Цветок мертвецов - Ольга Михайлова

и Отома Кунихару. Мы с ними сегодня разберёмся, — сказал он и понёсся к Павильону Глициний.

Тодо торопливо двинулся следом. Едва они удалились от людей сёгуна на двадцать шагов, Наримаро негромко спросил Тодо:

— Я не понял: сестрица что, пустила вчера в спальню бродячего кота? Я видел, что вы глядели на неё, как голодный кот на жареную курятину, но был уверен, вам ничего не перепадёт. Сестрёнка не из сговорчивых. И если она видела убийцу, а вы слышали, логично ли предположить, что в этот момент вы играли в тучку и дождик?

Да, мозги у этого принца работают отменно, подумал Тодо.

— Госпожа Фудзивара-но Цунэко согласилась стать моей супругой и сопровождать меня на службу в Эдо, — церемонно ответил Тодо принцу, пресекая дальнейшие расспросы.

Наримаро остановился. Челюсть его отвалилась. Несколько минут он не мог произнести ни слова. Сам Тодо с любопытством смотрел на принца. Он часто видел лисиц, и помнил на их хитрых мордах выражение страха, злобы, наглой дерзости и довольства. Лисы рычали, кричали и лаяли. Этого мало: лисы были веселы и могли смеяться. Больше того — они умели хохотать. Однако Тодо ни разу в жизни не видел на лисьей физиономии такого растерянного, ошеломленного и даже глупого выражения, какое читалось сейчас на лице принца Наримаро. А уж отвисшей челюсти у лисы Тодо и представить не мог.

Вскоре Наримаро, однако, сумел опомниться и заговорить.

— Чудеса… — подивился он. — Это надо же… Нет, мне говорили, что вы хорошо соображаете и быстро действуете, но я вас явно недооценил, — усмехнулся он. — Если в одну ночь вам удалось обольстить мою сестричку, в вас есть что-то… совсем уж необычное. Прямо вот так и согласилась?.. Ну, вы ловкач. Выходит, вы теперь мой зять? Чудеса. А сестрица-то, ну, сестрица…

Шокирован принц был настолько, что почти не задумался о двух новых трупах в Павильоне Глициний.

— Я тут, кстати, не так давно завернул к горшечнику, мастеру Мотокаве, я вам, кажется, рассказывал. Так он поделился со мной мудростью. «Женщины, говорит, они как лисицы…» Я почтительно замер, мол, продолжайте, сэнсэй, продолжайте, я весь внимание. Он помолчал и закончил: «Все они на одну лисью морду…» Но к чёрту шутки, расскажите всё подробно.

Тодо не обиделся на подшучивания, которые скорее польстили его самолюбию, чем задели, и сообщил, что ночью в павильоне Глициний во второй четверти часа Тигра он, находясь в покоях госпожи Цунэко, услышал, как странно звякнула бамбуковая штора. А до того, в первой четверти часа Тигра госпожа Цунэко увидела в дверях человека, который стоял там около двух минут. Когда утром были найдены трупы найси Митико и Ванако, госпожа Цунэко предположила, что, убив Ванако, злоумышленник обошёл павильон с юга, потому что дверь в хранилище была заперта. Убийца прошёл по коридору, задел занавески и убил Митико. Потом подошёл к двери покоев Цунэко-сан и тут понял, что в комнате мужчина и притом не спящий. Это заметно осложнило его задачу. Он подумал и решил уйти.

— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотал Наримаро. — Скажу откровенно, гибель Харуко была в моих глазах банальной смертью глупой потаскушки. Но Ванако принимала, кажется, только одного мужчину, которого явно любила, а Митико, не отличаясь красотой, вообще не пользовалась успехом у придворных. Не знаю, был ли там кто вообще? Надо спросить Цунэко. Но я потому и не принял всерьёз ваш совет задержать всех пятерых, что всё же не предполагал подобного. Маньяк?

— Мне самому никогда не доводилось сталкиваться с маньяками, — честно признался Тодо, — но этот человек совсем не безумен. Он же не ворвался в спальню Цунэко, увидев там мужчину. Значит, соображает он вполне здраво, чувствует опасность и не делает рискованных шагов. Он, увидев на полу две катаны, хладнокровно рассудил, если он кинется к женщине, мужчина успеет вскочить и схватиться за меч. А начни он с мужчины, женщина закричит и поднимет шум. Безумец бы не колебался ни минуты и попытался бы убить последнюю фрейлину.

— Это понятно, но разновидности безумия бесконечны. Однако вы уверены, что попытка убить всех фрейлин не связана с сокровищницей? Может, оттуда исчезло что-то, и вор считал, что только гибель всех фрейлин отсрочит его разоблачение?

Тодо возразил.

— Не похоже. Я только что был там, и не верю этому предположению. Там нет ничего, что можно с выгодой продать, а Цунэко-сан полагает, что продать оттуда ничего и вовсе невозможно. Да и что за толк в убийстве фрейлин, когда вы сами сказали, что описи всех вещей есть в архиве у Отомы Кунихару?

— Это так, хоть ревизия заняла бы неделю… Однако да, концы с концами не сходятся: зачем сумасшедшему моё камисимо и к чему марать императорские сокровища кровью? — Принц уже успокоился и снова улыбался. — Однако теперь, я уверен, Тодо-сама, что о вас пойдёт слава прозорливца.

— Две жизни — дорогая цены такой славы, — поморщился Тодо.

Наримаро тоже скривился, но попытался свести все к шутке:

— Кстати, реноме прозорливца есть и у моего дружка, настоятеля Котобуки-но Наохито. Он сказал как-то во время застолья о стражнике северной стены императорского дворца: «Вид этого наездника говорит, что он упадёт с коня». Никто не поверил, но тот действительно вскоре после этого упал с коня и разбился насмерть. И тогда все придворные решили, что всякое слово того, кто достиг совершенства, подобно слову богов. Но меня точил червь сомнения, и я как-то на пирушке спросил его: «А что же за вид у него был, сэнсэй?» «У него был зад персиком, — пояснил истоки своей мудрости Наохито. — И его задница подскакивала даже на ровном месте. А при этом покойный любил норовистых лошадей. Как тут не ждать беды?»

Тодо невольно улыбнулся.

— Котобуки вычленил следствие из причины. Это наблюдательность, не больше.

— Но ваша-то прозорливость откуда, Тодо-сама?

— Это блудное безумие, — уверенно обронил Тодо. — Убийца, наблюдая агонию своих жертв, явно… упивался этим.

— Как и в чайном домике?

— Да. И нормальным такое не назовёшь.

В ответ принц только ругнулся. Что и говорить, это была явная промашка с его стороны.

…Цунэко встретила их с катаной в руках. Мароя, узнав о смерти Митико и Ванако, увы, нисколько не оказалась полезной своей госпоже. Она лишилась чувств, и сейчас лежала на циновке пластом с холодным компрессом на лбу.

Наримаро не позволил себе замечаний в адрес сестрицы, чего, признаться опасался Тодо, но очень внимательно осмотрел тела убитых, мрачно вздохнул и снова тихо выругался. Потом требовательно спросил сестру:

— Ванако имела любовника?

Цунэко кивнула.

— Да, но не говорила нам,