По прочтении сжечь - Роман Николаевич Ким

на подчиненных Гувера. Зато записочка с подписью Эдварда Тама, заместителя начальника Эф-Би-Ай, которую предъявил Донахью, возымела действие. Ему немедленно дали машину, и он умчался в город, сказав Уайту, что остановится в отеле «Сарфрайдер».

Полицейский инспектор позвонил куда-то и сообщил номер удостоверения Шривера и его приметы. Спустя полчаса прибыл уполномоченный отдела Эф-Би-Ай в Гонолулу – коренастый брюнет с хриплым голосом; от него разило виски. Он представился: специальный агент Федерального бюро расследований на Оаху Сидней Баллигант.

Подойдя к Шриверу, он сказал:

– Мы как раз ищем вас, капитан. К вам в школу привезли Кита и прочих. И Кюна с дочкой. – Он сипло захохотал. – Надо всех заставить сделать харакири.

– А Акино? – спросил Уайт.

Баллигант покосился на Уайта и буркнул:

– Не все сразу. Еще не поймали.

– А Хаями Марико, студентку?

– Нет.

Шривер скомандовал:

– Поехали!

Все сели в маленький грузовик и направились в город. Пейдж сказал:

– Донахью, наверное, будет допрашивать здешних начальников. Чтобы свалить на них всю вину.

– Расследование надо начать в Вашингтоне, – сказал Уайт. – И первыми надо допросить Маршалла и Старка. У них было достаточно времени, чтобы предупредить местное командование.

Шривер вытащил из заднего кармана брюк замусоленную записную книжечку.

– Нападение японцев вовсе не было неожиданным. Мы могли в значительной степени смягчить бедствие, если б приняли нужные меры. У меня тут кое-что записано.

4

Шривер стал пояснять свои записи.

Первый факт.

Седьмого декабря около четырех утра – за четыре часа до нападения тральщик «Кондор» обнаружил в двух милях от Пёрл-Харбора японскую подлодку. Началась охота, в ней приняли участие эсминец «Уорд» и патрульный бомбардировщик. В 6:53 командир эсминца известил о потоплении японской подлодки дежурного по району. Тот доложил об этом оперативному дежурному штаба флота. Но почему-то адмирал Киммел узнал о потоплении японской подлодки только за несколько минут до начала воздушной атаки.

Второй факт.

Седьмого декабря в 6:50 с авианосца «Энтерпрайз», находившегося в двухстах милях от Пёрл-Харбора, было замечено большое соединение самолетов, летевших в сторону Гавайев. Командир авианосца контр-адмирал Гонзалес не счел нужным проверить, что это за самолеты. Потому что Гонзалес – близкий друг Ингерсола и Тернера, – вероятно, знал от них о сигнале в виде сводки погоды и ждал нападения японцев, но только не на Америку. Он никак не мог допустить, что эти самолеты – японские. Пошли Гонзалес свои самолеты на перехват японских, и утро седьмого декабря в Пёрл-Харборе было бы совсем иным.

Третий факт. Самый вопиющий.

Накануне японского налета штаб противовоздушной обороны распорядился, чтобы все радарные установки к 7:00 прекратили работу, так как наблюдение за воздушной обстановкой в это воскресенье было поручено радарному пункту около аэродрома Моклеове.

Радиометристы были точны. Ровно в семь, и не минутой позже, они выключили свои станции, собрали планшеты, заперли в сейфы бумаги и отправились на воскресный отдых.

Кроме установки возле аэродрома Моклеове работать продолжал лишь один пункт – радар на горе Опана, самой северной точке острова Оаху. Здесь специалист третьего класса Джозеф Локкард обучал работе на станции рядового Джорджа Эллиота.

Они уже собирались выключить радар и последовать примеру товарищей, когда в 7:02 Эллиот заметил на экране движущиеся точки. Их было очень много, и они быстро приближались с северо-востока. Более опытный Локкард тут же заменил стажера и сам сел за радар. Эллиот перешел к планшету.

Они посовещались немного, после чего телефонировали в информационный центр в форт Шафтер. На вызовы по боевой линии никто не отвечал – пришлось переключиться на общий телефон.

Трубку снял капрал Макдональд. Зевая на каждом слове, он спросил, какого дьявола им надо, обозвал их болванами и посоветовал не портить утренний сон начальству в день отдыха.

Локкард и Эллиот не выпускали из поля зрения таинственные цели. Это могли быть только самолеты. Они находились уже примерно в 130 милях от Оаху и летели со скоростью 150 миль. Забыв о завтраке, радиометристы с ужасом наблюдали за экраном.

В 7:15 Эллиот схватил телефонную трубку и снова позвонил в информационный центр. После долгих препирательств Макдональд наконец смилостивился.

– Ладно, соединяю с дежурным. Только потом на себя пеняйте, болваны вы эдакие!

Эллиоту ответил лейтенант Кермит Тайлер, только что принявший дежурство. Спокойно выслушав Эллиота, сказал: «О’кэй!» – и положил трубку. Перед дежурством Тайлер от кого-то слышал, что из Калифорнии должны прилететь бомбардировщики «Б-17», направляющиеся на Филиппины, и самолеты с авианосца «Энтерпрайз», идущего к Гавайям.

Это произошло в 7:29.

Эллиот и Локкард следили за самолетами до тех пор, пока они не приблизились на 22 мили к Пёрл-Харбору. После этого вместо изображений на экране замелькали какие-то полосы, пунктиры и пятна – цель исчезла.

В течение целого часа радар Локкарда и Эллиота показывал японские самолеты, летевшие на Пёрл-Харбор. Но никаких мер не было принято, абсолютно никаких.

– Надо всех судить, – сказал Пейдж, – и вашингтонских, и местных командиров. За преступную беспечность.

– И вынести беспощадный приговор, – сказал Шривер, запихивая записную книжку в карман.

5

Во дворе школы сидели на скамейках и прямо на земле арестованные японцы. Среди них были дети, подростки и старухи. Всюду чемоданы, узлы, ящики – имущество, которое им разрешили взять с собой.

В углу двора соорудили отхожее место для арестованных – бамбуковые шесты с прибитыми к перекладине соломенными циновками. Оттуда шла нестерпимая вонь.

Возле большой бочки с водой посередине двора лежали вповалку на одеялах молоденькие девицы в одинаковых серых платьях.

– Телефонистки, – сказал Шривер. – У нас в Гонолулу большинство телефонисток японки; они знают и английский, и восточные языки. Многие из них уроженки Гавайев, никогда не были в Японии, американские подданные со дня рождения. Я сомневаюсь, что эти юные создания – шпионки и диверсантки, но местное Эф-Би-Ай уверено в том, что они состояли в «пятой колонне». У сотрудников Эф-Би-Ай так много работы сейчас, что им пришлось передать часть девочек мне.

– Надо заниматься настоящими врагами, – сказал Пейдж, – а не этими соплячками. Отпустите их домой.

Шривер развел руками:

– Из Вашингтона приказали интернировать всех японцев поголовно. Их родителей тоже схватили и отвезли в лагеря. Надо сделать так: для проформы допросить девочек, снять с них обвинение и перевести на положение обычных интернированных.

У входа в школу Шривера встретил лейтенант морской пехоты и бойко доложил:

– Чинов консульства поместили в классах на втором этаже, а Кита – в физическом кабинете. Он требует, чтобы ему дали японские консервы и чай. Грозится объявить голодовку.

– Дайте ему все, что он просит, кроме цианистого калия. Пусть лопает осьминогов и морских ежей сколько влезет.