Цветок мертвецов - Ольга Михайлова

на ночь! Впрочем, кого винить, когда убийство произошло у него самого под носом, точнее, за стенкой! И ведь и он, и Цунэко слышали, как он входил! Или… или выходил? А, чёрт…

— Покажи, где она, — приказал он.

Цунэко чуть покачнулась, но устояла. Она поставила чайник на стол, и всё так же босиком устремилась к покоям Митико. Тодо понёсся за ней.

— Я хотела набрать воды в чайник, прошла мимо её двери, а она открыта. Митико никогда не спала с открытой дверью. Я заглянула, и вот… — на ходу объясняла Цунэко.

Вместе они залетели в галерею с крутыми поворотами.

Раздвинутые фусума. В покоях, выходящих на открытую веранду, лакированные доски пола блестели, как зеркало. Тодо заметил круглые соломенные подушки для сидения, за ними — передвижной церемониальный занавес на подставке. Столик с небольшими подносами. Жаровня. Над ней — подвесной металлический кувшинчик для нагревания воды и вина. Сосуд, чтобы наливать вино в чарки, и курильница. Возле веранды — свежие нарядные циновки.

Фрейлина, с которой Тодо уже разговаривал в зале хранения священных сокровищ императора, лежала на циновке в дальнем углу комнаты. На шее, перерубленной пополам, алело пятно, снова напомнив ужаснувшемуся Тодо алый цветок мертвецов. Митико лежала на своём ложе обнажённой, рядом покоились тонкое платье и алые хакама. На ноги ей набросили ночную одежду тёмно-лилового цвета, ещё тугую от рисового крахмала.

Тодо невольно покачнулся: закружилась голова. Ночь, тьма, лунные блики, зловещие тени, ветви ивы, ожившие изображения, отрубленные руки мертвецов, наводящие ужас кровавые лисьи цветы и серебряные зеркала. Мир тёмных сил, лисий морок, и мир людей, погрязший в подлости и разврате, словно состязались друг с другом в одержимости злом — и Тодо невольно спрашивал себя: который из них ужаснее?..

Постепенно Тодо пришёл в себя, несколько минут провёл у тела, вглядываясь и, к удивлению Цунэко, принюхиваясь. Он и так не сомневался, что вторую фрейлину убил тот же, кто убил и первую, и тот же запах того же пота и семени подтвердил это. Впрочем, говорить об этом Цунэко Тодо не собирался.

Оружие в комнате отсутствовала, кровавый след тянулся по лицу и волосам девушки, и Тодо понял, что убийца приблизился к жертве со стороны двери, через неё же и вышел. Тодо прикоснулся к ещё теплому запястью, потом со вздохом перевёл взгляд на бамбуковую штору и слегка качнул её. Она издала тот же звук, что он слышал ночью.

При свете едва тлеющей подвешенной к карнизу лампы было видно, что на расстоянии примерно двух колонн от ложа у низкой загородки, отделяющей покои от веранды, лежал праздничный алый зонтик. На дне курильницы ещё тлел огонёк. Тихая и грустная струйка аромата рождала в сердце щемящее чувство тоски. Засохшие листья мальвы на столе напоминали о минувшем празднике Камо.

Цунэко молча смотрела на тело и не двигалась.

— Когда ты последний раз видела её живой?

Цунэко ответила сразу и очень уверенно.

— За четверть часа до твоего прихода. Мы встретились в галерее, она рассказала, что приезжий чиновник допрашивал её об убийстве Харуко, спросила, кто, по моему мнению, мог убить найси? Но сама она ничего не знала. Митико была вообще-то недалёкой, замкнутой, очень спокойной и невозмутимой, но тут показалась мне сильно взволнованной.

— Как она относилась к Харуко?

Цунэко спокойно пояснила:

— Харуко никто из нас не любил, плохо к ней относилась и Митико, но почему — она никогда не говорила, лишь обвиняла её в том, что та небрежна к своим обязанностям. Но сам понимаешь, за такое не ненавидят. Однако Митико ни с кем не никогда не откровенничала. Мне она тоже не доверяла и подругой моей не была.

— А ещё одна фрейлина? Ванако, кажется?

— Ванако тоже не любила Харуко, но с Митико до последнего времени дружила. Они даже иногда гуляли вместе. Правда я давно их вместе не видела. С зимы, пожалуй.

— Нам нужно послать за твоим братом и стражниками, но пока давай поговорим с Ванако.

— Она на ночном дежурстве. Пройдём по внутренней галерее.

Цунэко провела его по длинному коридору к укреплённой двойной двери, потом достала из рукава ключ и быстро открыла её.

— Ключ от этих дверей есть у всех найси? — спросил Тодо.

— Да, — твёрдо ответила Цунэко и раздвинула двери.

Они оказались в тех же покоях, где Тодо уже побывал, только в его закрытой секции, в секретном внутреннем зале хранения священных императорских сокровищ. Стены были сложены из кипарисовых брёвен, ларцы — разных форм и видов, стояли на полках у стен. Были тут, за янтарной ширмой, и сансю-но дзинки — запертые в сундуке, прикованном к полу.

Цунэко походя обронила, что, вернувшись из чайного домика, испуганная рассказом брата, заперла их на замок, убрав с полок.

Тодо внимательно осмотрелся. Тут, как он понял, хранились подарки императору от соседних держав, содержались старые армейские знамёна, священные барабаны и прочая сакральная утварь, вроде роскошных алтарей и статуй святых. Самой значительной из драгоценностей казался паланкин, обитый золотом, и позолоченная статуя Будды, присланная владыке из Индии. Это была не сокровищница, ибо драгоценностей тут не хранилось, скорее — собрание церемониальных вещей.

Однако фрейлины в хранилище они не нашли.

— А где Ванако?

— Наверное, на веранде, — не очень уверенно сказала Цунэко.

Тодо сразу распознал в её голосе новый испуг и беспокойство.

— Туда можно ненадолго выйти, — пояснила она, — но вообще-то предписано не покидать пределов хранилища более чем на пять минут.

Маленькая галерея с тремя кипарисовыми ступенями привела на веранду. Возле балюстрады на веранде стояла ваза из зеленоватого китайского фарфора, наполненная зелёными ветками ивы. За ней лежала груда шелков, а сверху белело обнажённое тело.

Тодо почувствовал, как у него подгибаются ноги, Цунэко тоже замерла, как вкопанная.

— Нет…

Тодо подошёл ближе.

Ванако тоже была мертва. На груди цвёл всё тот же окровавленный цветок, но убита она была явно раньше Митико: рука девушки была совсем ледяной и уже отвердела. Впрочем, на веранде было прохладно. Лужи крови рядом с телом уже давно засохли пугающими рыжими островками, точно пятнами рыжего лишайника.

Цунэко, не говоря ни слова, молча озирала тело найси. Её немного трясло, но губы были сомкнуты, брови насуплены, а глаза метали искры. Тодо с радостью понял, что истерики не будет, и не ошибся.

Спустя минуту Цунэко присела на пол у стены и закрыла глаза.

— Что за напасть, — прошипела она.

Тодо тоже немного трясло, но он внимательно осмотрел тело убитой, платье, лёгкое ватное одеяло.

— Посмотри в рукаве, нет ли там ключа? — попросила