что за икона? – призадумавшись, спросил Коичи Накамура.

– Казанская икона Божией Матери. Она находится в Казанском Богородицком монастыре и считается спасительницей русской земли.

– Я в курсе, господин. Эта икона – одна из самых почитаемых в России… Во времена всевозможных смут русские молятся ей. По их мнению, она помогает русским победить неприятеля. Найти такого человека будет непросто.

– Почему?

– Грабить церкви в России считается очень большим грехом. Таких людей презирает даже само преступное сообщество, и российское законодательство строго их наказывает. А уж если покушаться на такую святыню, как Казанская икона, – это грех во сто раз хуже всякого другого! Его невозможно сравнить даже с самым жестоким преступлением… За такое вора могут убить сами русские. Поэтому найти такого человека будет нелегко.

– Мы предложим ему очень большие деньги. Ризы с иконы он может взять себе… Там одних только бриллиантов на многие десятки тысяч рублей. Нас интересует только сама икона!

– Позвольте спросить, а зачем она нам?

– Она должна исчезнуть так, чтобы об этом знал каждый русский в Российской империи. Важно подорвать русский дух, ввести их в уныние. И тогда мы сумеем победить Российскую империю и на море, и на суше.

– Я вас понял, сделаю все, что от меня зависит.

– Даю вам срок неделю. У нас очень мало времени.

– Постараюсь.

Через неделю в гостиницу «Франция», которая располагалась на улице Воскресенской и в которой жил военный атташе, Коичи Накамура принес фотографию молодого мужчины (около тридцати лет) с короткой русой бородой. В дорогом английском костюме он выглядел импозантно и броско.

– Его зовут Варфоломей Стоян. Профессиональный грабитель церквей. Первую кражу он совершил в пятнадцатилетием возрасте, а год назад ограбил Казанский Спасский монастырь и вынес много церковной утвари. Сейчас его ищет едва ли не вся полиция Российской империи. Чтобы не попасться ей, часто меняет внешность: носит парики, приклеивает усы, бороду, баки. Скрывается под фамилией Чайкин. Сейчас отпустил усы и бороду.

– Я так понимаю, он очень непростой тип? – произнес опытный разведчик, внимательно рассматривая фотографию.

– Так оно и есть. Наглый, хитрый, беспринципный. Не верит ни в бога, ни в дьявола, его интересуют только деньги! Лучшей кандидатуры не отыскать во всей России.

– Вы с ним разговаривали лично?

– Да, мне устроили с ним встречу, – резидент не стал вдаваться в подробности.

Военный атташе понимающе кивнул.

– Похоже, что это именно тот человек, которого мы ищем, – наконец, согласился Мотодзиро Акаси. – Организуйте мне с ним встречу.

– Как вас представить? – спросил Коичи Накамура.

– Представьте меня китайским купцом, скверно разговаривающим на русском.

– Он может догадаться, что мы японцы, – засомневался Коичи Накамура.

– Не думаю, – уверенно отозвался Мотодзиро Акаси. – Для европейцев все китайцы и японцы на одно лицо. И потом, мы ведь будем в европейской одежде, это кого угодно собьет с толку. – Подумав, добавил: – Даже если он все-таки догадается, кто мы в действительности, не страшно! Вряд ли он захочет с нами ссориться, если его интересуют большие деньги. Мне нужно увидеть его завтра.

– Он капризен, может запросить очень большие деньги.

– Соглашайтесь. Пусть видит в нас сговорчивых недотеп!

РОВНО В ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПО ПОЛУДНИ КОИЧИ НАКАМУРА ПРИВЕЛ В АПАРТАМЕНТЫ «ФРАНЦИЯ» ХУДОЩАВОГО МОЛОДОГО МУЖЧИНУ С АККУРАТНО СТРИЖЕННОЙ БОРОДКОЙ.

– Прошу, – произнес по-русски Мотодзиро Акаси и отступил в сторону, пропуская гостей.

Варфоломей Стоян уверенно прошелся начищенными ботинками по толстым персидским коврам, с интересом окинул взглядом богато меблированные комнаты.

– Ишь ты, – притронулся он к китайской посуде, стоявшей на тумбочке, – даже китайскую фарфоровую вазу поставили. А ежели кто сопрет? Тогда что? – со значением переспросил Стоян. – Ущерб хозяйству!

Лицо Мотодзиро Акаси оставалось непроницаемым.

– Кто проживает в таких номерах, обычно не ворует.

– Тоже верно, – легко согласился Стоян. – Так о чем пойдет разговор? – спросил он, усаживаясь в удобное широкое кожаное кресло. – Мне тут напели, – перевел Стоян взгляд на Коичи Накамуру, смиренно стоявшего у дверей, – что моя помощь требуется, и я при этом могу хорошо заработать.

– Вас не обманули – подтвердил Мотодзиро Акаси, стараясь правильно выговаривать каждое слово. – Может, сначала выпьем за наше знакомство?

– Отчего же не выпить с хорошими людьми? – обрадовался Варфоломей Стоян. – Оно как-то способствует непринужденной беседе.

Мотодзиро Акаси пошевелил пальцем, и Коичи Накамура мгновенно подошел к стеклянному шкафу, откуда взял керамическую бутылку с двумя небольшими полупрозрачными фарфоровыми чашами. Ловко вырвав пробку, разлил напиток в посуду.

– Это китайская водка. Называется байцзю, а сорт «Улянъе», производится в провинции Сычуань.

Варфоломей Стоян взял в ладонь чашку, расписанную иероглифами и какими-то знаками, – она оказалась настолько легкой и тонкой, что через нее можно было рассмотреть силуэты шкафов у дальних стен.

– Ишь ты, как сделано мудрено! На такие вещи китайцы большие мастера, – поднес чашку к лицу и слегка поморщился. – Твоя водка, китаец, дрянью какой-то воняет! Не то что наша. Та сама в глотку просится.

– Дело привычки. Это один из самых лучших сортов. Название водки с китайского переводится как «пять злаков», ее производят из пшеницы, риса, кукурузы, гаоляна и клейкого риса номи. Если не нравится, могу предложить коньяк или виски.

– Да мне все равно! – отмахнулся Варфоломей. – Пью все, что горит! И как же тебя звать?

– Меня зовут Чжан Фенг.

– Ну и имя у тебя китаец, ни хрена не запомнишь! А меня попроще зовут, Федор Чайкин. И чем ты промышляешь, китаец?

– У меня в России большой бизнес, я продаю шелка.

– Ну тогда выпьем за знакомство, – произнес Варфоломей Стоян и в один глоток опрокинул в себя содержимое. Поморщился слегка, занюхал рукавом и сказал: – Хоть и воняет пойло, но по башке бьет знатно. Вроде бы и налил немного… Наша «Зубровка» послабее будет.

Мотодзиро Акаси едва пригубил напиток и ответил:

– Этот напиток крепче «Зубровки» в два раза.

– Тогда понятно, почему у меня в башке зашумело.

– Может, желаете еще по одной?

– С превеликим удовольствием. Где же меня еще таким крепким пойлом попотчуют? – проговорил Варфоломей Стоян, наблюдая за тем, как Коичи Накамура разливает засеребрившийся байцзю по фарфоровым чашкам. – Разве что в Китае, вот только я пока туда не собираюсь.

Дрогнувшей рукой Стоян поднял наполненную фарфоровую чашу, и быстрая